Читать книгу "Дочери страха - Елена Донцова"

В ту пору у нее были только две отдушины: поездки два раза в неделю в старую школу на занятия в хоре и встречи с Ноткой. На хоровой кружок отец дал согласие, потому что в новой школе хора вообще не было. Новые одноклассники Ули с молодых ногтей предпочитали исключительно сольные партии. И два благословенных дня в неделю можно было отвести душу, поболтать с прежними друзьями, пожаловаться, с какими уродами приходится учиться, и получить хоть некоторую эфемерную надежду, что с ней-то все в порядке, просто школа дурацкая. Старенький водитель дядя Паша легко соглашался после хора развезти всех участников по домам, а то и покатать по городу, что повышало Улин авторитет почти до небес. Увы, счастье заканчивалось слишком быстро.

Нотка, или Наташа Павлова, была дочерью начальника службы безопасности в отцовской фирме. Училась она в другой школе, была на несколько лет старше и облегчить Улино существование ничем не могла. Но, в отличие от прежних одноклассников, пыталась иногда давать ей советы. Например, рекомендовала Уле снимать рейтузы в раздевалке, а не разгуливать в них по классу. Причесываться только перед зеркалом, а не на уроке. Она же первая подсказала Уле, что пора ей пользоваться услугами парикмахера, – до этого волосы Уле в конце каждого месяца подстригала мама. Уля была изумлена – она почему-то считала, что в парикмахерскую ходят только взрослые. И Нотка потрясла ее, сунув в руки бумажку с телефоном своего мастера.

Сама же Нотка была просто совершенство! Уля безмолвно восхищалась ею, тщательно скрывая этот замешенный на зависти восторг. Девочка прекрасно одевалась, волосы лежали у нее волосок к волоску, а не торчали в разные стороны, как у некоторых. Нотка умела держаться так, что даже взрослые в ее присутствии как-то подтягивались и тут же принимали Нотку в свою компанию, заводили с ней серьезный разговор, а не посылали, как Улю, посмотреть телевизор в соседней комнате. Ее расспрашивали об учебе в музыкальной школе, о конкурсах – Нотка пела. Как жалела Уля, что они не могут учиться в одной школе! При Нотке никто не посмел бы ее обижать. Однажды Уля, мучительно краснея, задала ей вопрос: «Как ты думаешь, если бы ты училась в моем классе, ты бы со мной дружила хоть немного?..»

Нотка тогда посмотрела на нее очень серьезно и ответила: «А я и так с тобой дружу. И всегда буду дружить, если хочешь. А школа – это же не навсегда».

Уля была готова разрыдаться от благодарности за эти слова. А через несколько дней они с мамой пошли на концерт, и там Ульяна будто впервые услышала голос своей подруги, а главное, увидела, как реагируют на него взрослые и, наверное, компетентные в этом вопросе люди. Кажется, Нотка имела самый большой успех, а толстая незнакомая дама, сидящая рядом с матерью, не смогла сдержать эмоций и громко проговорила посреди арии: «В эту девчушку вселилась душа незабвенной Полины Виардо. Контральто и сопрано, и в какой чудной гармонии!»

Мать только улыбнулась в ответ громогласной даме, и в этой улыбке была радость сопричастности: она гордилась, что знает Нотку лично. А Улю в это мгновение словно тупая иголка кольнула прямо в сердце: ей вдруг подумалось, мама жалеет, что это не ее дочка так по-взрослому сдержанно раскланивается сейчас на сцене.

На следующий день Уля снова поехала на хор. Кажется, готовились к какому-то выступлению в соседней школе, учительница пения долго выстраивала их на скамейке и заметно нервничала. А после первой песни бывшая Улина одноклассница, тихая двоечница, кстати говоря, обернулась и раздраженно произнесла: «Так и будешь гудеть мне на ухо?»

