Читать книгу "Опасный маскарад - Джорджет Хейер"

Прю сидела боком, рука ее лежала на краю стола, одна нога вытянута. На ней был камзол тускло-золотой парчи с очень широкими фалдами, торчащими в стороны, и огромными манжетами, отвернутыми чуть ли не до локтей. Пена кружев украшала запястья и воротник. Напудренные волосы на затылке стянуты черной лентой, поверх которой красовалась пряжка с драгоценными камнями. Она смотрела на свои карты, раскрытые веером; лицо ее было непроницаемо. В уголке рта была посажена мушка, вторая примостилась на скуле. Другая рука, со сверкающим кольцом, легко лежала на подлокотнике кресла. Как бы почувствовав на себе чужой взгляд, она внезапно подняла глаза и увидела сэра Энтони. Щеки ее слегка порозовели, Прюденс невольно улыбнулась.

– О, так вы его знаете? – с удивлением спросил Траубридж.

– Нас познакомили наверху, – ответил сэр Энтони, пренебрегая истиной, и двинулся через комнату к Прю.

– Приятная встреча, мой дорогой мальчик! – Его рука тяжело опустилась на плечо девушки. – Не вставайте. Нет, нет, не стоит прерывать игру.

При звуке этого ленивого приятного голоса сэр Фрэнсис едва приметно нахмурился. Он ответил на приветствие Фэншо коротким кивком и объявил пять очков.

Сэр Энтони стоял за креслом Прюденс и молча наблюдал за игрой. Ставки все повышались, и к концу игры сэр Фрэнсис – что удивительно – оказался в проигрыше. Либо этот юноша из провинции имел солидный опыт по части пикета, либо провидение, которое милостиво к новичкам, на этот раз превзошло само себя – в интересах мистера Мерриота. Сэр Фрэнсис не был склонен считать Мерриота опытным игроком; у него были не те манеры. Голос сэра Энтони раздался прежде, чем Джоллиот успел предложить четвертую партию:

– Вы сыграете со мной, Мерриот?

– Буду весьма польщен, сэр. – Прюденс отодвинула выигранные гинеи в сторону.

Сэру Фрэнсису ничего не оставалось, как убраться подальше от стола. Он уступил свое место Фэншо и выразил надежду, что в ближайшее время еще сыграет с мистером Мерриотом.

– Сэр, буду счастлив, – отвечала ему Прю.

Сэр Фрэнсис отправился к окну, у которого собралась группа мужчин. Прюденс повернулась к сэру Энтони, тасуя колоду.

– Назовите ставки, сэр! – сказала она.

– На ваше усмотрение, – • ответил сэр Энтони. – Какие были ставки, когда вы играли с моим приятелем Джоллиотом?

Она назвала их – безразличным тоном.

– Вы всегда играете с такими большими ставками? – благосклонно спросил сэр Энтони.

– Я всегда играю на ту сумму, которую предложит мой партнер, сэр, – последовал быстрый ответ.

Тяжелые веки вскинулись на мгновение, и она увидела проницательные серые глаза.

– Вы, должно быть, доверяете своему опыту, мистер Мерриот?

– Я доверяю своей удаче, сэр Энтони.

– С чем и поздравляю вас. Я буду играть на половину ставки Джоллиота.

– Как вам будет угодно, сэр. Прошу вас, снимите карту.

Поскольку большой джентльмен уже видел, как она играла с сэром Фрэнсисом, придется продолжать в том же духе. Прюденс нарочито неумело обращалась с колодой, проявляя естественную для новичка нерешительность. Сэр Энтони, казалось, с головой погрузился в свои карты, но когда она вновь начала колебаться, какую карту из имеющихся пяти ей сбросить, он поднял на нее глаза и медленно протянул:

– О, не трудитесь, дорогой мой мальчик! Разве я какой-нибудь обдирала?

Прюденс не совсем поняла, к чему клонит джентльмен, и осторожно уклонилась от ответа.

– Как это, сэр?

– Не притворяйтесь, я хочу сказать, – произнес сэр Энтони с обезоруживающей улыбкой. – Мне кажется, вы научились играть в пикет еще в колыбели.

Она вдруг почувствовала удушье. Похоже, у Джона были основания говорить, что большой джентльмен, при всей своей видимой сонливости, всегда настороже. Она засмеялась и ответила прямо, проклиная в душе проницательность своего слуги:

– Должен признать, сэр, что вы недалеки от истины. Мой отец – большой любитель этой игры.

– Вот как? – переспросил сэр Энтони. – Тогда скажите, что заставило вас изображать новичка перед моим другом Джоллиотом?

– Я пару раз бывал в свете, сэр Энтони.

– В этом я не сомневаюсь. – Сэр Энтони посмотрел на свои карты не без уныния. – Похоже, в этой схватке ваши перышки уцелели?

Она снова засмеялась.

– О нет, я не тот голубь, которого легко ощипать, сэр. Заявляю пять.

– Уступаю, мой честный юноша.

– Может быть, кварт[15]?

– Зависит от главной карты.

– Король, сэр Энтони.

– Не пойдет, – возразил сэр Энтони. – У меня кварт с тузом.

– Сэр, вы хотите заставить меня поверить, что три короля не пойдут?

– Верно, мой милый мальчик; им придется уступить моим трем тузам.

Их диалог был великолепен. Прюденс тихо засмеялась.

– О, мне повезет! Моя очередь, и у меня шесть, сэр.

Разыграли остаток.

Когда карты были собраны, сэр Энтони сказал:

– Как я понимаю, столь ловкий юноша не нуждается в дружеском предостережении?

Решительно, загадочный джентльмен был к ней чрезвычайно добр.

– Вы очень любезны, сэр! Даже не знаю, отчего вы так заботитесь обо мне, – это было произнесено с теплотой и признательностью.

– И я не знаю, – лениво ответил Фэншо. – Но, несмотря на эти ваши двадцать лет, не такой уж вы... умудренный, а в городе полно ястребов.

Прюденс поклонилась.

– Я принимаю ваше наставление, сэр. И должен поблагодарить вас.

– Не стоит. Ощипывание голубков никогда не было моим любимым занятием... Хорошо, уступаю вам очко, но у меня квинты и четырнадцать при дамах, кроме трех королей. Увы, репик испорчен. Разыгрываем пятерку, сэр.

Наконец игра подошла к концу.

– Квиты, – сказал сэр Энтони. – Не окажете ли мне честь быть у меня в четверг?

– О, конечно, сэр, для меня это большая честь. В четверг на Клэрджес-стрит, насколько я помню.

Сэр Энтони кивнул. Он сделал знак лакею, чтобы тот подал им вина.

– Не откажетесь выпить со мной, Мерриот?

– Благодарю вас, сэр, немного Канарского.

Принесли вино; один-два джентльмена подошли к ним, и сэр Энтони представил им мистера Мерриота. Не прошло и пяти минут, как Прюденс уже пригласили на следующий день в парк – покататься верхом с круглолицым юным джентльменом, весьма дружелюбно настроенным. Это был достопочтенный Чарльз Белфорт, в котором страсть к игре в кости сочеталась с феноменальной невезучестью, что, впрочем, не мешало ему радоваться жизни.