Читать книгу "Ветрогон - Сергей Александрович Плотников"

class="p1">— Тут есть какие-то трактаты по магии? — спросил я. — Инструкции, как бороться с монстрами?

— Нет, зачем? — удивилась она. — Тебе разве твой предмет-компаньон не рассказал?

— Рассказал, но…

— Так, пора, — она глянула на огромные часы с маятником, висевшие на стене, и высыпала зелень в котел. Получилась целая гора (резала она правда долго), которая медленно оседала на верхней пленке кипящего варева. — Теперь еще две минутки покипит, и можно снимать с огня.

— Мне хотелось бы научиться драться с Тварями как можно эффективнее, — сжав зубы, проговорил я. Отношение девочки заставляло чувствовать себя идиотом, что мне не нравилось, поэтому я опять начинал злиться. — С кем об этом можно поговорить?

— Точно не со мной! — улыбнулась Стеша. — Я забыла, когда меня последний раз на битву-то выкидывало… Я много полезного в Убежище делаю, вот Благословение меня и бережет. А Свистопляс и Огнерез это дело любят, с ними пообщайся. Но Свистопляс на охоте, а Огнерез… Он, кажется, с кем-то там в городе договорился поиграть в какую-то такую игру с пистолетами сегодня, страк… — она наморщила лоб. — Стракбол, что ли? Но ты не суетись и не бойся! Новичков Благословение никогда сразу на Тварь не вызывает. У тебя будет время пообвыкнуть. А сейчас лучше постель себе выбери. Ужин будет где-то через час, супу надо настояться и остыть немного, а то народ языки пообжигает. Ну и пирог, раз уж обещала, поставлю.

— Так, ладно, — я решил зайти с другого конца. — Ты ведь всех здесь знаешь?

— Всех, — кивнула Стеша.

— Скажи, кто из вас самый старший?

— В каком смысле? — удивилась она. — Тут все одного возраста… А, нет, Урагану тринадцать успело исполниться. Вон он сидит, — она указала на парня с книжкой и посохом.

Я ревниво отметил про себя, что это мне бы зваться Ураганом. Но вслух сказал:

— Нет, я имею в виду, кто дольше всех был ребенком-волшебником?

Дети-волшебники не умирают, только бывают убиты монстрами или исчезают неведомо куда за нарушение гиасов (например, если врут не по мелочи или злоупотребляют своим положением защитников). По логике, среди этой публики должно быть хоть несколько ребят, ведущих счет лет из средневековья. Быть может, есть те, кто даже помнит древних магов. Или помнит тех, кто с ними общался. Вдруг от них какие-то крупицы информации перепадут?

Мне казалось, что такие «средневековые» долгожители должны бы ходить в развевающихся плащах и чулках с короткими штанишками, однако все дети в Убежище были одеты примерно в одном тренде, плюс-минус лапоть. Причудливо, но вполне современно. То ли среди них не было «старичков», то ли что-то в моих рассуждениях не стыковалось.

Подумав, я решил, что отсутствие винтажа и ретро не должно удивлять: да, одежда детей-волшебников, если они ее носят на теле, а не снимают и не откладывают в сторону, тоже может регенерировать — этот факт был многократно зафиксирован. Но за пару сотен лет точно надоест носить один и тот же плащ, каким бы крутым и удобным он ни был! Все дети-волшебники любят посещать одежные бутики и салоны кутюрье, план моего папаши ведь не на пустом месте возник. Так что по внешнему виду никого выделить не получится, осталось только расспрашивать.

— Да откуда ж я знаю, кто, когда получил Благословение? — засмеялась Стеша.

— Тоже не принято спрашивать?

— Да нет, просто какая разница?..

— В смысле, какая разница?

— Нет никакой разницы между теми, кто тут год или десять лет, — терпеливо, как маленькому, пояснила Стеша. — И больше, должно быть, нет.

— Может быть, говор у кого-то странный? Словечки старомодные?

Стеша покачала головой.

— Не знаю таких. Не замечала. Хотя нет, слушай! Фитиль чудно́говорит. Вон, можешь его спросить.

И она указала на высокого худого мальчишку, с отрешенным лицом лежащего на ворохе разноцветных покрывал в одной из ниш.

Я кивнул. Выбирать койку в этом детском лагере мне отчаянно не хотелось — по крайней мере, пока нет хоть какой-то определенности. Что ж, до ужина еще час, попробую заняться делом.

Глава 5

Интерлюдия: Афина и Пантелеймон Урагановы

Афина Ураганова заявила о себе с порога, как это только она одна умела. Дверь еще не успела захлопнуться, а мать семейства уже провозглашала на всю квартиру, неуклюже балансируя на одной ноге и снимая ботинок со второй:

— Кир! Кирилл Пантелеймонович! А я тебе достала книгу по искровым технологиям, которую ты просил! Не новую, конечно, они секретные, а старую — учебник Фирмана двадцать шестого года. Но основы там верно изложены, и схемы правильные, мы на первом курсе ее на семинаре… Так. Пантик, ты что, пьяный?

Этот вопрос она задала мужу, который вышел из комнаты в прихожую, слегка пошатываясь. Глаза Пантелеймона Ураганова слегка остекленели, черты лица выглядели непривычно расслабленными, на губах играла легкая улыбка, но в дупель пьяным не выглядел. Так, слегка поддатым.

— Ой, милая… — пробормотал он заплетающимся языком. — А мы тебя только завтра ждали.

— Ну так раньше получилось, — уже не столь полным энтузиазма тоном, но все еще мирно объяснила Афина. — У нас же всех, кто был свободен, на Двадцать вторую перекинули, ликвидировать последствия схода селя. Я должна была послезавтра рейсовым вернуть, но справились пораньше, и меня начальство отпустило. Даже на личном вертолете до дома подкинуло, тут в Челюстях какое-то совещание шишек…

— Какой ты у меня ценный специалист! — умилился Пантелеймон. — Благоволят тебе!

— Я-то ценный, — теперь Афина уже хмурилась. — А сын наш где? Ночь на дворе! И почему ты пьян?

— А наш Кирюша улетел! — засмеялся Пантелеймон. — Фьюить! — он сделал странный порхающий жест одной рукой, потому что второй держался за косяк двери. — Представляешь, стал сыном-волшебником! То есть мальчиком-сыном… Волшебником, то есть. Мальчиком. В руке — копье! Плащ мой надел. Говорит, спасибо, папа, за него, я твою мечту выполню — буду всем тебя рекламировать, жди заказов. И в окно.

— Та-ак.

Афина Ураганова шагнула к мужу, плечом отодвинула его и прошла в комнату. Грузно опустилась на стул возле стационарного телефона, что стоял прямо у входа в гостиную. Она вообще женщина была мощная, крупная. И не слишком симпатичная: орлиный нос, близко посаженные глаза, широкие брови. Правда, ей всегда говорили,