Читать книгу "Профессор, поправьте очки! - Дмитрий Стрешнев"

– -Скажите ему: пусть положит этот акт себе в постель.

– -Боюсь, Арнольд Карпович не оценит юмора,-шепотом сказал Забиженский.

– -Тогда объясните ему: когда у человека нет чувства юмора – это просто смешно!

Забиженский в задумчивости отстал. Верхним чутьем он уловил, что с обычно обтекаемым, как акулий плавник, исполнительным директором "Экспошарма" что-то не так. Геннадий Александрович не исключал в том числе, вероятность того, что из-за произошедших неприятностей Чикильдеев слегка тронулся умом, а сумасшедших Забиженский не любил. Сумасшествие часто толкает на поиски справедливости, что, как известно, является самым гибельным занятием на свете как для искателей, так и для окружающих.

На стенде "Тьмы веков" толпились характерные фигуры в светлых и темных пиджаках с огромными плечами, у каждого грудь выпирала вперед, как у жареного гуся. В горле у Чикильдеева сразу запершило от запаха укрытой под полой кожаной кобуры.

Пострадавший антиквар Шалтай что-то объяснял, один из объемистых пиджаков записывал. Прочие антиквары, словно коты, бродили вокруг, настроив уши и переговариваясь голосами, шуршащими не громче десятирублевых банкнот. Увидев Чикильдеева, некоторые направились к нему, но не успели ничего ни спросить, ни сказать. Уволенный завтра Сева зачем-то упер кулак в бедро и провозгласил развязно и громко:

– -Кто здесь старший?

Объемистые пиджаки повернули головы и посмотрели на говорящего с невозмутимостью крокодилов.

В этот момент появился ранее незамеченный Сковородный.

– -А!-сказал Чикильдеев всё тем же развязным голосом.-С вас два литра крови!

Сковородный, состроив лицо умной обезьяны, остановился напротив.

– -Никакой крови! На плане, приложенном к контракту, дверь не обозначена!

– -Какая дверь?

Уже произнеся это слово, Чикильдеев осекся. В память вдруг въехала рыжая занавеска и буквы:

П . ЖАР . . Й ВЫХ . .

Утер ему Сковородный не только нос, но, пожалуй, даже и рот. Тем не менее, сдаваться было рано, и Сева выдвинул веский контраргумент:

– -Что вы тут базарите? Не у Пронькиных на даче! Сейчас будем разбираться.

От мужчин в объемистых пиджаках отделился один – в костюме лимонного цвета и белых кроссовках.

– -В чем дело? Чем могу помочь?-спросил он голосом, в котором слышался скрип портупеи.

Сева неприязненно посмотрел на нос обладателя лимонного костюма, подозрительно похожий на сломанный.

– -Если можете, помогите деньгами,-сказал он неожиданным для себя самого развязным голосом.

Черт возьми, что за дела! Неужели достаточно сообщить воспитанному администратору, что он завтра уволен, чтобы уже сегодня он превратился в наглого завсегдатая пельменной-закусочной!

– -И… извините,-тут же забормотал Сева, словно школьник, налетевший в коридоре на завуча.-Случайно вырвалось… Вообще-то я представитель фирмы. А вы, догадываюсь, из этих…

– -Из этих,-согласился человек в лимонном костюме.-Следователь Роман Степанович Зашибец.

– -Понятно. Наш генеральный задерживается и поручил мне разобраться.

Зашибец посмотрел на него с милицейской усмешечкой.

– -Ваш приказ выполнен до приказа.

– -То есть?-не понял Сева казенного юмора.

– -То есть: похищенный предмет установлен, путь совершения похищения ясен, осталось лишь оценить похищенное и подписать протокол.

Севе не очень понравилось слово "подписать". Слово же "оценить" вызвало у него внутренний протест.

– -И кто же будет оценивать? Вы?

– -Наше дело ловить и хватать. Оценивать будет специалист. Научный сотрудник.

Чикильдеев насторожился.

– -Какой еще научный сотрудник?

– -Пойдемте, поговорим обо всем в уютной обстановке,-предложил Зашибец.

