Читать книгу "Джихад по-русски - Лев Пучков"

Во-вторых, у Ирины Викторовны имеется хорошо отлаженный и надежный инструмент, позволяющий во всех аспектах воплощать порывы этого самого изощренного воображения на практике. Да, тут вот такой маленький нюансик: воображение — это, конечно, хорошо, но если оно ничем не подкреплено в практическом плане, это просто душевные терзания и чистой воды мысленное самоудовлетворение вручную, простите за грубость.

Итак, инструмент имеется — это муж. Тот самый типаж, который так нравится Викуше. Тот самый Александр Евгеньевич, здоровенный волосатый сибиряк с темпераментом медведя-шатуна, недюжинными мужскими способностями и рабски послушный любому волеизъявлению обожаемой супруги. Повращается наша дама в свете, нахватается впечатлений, затем — шасть! К мужу в койку. И вертит его как ей заблагорассудится: сделай так да сделай этак — а сама при этом мчится вдаль на волне своего прихотливого воображения. Очень удобно — дешево и безопасно, никаких последствий. А порой, когда совсем уж чувства нежные душат, Ирина Викторовна снимает дорогой номер в приличном отеле, тащит своего) благоверного туда, одевает как ей заблагорассудится, опрыскивает приличествующим случаю парфюмом, добавляет необходимые аксессуары: свечи, шампанское, музыку, острые закуски и занимается этим вне ложа. На столе, на спинке кресла, на подоконнике — и так далее. Единственное требование к мужу: «Ты только молчи, ради бога, родной мой, рот свой сибирский неотесанный мужланский не разевай…»

— Мачо — это хорошо, — задумчиво произнесла Ирина, возвращая телефон на исходную позицию и с интересом глядя на вошедшую в кабинет Верку с пакетиком — слегка запыхавшуюся, но вполне удовлетворенную результатом поездки. — Но, извини, Викуля, — сегодня никак. Я тебя очень люблю, пышка ты моя сдобная, но… развлекайся одна. Это ведь твой рогатый укатил на три дня, а мой безрогий, увы, постоянно при мне. И все время требует исполнения непосредственных обязанностей — как стемнеет, а то и раньше. Как штык. Так что — целую, радость моя…

— Я нашла его, Ирина Викторовна, — доложила Верка, разоблачаясь и готовясь к процедуре. — За счет клуба записать?

— Запиши иа мой, — смилостивилась Ирина. — И — я тебе дарю его. За моральный ущерб. Мни давай — мне скоро ехать…

* * *

…Пообщавшись с супругой, президент фирмы «Ира» Александр Евгеньевич не стал задорно кричать «О-е!» и изображать характерный жест выставленным вперед локтем, подражая американским киногероям. Несмотря на внешнюю столичность и светскость, он так и остался до мозга костей дремучим сибирским мужиком, имел свои специфические понятия о патриотизме и за два десятка лет проживания в большом городе таежных привычек насовсем не утратил. А потому, аккуратно нажав на мобильнике кнопку отбоя, ласково отложил телефончик в сторону, с хрустом потянулся и, улыбнувшись во весь рот своему некачественному отражению в полированной столешнице, счастливо прошептал нараспев:

— За-е-би-ись!!!

Затем двумя рывками избавился от галстука, глянул на часы и, нажав кнопку селекторной связи, отдал распоряжение секретарше:

— А ну, сделай мне заведующего районным филиалом. И — свободна.

— Заведующий на проводе, — доложила спустя несколько секунд секретарша. — Я пошла?

— Пошла, пошла, — разрешил президент и буркнул:

— Ну?

— Александр Евгеньевич? — настороженно осведомился динамик селекторной связи голосом заведующего районным филиалом.

— А-а-а, это ты?! — будто давным-давно не виденному другу сказал президент заведующему, с которым общался сегодня несчетное количество раз. — Рад, рад… А чего домой не идешь? Рабочий день кончился вроде.

— Так это… — заведующий замялся. — Вот как раз собирался — кое-какие вопросы нужно закончить…

— Отчет посмотреть, звякнуть Маме насчет Салыкова, — в тон добавил Александр Евгеньевич. — Да? Понимаю — важные дела. О-очень важные!

