Читать книгу "Адские механизмы. Книга 2. Механический принц - Кассандра Клэр"

– Это прошение о компенсации ущерба, – вмешался Уилл. – Отправлено в йоркский Институт в тысяча восемьсот двадцать пятом году от имени Акселя Холлингворта Мортмэйна с требованием компенсации за неоправданное убийство родителей, Джона Таддеуса и Анны Эвелины Шейд, погибших десятью годами раньше.

– Джон Таддеус Шейд – это же ДТШ, инициалы на часах Мортмэйна! – воскликнула Тесса. – Но если он сын, то почему фамилия другая?

– Шейды были колдунами, – ответил Джем, успевший прочитать чуть дальше. – Причем оба. Он им неродной – наверно, усыновили и оставили мирское имя. Такое иногда случается.

Джем бросил на нее взгляд и отвел глаза. Интересно, помнит ли он их беседу в музыкальном салоне, когда она узнала, что у колдунов не бывает детей?

– Мортмэйн рассказал нам, что получил сведения о черной магии, путешествуя по торговым делам, – вспомнила Шарлотта. – Но если его родители были колдунами…

– Приемные родители, – подчеркнул Уилл. – Я убежден: он знал, к кому обратиться в Нижнем мире, чтобы освоить черную магию.

– А что такое «неоправданное убийство»? – тихо спросила Тесса.

– По мнению Мортмэйна, Сумеречные охотники убили его родителей, несмотря на то что те не нарушили никаких законов, – ответила Шарлотта.

– А что же они натворили?

Шарлотта нахмурилась:

– Здесь говорится о противоестественных и противоправных сделках с демонами – это может быть все что угодно. А еще их обвиняли в создании оружия, смертельного для Сумеречных охотников. Такие преступления караются казнью. Следует учитывать, что происходило все до принятия Соглашения: охотники имели право убивать жителей Нижнего мира, основываясь лишь на предположениях и подозрениях в совершении подобного преступления. Наверное, поэтому здесь и нет никаких подробностей дела. Мортмэйн потребовал компенсации от йоркского Института под руководством Алоизиуса Старквэзера. Деньги ему были не нужны – он хотел, чтобы виновных судили. Но в Лондоне ему отказали в иске на основании «безусловной виновности» Шейдов. Вот, собственно, и все. Это краткий отчет – видимо, все документы по делу находятся в йоркском Институте… – Шарлотта убрала влажные волосы со лба и продолжила: – И тем не менее теперь мы знаем, за что Мортмэйн ненавидит охотников. Ты оказалась права, Тесса, мотив – личный. Он хочет отомстить.

– А еще у нас теперь есть след, и ведет он в йоркский Институт! – заметил Генри, оторвавшись от тарелки. – Старквэзеры до сих пор заправляют там, верно? У них должна быть вся документация и переписка по делу.

– Алоизиусу Старквэзеру уже восемьдесят девять, – вздохнула Шарлотта. – Шейды погибли чуть больше полувека назад, он должен помнить подробности того дела. Придется написать ему, но это так непросто!

– Почему же, милая? – ласково и чуть рассеянно осведомился Генри.

– Мой отец когда-то очень дружил с ним, потом они ужасно поссорились; случилось это давным-давно, но после той размолвки они не разговаривали.

– Как там было, помните?.. – спросил Уилл, задумчиво вертевший в руках пустую чашку. Он поднялся и прочитал:

И оскорбленья выжгли в их душах любовь,

И они разошлись, чтобы не встретиться вновь[6].

– Ангела ради, Уилл, замолчи! Мне нужно написать трогательное и полное раскаяния письмо этому самому Алоизиусу Старквэзеру. А ты меня сбиваешь! – Подхватив юбки, Шарлотта выбежала из комнаты.

– Никто не ценит искусство, – пробурчал под нос Уилл.

Он поднял голову и увидел, что Тесса смотрит на него. Разумеется, она тоже знала это стихотворение – Кольридж, который ей так нравился. Там было много чего еще – про любовь и смерть, про безумие, – но она никак не могла вспомнить точных слов: взгляд синих глаз смущал и не давал собраться с мыслями.

– Шарлотта, как всегда, даже не прикоснулась к еде, – заметил Генри, вставая из-за стола. – Пойду попрошу Бриджет принести ей чего-нибудь пожевать. А вы пока…

Генри неожиданно замолчал, будто придумывая, что бы им такое приказать – то ли отправить спать, то ли послать в библиотеку. Пауза затянулась, и Генри пожал плечами:

– Черт возьми! Забыл, что хотел сказать.

Он махнул рукой и ушел на кухню.

* * *

Едва Генри их покинул, Уилл и Джем принялись горячо обсуждать различные компенсации и правовые акты обитателей Нижнего мира, жизнь до и после Соглашения. У Тессы голова пошла кругом, девушка тихонько встала и отправилась в библиотеку.

Несмотря на огромные размеры помещения и почти полное отсутствие книг на английском языке, это было самое любимое место Тессы в Институте. Там царил совершенно необыкновенный запах старых книг, чернил, бумаги и кожи. Даже пыль была особая – она казалась золотой в свете колдовского огня и лежала на длинных полированных столах, будто цветочная пыльца. Кот Черч мирно спал на высокой стремянке, уютно обернувшись пушистым хвостом. Направляясь к небольшому отделу поэзии по правую руку от входа, Тесса старательно обошла кота стороной. Черч просто обожал Джема, зато остальных постоянно кусал и царапал, причем без малейшего повода.

Наконец она отыскала нужную книгу и присела на пол рядом со шкафом, перелистывая знакомые страницы. Тесса добралась до той сцены в поэме «Кристабель», где старик барон узнает, что перед ним – дочь его когда-то лучшего друга, а теперь самого ненавистного врага.

Увы! Они в юности были друзьями,

Но людской язык ядовит, как змея,

Лишь в небе верность суждена;

И юность напрасна, и жизнь мрачна,

И нами любимый бывает презрен,

И много на свете темных тайн.

. . .

Словами презренья обменялись зло,

И оскорбленья выжгли в их душах любовь,

И они разошлись, чтобы не встретиться вновь[7].

Медленно растягивая слова, знакомый голос у нее над головой произнес:

– Проверяешь точность моей цитаты?

Книга выпала у нее из рук и стукнулась об пол. Девушка стремительно вскочила и, как зачарованная, уставилась на Уилла. Он поднял книгу и подчеркнуто вежливо протянул ей:

– Уверяю тебя, память никогда меня не подводит.

«Как и меня», – подумала Тесса. Давно она не оставалась с Уиллом наедине. Тогда, на крыше, он недвусмысленно дал понять: она значит для него не больше, чем уличная девка, к тому же бесплодная. С тех пор ни один из них не заговаривал о той встрече, делая вид, что все в порядке, – в компании они были вежливы друг с другом и никогда не оставались наедине. Так Тессе казалось проще держать себя в руках и ни о чем не вспоминать. Но стоило ей увидеть Уилла, просто Уилла – неизменно красивого, ворот расстегнут, черные татуировки, ползущие по белоснежной коже, обвивают ключицы и поднимаются прямо к горлу, мерцающие отблески свечей играют на изящных скулах, – как девушку начинали душить воспоминания о пережитом стыде и гнев… И она не могла вымолвить ни слова.