Читать книгу "Чтобы ахнули - Лариса Каневская"

завидев вышагивающую пару, удивленно переглядывались: как удалось такой некрасивой, коренастенькой, конопатой девице завладеть этаким красавцем? — то теперь рядом с женой Илья Пилюгин становился ниже ростом, и лицо его имело какое-то жалкое выражение. В доме царил жесточайший матриархат. О том, что эта форма семейного правления именно так называется, Дима выяснил к окончанию школы, когда начал интересоваться девушками. Изучив историю вопроса, разобрался наконец в отношениях родителей, которые всегда казались ему странными. На заре человечества миром правили воинствующие самки и жестоко расправлялись с непокорными мужчинами. В доме Пилюгиных женщина правила безраздельно. Папа приносил маме зарплату, мама выдавала ему ежедневный рубль на обед и строго допрашивала о каждом часе, прошедшем без нее.

* * *

В молодости Илья Пилюгин пользовался успехом у женщин. Миле пришлось немало потрудиться, чтобы отбить черноволосого кудрявого красавца Илюшу от десятка особо страждущих однокурсниц. На пятом курсе Мила удачно забеременела, Илье, как честному человеку, пришлось на ней жениться. После института семейную пару распределили в НИИ авиационной промышленности. Родился Дима. За время декрета молодая жена похудела и похорошела. Пролетел год тихого семейного счастья, но, выйдя после декретного отпуска, Мила обнаружила вокруг красавца мужа наэлектризованное поле научных сотрудниц всех возрастов. От ревности и переживаний Мила снова начала поправляться и дурнеть. Илью Пилюгина, как молодого и перспективного, частенько посылали в длительные командировки, Миле приходилось изнывать в неведении — она трудилась в соседнем отделе. Через три года Мила вновь отправилась в декрет. Никто не понял, как удалось Миле скрыть свою беременность, только, когда она явилась в кабинет начальника подписывать разрешение на декретный отпуск, все, что называется, выпали в осадок. Полненькая Мила, с юности предпочитающая широкие балахоны, никогда и ни с кем не делилась своими тайнами, тогда как личную жизнь Ильи Пилюгина обсуждали всем институтом. Выйдя из второго декрета, Мила принялась наводить порядок. Никто из коллег женского пола не имел права задерживаться возле Пилюгина. Ему также возбранялось провожать взглядом хорошеньких женщин. По каждому инциденту между супругами разгорался скандал, инициируемый сильной половиной, то есть Милой. На стороне Милы имелось численное преимущество в виде мелких Пилюгиных. В мальчишках своих Илья души не чаял, правда, от командировок не отказывался. Поездки давали ему возможность выскальзывать из-под строгого надзора жены. По возвращении командировочный чемодан тщательно осматривался, вещи обнюхивались.

Следы духов и помады ни разу не ускользнули от бдительного, мечущего молнии грозного ока Милы. Скандалы были неизбежны, как гром после вспышек молнии.

Практических психологов тогда никто не знал и не пользовал, их заменяли месткомы, профкомы и парткомы, но не такова была Мила, чтобы доверить свое личное дело кому-то. Жизнь ее убедила: хочешь сделать что-то хорошо, сделай сам. И вот настал роковой момент, когда бездонная чаша ее терпения переполнилась. Из последней командировки, куда вместе с Пилюгиным отправили институтскую королеву красоты Риту Незлобину, Илья вернулся в приподнятом настроении. Рита тоже сияла. Платиновые волосы молодой хищницы покрывали широким веером открытые плечи полупрозрачной блузки, сквозь которую победно просвечивала упругая молодая грудь. В обед Мила прогулялась в аптеку. Вернувшись, распахнула дверь в соседний отдел, деловым шагом подошла к рабочему месту оторопевшей Риты, достала из кармана пузырек зеленки, открыла и аккуратно вылила все его содержимое на макушку платиновой блондинки. Сослуживцы, слегка разморенные после обеда, резко встрепенулись, получив редкую возможность лицезреть мексиканские страсти, тем более что никаких сериалов то время по телевизору не показывали. Незлобиной пришлось взять отпуск на две недели за свой счет, а потом опозоренная красотка и вовсе перевелась в филиал института в Подмосковье. Больше на Пилюгина никто не покушался, да и сам он сильно присмирел с того случая.

* * *

Дима блестяще сдал выпускные экзамены и поступил в МГУ на физфак. И тут Мила всполошилась: до выхода в свет ее лучшего произведения от брачного союза с Пилюгиным оставался всего месяц, а приличной одежды у парня не было.

— Дмитрий Ильич, сыночек, что ж ты молчишь? Ходишь в одном и том же, за папой вещи донашиваешь и молчишь!

Дима растерянно развел руками. Он давно превратился из «гадкого утенка», очкарика-задохлика, чьи руки и щеки вечно были в чернилах, в высокого и стройного брюнета с длинными, вьющимися, как у папы, густыми локонами. Мама все его школьные годы так была занята сохранением семейного уклада и воспитанием младших детей, что Дима рос без всякого пригляду. Одежду занашивал до дыр, пока мама не покупала такую же, но на размер больше. Деньги в семье были, но уходили в основном на питание и книги. Мила считала, что на качестве еды экономить нельзя: лечиться встанет дороже, а книги — святое.

Мысленно отругав себя, Мила взялась за преображение первенца. Ей стало ясно, почему Дима до сих пор не пригласил ни одну девушку на свидание. Мама тут же помчалась заводить знакомства в мужском отделе универмага. Илье Ильичу красиво одеваться давно не полагалось, а Диме — в самый раз. На следующий день Мила торжественно преподнесла сыну мужские французские туфли из телячьей кожи:

— Вот! Примерь-ка.

— Мам, вот это да, какие мягкие! Эти ботинки даже разнашивать не придется…

— Разумеется, Франция! И выбрось свои потрепанные кеды, чтоб я больше их не видела.

— А эти ботинки… они такие… нарядные, светлые… цвета кофе с молоком, подошвы желтые, на них же грязь сразу будет видна… — Брат Тима завистливо вертел в руках один ботинок.

— В отличие от тебя, Дима по грязи не шлендает, ему можно светлое покупать!

— Спасибо, мам, мировые туфли, — благодарно улыбнулся Дима. — Дорого?

— Да нет, тридцатка, — Мила повернулась к мужу, — фарцовщики содрали бы сотню, но это — госцена, Лидка достала — у нее свояченица в военторге работает.

— Я тоже от таких не отказался бы, — мечтательно погладил французскую кожу Пилюгин-старший.

— Диме туфли нужны по делу — ему с девушками надо встречаться, а ты свою норму по свиданиям уже выполнил.

Илья Ильич покорно кивнул и спрятался за газетой «Советский спорт». Дима, не снимая обновки, отправился в соседнюю булочную за хлебом. Вернулся не скоро — прошелся по району.

Протирая замшей запачканные районной грязью новые туфли, Мила вздохнула:

— Пожалуй, кеды выбрасывать пока не будем, по нашим улицам можно и в кедах ходить. — Она полюбовалась туфлями и убрала их в коробку. — В университет в них пойдешь первого сентября.

— А как же бегать на свидания? Вдруг девушка нашей районной окажется? — Илья Ильич подмигнул Диме.

— Насчет свиданий мы сами разберемся… без специалистов, — отрезала Мила. И тоже подмигнула Диме.