Читать книгу "Изумруды пророка - Жюльетта Бенцони"

— И все-таки меня зовут именно так, к тому же это очень известное имя.

— Да, так звали мать Ирода Великого, — подтвердил Адальбер. — Но с тех пор прошло слишком много времени. Вряд ли вы станете утверждать, что имеете к нему отношение…

— Вы ошибаетесь, я имею к нему отношение. Я — его потомок. Он — мой предок по одной линии, точно так же, как по другой…

Она произносила все это надменно, высоко подняв голову, но вдруг умолкла: видимо, почувствовала, что из-за своего высокомерия зашла дальше, чем ей хотелось бы.

— Так кто же ваш предок по другой линии? — поинтересовался Морозини.

— Это неважно… Вам не нужно знать больше…

— Хорошо, держите при себе тайну вашего происхождения, но скажите: почему вы набросились на меня? Да, вы сказали, что приняли нас за грабителей, но на что тут покушаться грабителям? Мне кажется, вряд ли в этой разрушенной крепости можно найти что-либо представляющее интерес…

— И тем не менее вы ищете! И даже что-то нашли. Я слышала, как вы в конце дня звали вашего друга посмотреть на находку.

Видаль-Пеликорн открыл было рот, чтобы ответить, но Морозини жестом остановил его. Эта самонадеянная и высокомерная женщина все больше и больше раздражала его: какого черта она сует нос в их дела? У него не было ни малейшего желания делиться с ней своими планами.

— Мы не нашли ничего такого, что могло бы представлять интерес для вас. Мы ищем вовсе не сокровища Ирода.

— Я тоже их не ищу. Что ж, желаю вам спокойной ночи, господа!

У них даже не было времени ответить: незваная гостья стремительно метнулась к развалинам Иродова дворца и исчезла, легкая и бесшумная, как тень.

— И что же ты обо всем этом думаешь? — сказал Альдо, закуривая.

Видаль-Пеликорн, не сводя глаз с развалин, среди которых исчезла женщина, пожал плечами.

— Ничего не могу понять… Знаю лишь одно: нам теперь придется спать по очереди…

— Мудрое решение. Ее невнятные извинения никоим образом меня не убедили. Слишком уж ей хочется знать, что мы такое здесь нашли, и будь уверен: она вполне способна повторить свою попытку еще до рассвета. Иди спать, мне все равно не хочется…

— Всего лишь час пополуночи, — сказал Адальбер, посветив карманным фонариком на наручные часы. — Разбуди меня часа через два, я покараулю до утра.

Не прошло и трех минут, как в ночной мгле разнесся могучий храп археолога. Поистине, Видаль-Пеликорн обладал драгоценным даром засыпать в любую минуту. К Альдо, в отличие от него, сон не шел. Но Кипрос в ту ночь не вернулась…

Она появилась через день, словно животное, привлеченное знакомым запахом. Альдо как раз варил кофе, а надо сказать, что итальянцы вообще наделены особыми способностями к приготовлению этого напитка. Свой рецепт он унаследовал от покойной Чечины, дорогой его сердцу кормилицы и кухарки, выбравшей смерть как последнее и самое верное доказательство своей преданности Морозини…

— Как хорошо пахнет! — негромко произнесла Кипрос. — Я просто не могла устоять…

В нежном свете восходящего солнца она уже нисколько не походила на призрак, несмотря на то что на ней была все та же жалкая одежда. Морозини, смотрел на гостью внимательно. Ему уже приходилось видеть таких женщин — ну, скажем, среди тех, кто увлекается теннисом: гибкая, с быстрой реакцией, с отличной осанкой. Тренированное тело настоящей спортсменки. Но в данный момент Кипрос больше напоминала маленькую девочку, облизывающуюся при виде любимого лакомства. Альдо позабавила подобная перемена.

— Могу предложить чашечку. Кофе сейчас будет готов, — улыбаясь, предложил он.

— Большое спасибо… С удовольствием…

Она уселась на большой камень, скрестив свои сухие жилистые ноги. Поза выглядела чрезвычайно естественной и до такой степени не соответствовала персонажу, с которым отождествлялась у князя ее внешность, что он чуть не предложил гостье сигарету. Впрочем, когда он попробовал представить ее себе в европейской одежде, пригубливающей стаканчик в баре отеля «Царь Давид», из этого тоже ничего не вышло: видимо, мешал арабский тип, к которому принадлежала эта женщина. Ее гордо посаженная голова была явно сотворена для того, чтобы носить корону, диадему или тиару… Нет, особа, находившаяся перед князем, точно была загадкой…

Кипрос тоже наблюдала за князем, внимательно глядя на него сквозь полуопущенные густые черные ресницы. Казалось, созерцание Морозини приносит ей какое-то странное облегчение. Теперь, когда она увидела Альдо при свете дня, она уже сожалела о своем ночном поступке. Хоть он одет как цивилизованный человек, но все равно сразу видно, какое это красивое животное! Элегантный мужчина, высокий, породистый, а как ему идет эта рубашка! И до чего привлекательно его узкое лицо с надменным профилем, как хороши его темные, чуть посеребренные на висках волосы, его небрежная улыбка, серо-голубые глаза, отливающие блеском стали! Она снова заговорила:

— До чего удивительно: вы итальянец, южанин, а глаза у вас — голубые…

— Во-первых, я венецианец, а не просто итальянец, это имеет существенное значение. А во-вторых, цвет глаз я унаследовал от своей матери, она была француженкой…

Кофе был готов. Альдо налил дымящийся напиток в чашку, протянул ее нежданной гостье. Та сосредоточенно принялась пить.

— Ну, как? Вкусно?

— Божественно! Давно я не пила ничего подобного! В наших краях выбор есть только между жидкой кашей по-турецки и водянистыми помоями, столь милыми сердцу унылых англичан!

Альдо налил ей вторую чашку, позвал Адальбера, который что-то внимательно рассматривал в византийской церкви, и уселся напротив Кипрос, чтобы самому отведать восхитительного напитка.

— Халед… Простите, что упоминаю его имя, ведь я знаю, что вы его не любите… Но Халед сказал нам, что вы не всегда живете здесь. Это правда?

— Совершенно верно. Я появляюсь здесь только два раза в год: в зависимости от движения Солнца и Луны…

— А в остальное время?

Она неопределенно повела рукой с зажатой в ней пустой чашкой и чуть отвернулась от Альдо — так, что ему был виден только ее профиль.

— О-о… То здесь, то там… Как придется!..

— Вы по-прежнему относитесь к нам с подозрением? Разве я, предложив вам выпить с нами кофе, не предложил вам в некотором роде преломить кусок с нашего стола, оказав доверие как уважаемой гостье?

— Может быть, и так… Но все равно я прошу вас: не старайтесь узнать обо мне больше, чем я сказала. Моя жизнь принадлежит мне одной!

— Я и не буду пытаться вырвать у вас правду, пока довольно и того, о чем вы рассказали. Но все-таки признайте, что хотя бы в одном я прав: трудно считать вас набатеянкой. Этого племени давно уже не существует…

— Но кровь людей этого племени все еще течет в жилах немногих его представителей. Я — одна из них.