Видя, что исполнительного директора куда-то повели и не исключено, что – не успеешь глазом моргнуть – увезут в "воронке", антиквары заволновались.

– -Господин Чикильдеев! А как же выставка? Откроют сегодня?

– -Разумеется, господа!-отозвался Сева, подтвердив истинность своих слов величавым жестом.-Как только уладим наше небольшое недоразумение.

– -Может быть вы соблаговолите согласовать со мной шкалу оценки недоразумения?-раздался в этот момент хорошо знакомый голос.

Перед глазами у Севы пролетело контрабандное слово Abibas и тускло сверкнул огромный сапфир, хотя Шалтай был во вчерашнем невзрачном костюме с галстуком и без перстня. Тут же внутри привычно сработал отлаженный механизм, и Чикильдеев проникновенно сказал:

– -Я вам искренне сочувствую, Петр Кирсанович.

– -Это я вам сочувствую,-сказал Шалтай очень неприятным голосом. Он смотрел на Чикильдеева, как африканский вождь смотрит на белого музунгу в раздумьях, под каким соусом приказать подать его на обед. – А ведь я высказывал вам свои сомнения относительно двери.

– - Сначала надо разобраться, причем тут дверь,-ушел Чикильдеев в оборону.

– -Уже разобрались,-сказал Роман Степанович Зашибец.

Он отодвинул занавеску и толкнул стеклянную створку. Вместо того, чтобы порадовать исполнительного директора приятным клацаньем ржавой цепи, дверь бесшумно распахнулась.

– -А эти, в черном хаки, куда смотрели?-нервно спросил Чикильдеев, кивая на "Церберов".-За что мы им деньги платим?

– -На вашем плане дверь не значится!-снова завопил Сковородный, взмахивая листками.

– -Я думаю, у вас еще будет достаточно времени выяснить свои отношения,-сказал Зашибец, показав, что, как следователь, он не лишен способности мыслить логически. -Насчет пути совершения хищения всё понятно. Для меня лично непонятен лишь выбор объекта кражи… Ну, это мы еще раскопаем. Такая наша работа – раскапывать…-он чуть подумал и дополнил:-А также ловить и хватать.

– -Да что, собственно, пропало?-наконец догадался спросить Чикильдеев.-Книга какая-то?

– -Как бы вам объяснить,-сказал Шалтай.-Вы ведь не специалист… Скажем так: редкое Евангелие.

– -Чего же тут не понять! Редкое Евангелие, ясно. Что я, редких книг не видел!

– -Редкое,-снова сказал Шалтай.

– -Ну-ну, ясно. Редкое – значит, дорогое,-расшифровал Сева.-И как оно по деньгам?

– -В моем каталоге,-сказал Шалтай и надел на нос очки, став несколько похожим на Лаврентия Берию.-В моем каталоге она оценена…-он полистал какую-то книжечку, -в полторы тысячи долларов.

При слове "каталог" у Севы покривились губы. Ему вспомнилось: приглушенный свет, таинственное закулисье одного из антикварных мирков, где меж бесценных сокровищ – он, Чикильдеев, благоговейно застывший с пестрыми зазывными бумажками "Эскпошарма" в руке. Крупный человек с седой бородкой, посверкивая очками, с прищуром рассматривает сквозь линзы последние приобретения своего заведения. "Обратите внимание, Максим Андреевич, на эту статуэтку,-говорит он, нацеливая опытный взляд.- Неплохая бронза. Очень похоже на… Дайте-ка мне миллеровский каталог." Откуда-то из глубины комнаты Максим Андреевич подает каталог, и очки погружаются в шелест страниц. "Действительно, так я и думал… (читает) "Уцелело несколько экземпляров", гм… "один находится в Лувре, еще один – в коллекции бронзы Бугатти, принадлежащей Алену Делону…" Ого!" Человек с бородкой снова смотрит на статуэтку, потом опять в каталог. "Весьма похоже… Только у той, в Лувре, венок и меч, а у нашей нет." "Ну что же,-откликается Максим Андреевич.-Я скажу Федору, чтобы приделал всё, как нужно".