Уля покраснела и тут же поняла, что никогда больше не приедет на эти занятия и вообще больше не будет петь, даже дома, для себя. Пусть Нотка поет…

Однажды в бассейне после занятия всем классом Уля вышла из душа и не нашла в шкафчике свое белье и одежду. Более того, пропал и сам купальник. Девочка закуталась в полотенце и стала думать, что ей делать дальше. Раздевалка уже заполнилась незнакомыми детьми, они смотрели на чужую девочку с удивлением, но ни о чем не спрашивали. Выйти к тренеру в одном полотенце было нестерпимо стыдно. Автобус с их классом наверняка уже уехал, и не было никакой надежды, что наигравшиеся одноклассники вернут ей вещи.

Уля просидела так целый час, продрогла до костей, залезла под душ, но полотенце, свое последнее прикрытие, не выпускала из рук. Отплавал и ушел чужой класс, в опустевшую раздевалку заглянула медсестра и строго спросила девочку, почему она сидит здесь одна и в мокром полотенце. Давясь слезами, Уля честно ответила, что потеряла свою одежду. Медсестра куда-то ушла и через четверть часа принесла Улины вещички, измятые и связанные узлом – их кто-то подкинул на вахту. Уля не посмела сказать этой доброй женщине, что это еще не все ее проблемы. Машина отца ждала ее у школы, а до школы от бассейна их возили на школьном автобусе, пеший путь Уля не знала, а денег на транспорт не имела. К счастью, вместе с одеждой нашелся и мобильный телефон. Уля позвонила Нотке, и та очень быстро приехала за ней с водителем из отцовской фирмы. Девочки поехали к Нотке домой. Там радушная хозяйка отпаивала свою незадачливую подружку чаем, а Уля честно рассказывала ей о жестокости одноклассников и умоляла сквозь слезы:

– Ноточка, попроси свою маму, пусть она поговорит с моей мамой, чтобы меня перевели в любую другую школу! Пусть скажет, что про эту школу ходят плохие разговоры и что в ней опасно держать своего ребенка!

Матери девочек не то чтобы дружили, но всегда с удовольствием встречались, советовались по вопросам воспитания детей и вместе ходили по магазинам.

– Почему ты сама не расскажешь маме, как тебе плохо в этой школе? – удивилась тогда Нотка.

Уля угрюмо потрясла головой. Ей было стыдно рассказывать родителям о своем фиаско.

– А ты на моем месте как бы поступила? – голосом, лишенным всякой надежды, спросила она.

Нотка задумалась – она всегда обдумывала каждое свое слово. Потом вдруг губы ее плотно сжались, глаза стали холодными, злыми, и она произнесла, выплевывая каждое слово:

– Да, согласна, я бы тоже ни слова не сказала родителям. Но если бы со мной так поступили, я нашла бы зачинщика и зубами вцепилась ему в горло. А все остальные глядели бы на это. И в их маленьких мозгах отпечаталось бы, что меня лучше не трогать!

Уля, приоткрыв рот, смотрела на подругу и чувствовала, как в ее душе разгорается огонь ненависти и ей уже тоже хочется убить кого-нибудь из этого поганого стада, а лучше – всех сразу!

Неделю после случая в бассейне Уля провалялась с насморком, а в понедельник с утра водитель сперва завез ее к лечащему врачу на осмотр, а после – в школу. Приехали они как раз посреди урока, и Уля, которая вовсе не рвалась в класс, пошла до звонка шататься по школе. И случайно забрела в столовую.

Столовая здесь была совсем не такая, как в прежней школе. Там – неуютный огромный зал с облупившимися стенами и неистребимым запахом грязной тряпки. Здесь – небольшой квадратный зал с красивой мебелью и огромными окнами. Буфета не было, еду школьники получали бесплатно. Между уроками на столы ставились стаканы с соком и большие подносы с выпечкой и фруктами. На большой перемене был настоящий обед из трех блюд, а длилась перемена почти час.