Читать книгу "Цена ее жизни - Ли Чайлд"

— Появилось одно дельце, — ответил заказчик. — Одно срочное дельце.

— Какие-то проблемы?

Он умолк, подумав о своей доле. Конечно, она была самая маленькая, потому что в бригаде он был младшим, но все же даже самая маленькая доля от общей стоимости работ представляла сумму бо́льшую, чем он видел за все последнее время.

— У тебя есть пила? — спросил заказчик.

Плотник лишь молча посмотрел на него.

— Глупый вопрос, да? — продолжал заказчик. — Вы плотники, а я спрашиваю, есть ли у вас пила. Ладно, покажи мне лучшее из того, что у вас есть.

Плотник растерянно постоял на месте, затем нагнулся и достал из ящика с инструментами мощную циркулярную пилу. Тусклый блеск металлического корпуса, большой диск, облепленный свежими опилками.

— Поперечный? — спросил заказчик. — Подойдет для того, чтобы перепилить действительно твердые штуковины?

Плотник кивнул.

— Справится со всем.

— Ну хорошо, тогда слушай внимательно. Мне нужна демонстрация.

— Чего? Пилы?

— Комнаты.

— Комнаты? — переспросил плотник.

— Должно быть так, чтобы из нее было невозможно выбраться, — сказал заказчик. — Это ведь было главное требование, так?

— Вы сами поставили задачу.

— Но выполнили ли вы ее? Вот что я хочу узнать. Нам нужно устроить проверку. Демонстрацию того, что комната действительно удовлетворяет всем требованиям.

— Хорошо. Как? — спросил плотник.

— Ты отправишься туда. И мы посмотрим, сможешь ли ты выбраться из нее до утра. Ты ведь сам ее строил, так? Значит, тебе должны быть известны все ее слабые места. Если кто-то и сможет выбраться оттуда, то только ты, ведь так?

Плотник молчал. Пытаясь понять.

— Ну а если у меня получится? — наконец спросил он.

Заказчик пожал плечами.

— Тогда я ничего не заплачу. Потому что вы не выполнили мои требования.

Плотник снова умолк. Недоумевая, говорит ли заказчик серьезно.

— Ты заметил изъян в моей логике? — спросил заказчик. — Сейчас ты думаешь, что в твоих интересах просто просидеть всю ночь, ничего не делая, а утром доложить мне: «Нет, сэр, я не смог выбраться отсюда. Нет, сэр, совсем не смог.»

Плотник издал нервный смешок.

— Да, я именно так и думал, — подтвердил он.

— Значит, тебе нужна побудительная причина, — сказал заказчик. — Понимаешь? Для того, чтобы ты действительно всеми силами старался выбраться из комнаты.

Плотник обернулся на глухие стены угловой комнаты второго этажа. Когда он снова посмотрел на заказчика, тот держал в руке черный пистолет.

— В машине лежит мешок. Сходи, принеси его, хорошо?

Ошеломленный плотник огляделся по сторонам. Заказчик навел пистолет ему в голову.

— Принеси мешок, — тихо повторил он.

В кузове ничего не было. Холщовый мешок лежал на сиденье в кабине. Внутри какой-то бесформенный куль длиной фута полтора. Мешок оказался тяжелым. Плотнику почему-то вспомнилось, как он на рынке доставал из морозилки половину свиной туши.

— Открой, — окликнул его заказчик. — И загляни внутрь.

Плотник развернул горловину мешка. Первым, что он увидел, был палец. Белый как лед, потому что из него вытекла вся кровь. Отчетливо выступали трудовые мозоли, большие и желтые.

— Сейчас я запру тебя в комнате, — продолжал заказчик. — Если к утру ты не выберешься из нее, я сделаю с тобой то же самое, понятно? Твоей собственной пилой, потому что моя затупилась, пока я занимался вот этим.

Глава 9

Ричер тихо лежал на грязной соломе на полу коровника. Он не спал, однако его тело полностью отключилось, так что эффект был тот же самый. Все мышцы расслабились, дыхание стало ровным и медленным. Глаза были закрыты, потому что в кромешной темноте все равно смотреть было не на что. Однако мозг его бодрствовал. Не носился лихорадочно, а напряженно работал, с той самой полной сосредоточенностью, которая бывает только ночью, когда ничто не отвлекает мысли.

