Читать книгу "Созвездие Овна, или Смерть в сто карат - Диана Кирсанова"

Это был мужчина лет пятидесяти, он лежал на том самом столе, покрытый марлей, и уже при всем желании никак не мог реагировать на мое присутствие.

К чести для себя, я не завизжала и не упала в обморок. Только осторожненько так поднялась со своего места и тихо-тихо отошла к противоположной стене.

– Приятно посмотреть, правда? – тоном художника, только что закончившего работу над сложнейшим полотном, спросил меня молодой человек.

Он приблизился к покойному и еще больше приспустил с него марлю, демонстрируя мне хорошую работу:

– Вот. Двенадцать ударов топором по голове! А ведь теперь ни за что не скажешь. Три часа мы с ним возились. Сначала череп восстанавливали, буквально по фрагментам. Потом Люда, – парень кивнул на невозмутимо жующую напарницу, – сняла так аккуратненько кожу с других участков, обшила ею лицо покойного, ну, затем эти кусочки надо было соединить между собой. Ну, дальше ясно: грим, побольше пудры – и вот, теперь хоть на выставку!

Я внимательно посмотрела на молодого человека: нет, он не бравировал, парень действительно гордился своей работой. Что ж, у каждого своя гордость за профессию…

– Я… а… вы проводите меня, пожалуйста!

– Да-да, пойдемте.

Он осторожно накинул на лицо покойного белую материю и, не оглядываясь, быстро пошел впереди меня к выходу.

Я поспешила за ним, с удивлением ощущая, что страх начинает меня покидать. Беспокоило другое: куда исчез Антошка?

Очень скоро мы остановились у двери, выглядевшей посолиднее других. «Неунывайко П.Л., старший патологоанатом», – прочитала я на латунной табличке и порадовалась про себя, что в морге начальствует человек с такой оптимистической фамилией.

– Павел Леонтьич, тут девушка к вам… можно? – просунул голову за дверь мой провожатый. И, как видно, получив утвердительный ответ, сделал приглашающий жест.

За заваленным разнокалиберными бумагами столом сидел моложавый еще человек с остренькой клинообразной бородкой и очень светлыми, слегка навыкате глазами. Он оторвался от разлинованного вручную листа, который до того заполнял быстрым почерком, и посмотрел на меня сухо, но без недоброжелательности.

– Если вы по поводу опознания, то вам в прозекторскую, – сказал он и вновь склонился к бумаге.

Я торопливо порылась в своей сумке.

– Нет, я… вы простите, что без предупреждения, просто готовлю срочный материал… Я журналистка, к вам по заданию редакции, а удостоверение – вот.

Нащупав наконец в сумке твердые корочки редакционного документа, я сунула его под нос заведующему.

Павел Леонтьевич почему-то несказанно обрадовался. Он отвел мою руку, даже не взглянув на удостоверение, и поднялся из-за стола, одновременно с вежливостью указав мне на стоявший боком к его столу стул с отколотой спинкой:

– Из газеты? Это по поводу моей диссертации?

– Н-нет… Какой диссертации?

Неунывайко сразу приуныл и, казалось, тут же потерял ко мне интерес. Он сел обратно на свое место и нехотя буркнул, уставившись в сторону:

– «Влияние локального резонансного вибрационного воздействия на биомеханические параметры и некоторые физиологические показатели человека».

Я подумала и спросила:

– А?

Патологоанатом безнадежно махнул рукой:

– Ладно, это все неинтересно… Тем более что вы пришли не по этому поводу. А жаль, тема очень интересная, только половина наших сограждан не понимает всей ее важности. А другая половина понимает, но не выговорит название…

«Это уж точно», – согласилась я про себя и бодренько взяла разговор в свои руки:

– Я из газеты, провожу журналистское расследование о том, как у вас… простите, как из вашего морга похитили труп восьмидесятилетней Руфины Нехорошевой. К нам в редакцию обратился ее сын Илья, тема представилась интересной и важной, и наш главный редактор…

– А, так вы вот о чем, – еще больше поскучнел мой собеседник. Он тяжело вздохнул и нервно застучал по листу концом карандаша: – Охотники за сенсацией, мать вашу… Да ничего я не могу сказать вам нового, все уже сто раз говорено! И дети покойной меня допрашивали, и милиция приезжала, теперь вот, значит, журналисты…

Это недовольство давно уже было мне знакомо, и постепенно я обрела прежнюю уверенность в себе:

– Павел Леонтьевич! Вы напрасно видите во мне охотницу за жареными фактами, честное слово! Будь это так, я бы явилась сюда с фотоаппаратом, отщелкала бы ваших покойников – полную пленку, потом вас подловила бы, а под снимками – заголовок на целый разворот: «Заведующий моргом торгует трупами наших земляков!» Вот вам и сенсация, и никакого расследования…

– Что-что?! Кто кем торгует?!

Патологоанатом взвился со своего места и навис надо мной с таким взбешенным видом, что, помедли я секунду – и холодильники этого здания пополнились бы еще одним экземпляром в виде упругого тела мало пожившей рыжей корреспондентки.

– Я говорю – написала бы, что вы торгуете телами, если бы захотела, – сказала я, стараясь не дрогнуть. – Но не написала же! Напротив, пришла узнать все, выслушать вас, поговорить… А вообще, Павел Леонтьевич, – добавила я уже вкрадчивым тоном, – вам повезло, что об этой истории не пронюхали другие корреспонденты, особенно из «желтой» прессы. Вот они-то скоро не только в трупоторговле – в людоедстве вас обвинят и не поморщатся!

– Да какая трупоторговля, что ты мелешь?!

Я пропустила мимо ушей его бесцеремонное «ты» и усилила нажим:

– Так что выбор у вас невелик: либо рассказать мне, как было дело, причем со всеми подробностями, либо ждите нашествия телекамер…

– Не пугай меня!

Заведующий моргом явно струсил – это было забавно.

Я раскованно уселась на стул, положила ногу на ногу и пристроила на колене свой репортерский блокнот:

– Начнем с самого начала. Как давно вы работаете с покойниками?

С некоторым опозданием я сообразила, что мой вопрос был сформулирован не слишком удачно. Но Павел Леонтьевич потрепал сам себя за кадык под остренькой бородкой и все-таки поддался на мой шантаж. Рассказ патологоанатома, к моему удивлению, содержал в себе даже некоторые лирические детали.

…Когда двадцать лет тому назад молодые студенты мединститута проходили медицинскую практику, их повели к судмедэкспертам. Второкурснику Павлу Неунывайко тогда почему-то запала в голову оброненная одним из них философская фраза. «Каждый цивилизованный человек, – сказал судмедэксперт, – должен приходить в морг хотя бы один раз в пять лет». Умудренный опытом наставник был прав в том смысле, что в ежедневной суете истинные человеческие ценности часто заволакиваются туманом обыденности, а встреча со смертью многое расставляет на свои места. Позже, когда выпускнику медицинского вуза Неунывайко предложили неплохо по тем временам оплачиваемую должность в городском морге, Павел даже решил, что ему повезло. Ему мнилось, что от предрассудков, связанных со словами «морг» и «покойник», он свободен – трусом Павел Неунывайко себя не считал. Но оставаться в морге на ночные дежурства было вначале все-таки жутковато. Свою первую ночь Павел Леонтьевич запомнил особенно хорошо.