Читать книгу "Материя - Иэн Бэнкс"

Хубрис Холс уже и раньше отметил, когда его господин, закинув голову, отхлебывал вино из бутылки и отрывал ломти хлеба зубами (казалось, что, лишившись стола, он лишился и аристократических манер), что принц был безоружен. А при Хубрисе, конечно же, имелся его верный нож с коротким лезвием, не говоря уже об армейском пистолете, полученном пару дней назад. Хубрис «забыл» его вернуть, и теперь тот был заткнут за пояс. И это все, не говоря — а Хубрис об этом говорил крайне редко — о маленьком, но очень остром ноже, который успокаивал его своим присутствием за голенищем сапога. Теперь эти факты из малозначительных, пожалуй, стали немаловажными: судя по всему, он имел дело с сумасшедшим совершенно особого рода.

Фербин поставил бутылку вина, уронил ломоть хлеба себе на колени и прислонился головой к стене, словно вглядываясь в листву кустарника, — он настойчиво пожелал спрятаться в этих зарослях, прежде чем прервать свой пост.

— Даже ты мне не веришь! — в отчаянии воскликнул он и, уткнув лицо в ладони, зарыдал.

Хубрис ужаснулся. Он никогда еще не видел, чтобы принц так рыдал, по крайней мере будучи трезвым (всем было известно, что алкоголь увеличивает гидрографическое давление в теле, вытесняя природные жидкости из всевозможных телесных отверстий, так что рыдания в пьяном виде не считались).

Следовало утешить принца. Может, тот чего-то не понял. Надо было выяснить.

— Ваше высочество, вы и в самом деле хотите сказать, — начал Холс и оглянулся, словно тоже боясь подслушивания, — что тил Лоэсп, лучший друг вашего отца, перчатка на его руке, острие его меча и так далее, убил вашего отца? — Слово «убил» он произнес шепотом.

Фербин посмотрел на него с такой свирепой яростью и отчаянием, что Хубриса передернуло.

— Сунул свой грязный кулак в грудь отца и выжал все жизненные силы из его бьющегося сердца! — сказал Фербин; голос его звучал, как никогда прежде, — взволнованно, хрипло, взбешенно. Он сделал жуткий, прерывистый вдох, словно каждый атом воздуха задерживался у него во рту, не решаясь проникнуть в легкие. — Я видел это так же четко, как вижу тебя. — Принц покачал головой, глаза его наполнились слезами, губы искривились. — И если бы в моей попытке забыть, убедить себя, что я ошибся, бредил, галлюцинировал или спал наяву, случившееся превратилось в ошибку, бред, галлюцинацию, — господи, как бы я ухватился за эту возможность! Обеими руками. Лучше бы я тысячу раз сошел с ума и знал, что это игра моего больного воображения! Но невыносимо знать, что мое расстройство происходит от виденного мной наяву!

Последнюю фразу он прорычал прямо в лицо слуге, ухватив Хубриса за воротник. Тот завел одну руку за спину, чтобы опереться и не упасть, а также побыстрее выхватить — если понадобится — армейский пистолет. Потом лицо Фербина обмякло, из принца словно вынули стержень. Он положил руки на плечи слуги, уронил голову на его грудь и зарыдал.

— Ах, Хубрис! Если ты мне не веришь, кто тогда поверит?

Хубрис почувствовал жар Фербинова лица у себя на груди, почувствовал, как намокает от слез рубашка. Он поднял руку, собираясь погладить Фербина по голове, но решил, что так уместно вести себя лишь с женщиной или ребенком, и снова уронил руку. Хубрис был потрясен. Даже пускаясь во все тяжкие или в пьяном угаре жалости к самому себе, принц никогда еще не выглядел таким потрясенным, таким сломленным, таким страдающим. Ничто прежде так его не трогало — ни смерть старшего брата, ни потеря любимого скакуна на пари, ни сознание того, что отец считает его дубиной и пустышкой. Ничто!

— Ваше высочество, — сказал Хубрис, прикасаясь к плечу принца и усаживая его прямо, — все это мне никак не проглотить в один присест. Я бы тоже предпочел считать, что мой возлюбленный господин сошел с ума, нежели допустить, что его слова — правда. Ведь если это так, то — да не допустит этого МирБог — мы все на полпути к безумию, и, даже если небеса обрушатся на нас сию минуту, наше отчаяние и неверие не станут ни на йоту больше. — Фербин кусал губы, словно ребенок, пытающийся сдержать слезы. Хубрис протянул руку и погладил принца по плечу. — Позвольте рассказать, что я слышал от бесхитростных служак и читал в новостных армейских листках. Новости разные, но кое-что вырисовывается. Официальная и разрешенная версия, так сказать. Может быть, выслушав меня, вы как-то утихомирите лихорадку в своей голове.

Фербин горько рассмеялся, снова закинул голову и зарыдал, пытаясь при этом улыбнуться. Он поднес бутылку к губам, потом отбросил ее в сторону, и та упала на голую землю.

— Дай мне воды. Я молю, чтобы какой-нибудь дохлый пес выше по течению заразил ее и я отравился водой, а не твоими речами. Оно того стоит!

Хубрис откашлялся, чтобы скрыть изумление. Это было неслыханно — Фербин, бросающий недопитую бутылку вина! Да, принц явно был не в себе.

— Так вот, ваше высочество, говорят, что король умер от раны в правом боку — туда попало небольшое ядро.

— Полуправда. Хотя ранило его действительно в правый бок.

— Смерть его была легкой и случилась при свидетелях. Не далее чем в часе пути отсюда — в старой фабрике, которая потом сгорела.

— Они ее подожгли. — Фербин отер нос рукавом. — Я мог сгореть вместе с ней. И почти жалею, что этого не случилось, — закончил он, покачав головой, и сразу же заговорил Хубрис:

— Свидетелями его смерти были Лоэсп, экзалтин Часк, генерал...

— Что? — сердито возразил Фербин. — Какой еще Часк?! Скромный дорожный священник — больше никого. Но и его тил Лоэсп убил! Вышиб мозги выстрелом в голову!

— А еще доктора Джильюс и Тарих и...

— Джильюс, — перебил его Фербин. — Один только Джильюс, не считая его помощника — еще одной жертвы тила Лоэспа.

— А еще генерал... прошу прощения, теперь уже фельдмаршал Уэрребер с несколькими его...

— Ложь! Сплошная ложь! Не было их там!

— Но так сообщается, ваше высочество. А еще — что король приказал перебить всех пленных делдейнов. Правда, другие утверждают, что солдаты самовольно приняли это прискорбное решение, узнав о смерти вашего отца. Ими руководила жажда мести. Я так понимаю, это еще не окончательно.

— А когда будет окончательно, то к выгоде тила Лоэспа и его грязных сообщников. — Фербин покачал головой. — Мой отец не отдавал преступного приказа. Это не сделало бы ему чести. Тил Лоэсп распустил этот слух, чтобы подорвать репутацию отца, когда тот ничего уже не может предпринять. Это все ложь, Хубрис. Ложь! — Он опять покачал головой. — Сплошная ложь.

— Вся армия верит, что так оно и было, ваше высочество. И видимо, весь двор и все, кто может слышать и читать в Пурле и повсюду, куда эти вести доходят со скоростью, которую обеспечивают провода, летучие твари или другие неполноценные разносчики сведений.

— И все же, — с горечью сказал Фербин, — даже если я один знаю правду, это знание останется при мне.

Хубрис поскреб за ухом.

— Даже если весь мир думает по-другому? Благоразумно ли это, ваше высочество?