Ричер занимался сразу двумя делами. Во-первых, он вел отсчет времени. Прошло уже почти два часа с тех пор, как он в последний раз сверялся с часами, но Ричер знал время с точностью до двадцати секунд. Это умение родилось давно, за долгие ночи без сна во время службы в армии. Когда чего-то ждешь, тело закрывается, словно домик на морском курорте на зимний период, а рассудок сосредотачивается на ровном счете проходящих секунд. Жизненные процессы словно приостанавливаются. Это позволяет сберечь энергию, а ответственность за работу сердца передается от погруженного в сон мозга каким-то внутренним часам. Вместо мыслей остается бескрайняя черная пустота. Но это позволяет оставаться бодрствующим, готовым к тому делу, которое ждешь. И это означает, что ты всегда знаешь, сколько сейчас времени.

Во-вторых, Ричер осуществлял мысленно нехитрые арифметические вычисления. Перемножал в уме многозначные числа. Ему ровно тридцать семь лет и восемь месяцев, с точностью до дня. Тридцать семь умножить на триста шестьдесят пять будет тринадцать тысяч пятьсот пять. Плюс двенадцать дней на двенадцать високосных лет, итого получится тринадцать тысяч пятьсот семнадцать. И еще восемь месяцев начиная от его дня рождения в октябре до сегодняшнего дня в июне — двести сорок три дня. Всего тринадцать тысяч семьсот шестьдесят дней, тринадцать тысяч семьсот шестьдесят ночей. Ричер пытался определить место данной конкретной ночи в этой бесконечной веренице. Исходя из того, насколько она плохая.

И он вынужден был признать, что хотя это была не лучшая ночь в его жизни, ей было далеко и до худшей. Очень далеко. Из первых четырех лет у него в памяти ничего не сохранилось. То есть, оставалось около двенадцати тысяч трехсот ночей. Так вот, данная конкретная ночь попадала куда-то в верхнюю треть. Особо не напрягаясь, Ричер мог вспомнить тысячи ночей, более плохих, чем эта. Сегодня ему было тепло и уютно, он не был ранен, непосредственно в данный момент ему ничего не угрожало, и его накормили. Не слишком хорошо, но Ричер был склонен думать, что объяснялось это скорее отсутствием кулинарных навыков, чем стремлением причинить боль. Так что в физическом отношении ему было не на что жаловаться.

Правда, рассудок подсказывал другое. Ричер оказался в вакууме, таком же непроницаемом, как и темнота в коровнике. Вся проблема заключалась в полном отсутствии информации. Ричер был не из тех, кто автоматически чувствует себя неуютно от отсутствия информации. Сын офицера морской пехоты, он буквально с самого рождения жил неразрывно с армией. Поэтому непредсказуемость и неопределенность были ему хорошо знакомы. Однако сегодня недостающих элементов было слишком много.

Ричер не имел понятия, где он находится. Случайно или преднамеренно, трое похитителей ничем не выдали того, куда они направляются. Поэтому Ричер чувствовал себя заблудившимся. Одна из проблем состояла в том, что из тринадцати тысяч семисот шестидесяти дней своей жизни он меньше пятой части провел на территории Соединенных Штатов. Американец с рождения и достойный быть президентом, Ричер большую часть жизни провел на военных базах, раскиданных по всему земному шару. За пределами Соединенных Штатов. В результате свою родину он знал приблизительно так же, как ее знает семилетний ребенок. Поэтому Ричер не мог распознавать тонкие нюансы, ощущения и запахи Америки, как ему этого хотелось бы. Вполне вероятно, кто-нибудь другой смог бы интерпретировать невидимые контуры невидимого ландшафта, привкус воздуха или температуру ночи и сказать: «Сейчас я нахожусь в том или ином штате.» Вероятно, кто-нибудь мог так сделать. Но только не Ричер. И в этом была главная проблема.