— Я не… право, даже и не знаю, Александр Евгеньевич, откуда вы такое могли…. — рассыпался от неожиданности заведующий — в обычное время, коли к стенке не прижимать, мужик, в общем-то, хваткий, сметливый и языкастый. — Право, это какая-то ошибка, я даже и… Зачем мне Маме… пардон, Ирине Викторовне, право…

— Да хоть право, хоть лево — ты Маме стуканул, больше некому! — вполсилы рявкнул президент, легонько пристукнув кулачищем по столу: органайзер подпрыгнул, жалобно дзенькнув содержимым. — С потрохами сдал! Контра ты, Мишаня, — вот что я тебе скажу. А вот теперь ты скажи мне: что я сейчас буду с вами делать?

— А что вы с нами будете делать? — после непродолжительной паузы поинтересовался заведующий со сквозящей заинтригованностью. в голосе, но без должной робости — прекрасно знает стервец, что президент каждого усердного работника ценит на вес золота, ругать может сколько влезет, а вот насчет сильно обидеть деньгой или паче того уволить — только в самом крайнем случае, за большие личные заслуги перед обществом. Это нужно, как Салыков, регулярно опаздывать на совещания, несколько раз нажраться и при этом попасться на глаза главе фирмы.

— А я вас поручительством скреплю, — игриво сообщил Александр Евгеньевич и коротко хохотнул, довольный своей скоропостижно родившейся задумкой. — Как в старые добрые времена, при социализме.

— То есть вы хотите сказать, что я должен поручиться за Салыкова? — с некоторым облегчением выдохнул заведующий. — Это — всегда пожалуйста. Я вас заверяю, что приму все меры… что проведу соответствующую работу, предотвращу последствия, прослежу…

— Ты лучше проследи за сосками своей секретарши, — наставительно порекомендовал Александр Евгеньевич. — Как торчком стоят, набухли — значит готова. Дверь на замок и — вперед… Нет, гусь лапчатый, так не пойдет — неконкретно это. Вы у меня его всем табором на поруки возьмете. Помнишь, как раньше в трудовых коллективах нарушителей брали на поруки?

— Мы-то, конечно, возьмем — без проблем, — несколько удивился заведующий. — Но вам-то что это даст? Моего поручительства недостаточно?

— Мне это даст деньги, — не стал скромничать Александр Евгеньевич. — А твоего недостаточно, потому что — мало. Мне больше нравится, когда много. Тут только будет небольшая разница… Раньше же как на поруки брали — безадресно, скопом. Когда отвечает коллектив — не отвечает никто, старый принцип социализма. А сейчас как мы поступим?

— И как же мы поступим? — настороженным эхом отозвался заведующий.

— Соберем заявления со всех, кто желает брать на поруки Салыкова, — пояснил Александр Евгеньевич. — А в тексте заявления должен быть такой пунктик: как только Салыков нажрется в очередной раз, прошу удержать с меня премию по итогам месяца. За то, что поручился за такую скотину. Нормально?

— Но это же произвол! — нахально возмутился заведующий. — Ничего себе — нормально! Ни в одном договоре нет таких пунктов, в соответствии с которыми за чью-то провинность можно наказывать другого! Это черт знает что такое, извините меня, Александр Евгеньевич!

— Извиняю. В договоре также нет ни одного пункта, предписывающего мне удерживать алкоголика, допускающего неоднократное употребление спиртного в рабочее время, — как по писаному отчеканил Александр Евгеньевич. — А есть как раз наоборот — читай раздел шестой, пункт три. В случае с Салыковым мы с вами выходим за рамки договора. По вашей, между прочим, инициативе. Я никого не заставляю писать эти дурацкие заявления. Не хотите, дело ваше, я сейчас же приказ подпишу, завтра — расчет. Желаете пьянчугу в своем коллективе сохранить вопреки всем нормативным положениям — так и быть, пойду вам навстречу. Но уж и вы не увиливайте. Я выхожу за нормативные рамки — и вы тоже. Кто там у вас без Салыкова жить не может? Отдел? Весь филиал? Для меня — чем больше, тем лучше. Пусть жрет на здоровье, я вашу премию с удовольствием заберу. Нравится?