Читать книгу "Черный-черный дом - Кэрол Джонстон"

рассказал ей о зиме – она понятия не имеет, что такое сезон штормов на этих островах. Такой темный, дикий и бесконечный, что она с трудом сможет вспомнить, что у нас вообще бывают такие дни, как сегодняшний. И почему я с нетерпением жду этих штормов, несмотря на то, что боюсь их. Несмотря на кошмары, хотя я всегда притворяюсь, будто вижу в них что-то другое.

Потому что смотреть в лицо своему страху – не значит говорить правду. Это значит не убегать. Не работать на рыбоперерабатывающем заводе в Абердине и не притворяться фермером, когда ты родился рыбаком. Это значит вернуться туда, где все началось. Туда, где все закончилось. Или настолько близко, насколько я могу выдержать. Только в ясный день я могу увидеть мыс Ардшиадар в десяти милях к северу или длинный, указующий перст Ардс-Эйниша за ним.

Но сегодня я благодарен не только за это. Сегодня я благодарен за свет, за чистый воздух. За то чувство, которое я испытываю, когда иду по земле; за зелень травы, коричневый и золотой цвет болот, пурпур вереска и розово-лиловые цветы бересклета. За огромное открытое небо и ветер, который нигде не ощущается и не пахнет одинаково. За запахи торфяного дыма, морских водорослей и дождя. За тишину. Все это похоже на Мэри. Как Кейлум. Я никогда не принадлежал другим местам, только этому.

И вот сегодня, несмотря на все это – ложь, секреты, вину, ужас и страх, – я счастлив. Мое сердце легко. Мой разум спокоен. Я здесь. И это того сто́ит. На этот раз все будет по-другому.

Глава 5

Когда я включаю ноутбук и подключаюсь к вай-фаю, меня отвлекает по меньшей мере дюжина непрочитанных писем. Несколько неискренних поздравлений с днем рождения от знакомых – в основном от бывших коллег, для которых, сдается мне, я теперь лишь мимолетная обязанность или напоминание в календаре на их телефоне: ни с кем из них я не общалась уже несколько месяцев. Несколько pdf-файлов из клиники Модсли: «Узнайте, как управлять своим выздоровлением»; «Поймите свои предупреждающие знаки»; «Позаботьтесь о своем теле». Напоминание от похоронной компании «Гроув парк» о том, что я до сих пор не оставила отзыв на сайте «Фифо». И наконец, поздравление с днем рождения от Рави – неловкое и какое-то неодобрительное, хотя в нем почти ничего не сказано. Я думаю о его бесконечных претензиях: «Твой голос звучит как-то не так», «Ты уверена, что с тобой всё в порядке?», «Ты принимала лекарства?». Под конец он проявлял не столько обеспокоенность, сколько назойливость; этого было достаточно, чтобы довести меня почти до лихорадочного изнеможения. Я вспоминаю тот последний день на нашей кухне за несколько недель до маминой смерти. Удивление на его лице, а затем гнев.

«Ты бросаешь меня? Вот, значит, как, Мэгги?» И хотя это всегда было моим делом – успокаивать, отступать, – в тот день я этого не сделала. Потому что он не был моим врачом, а я не была его пациенткой. И мы так давно не были счастливы вместе, что даже трудно вспомнить, когда это было. Я гордилась собой, пока не осознала, что это сработало. И он ушел.

Я не отвечаю ни на одно письмо. Вместо этого сижу за обеденным столом и вспоминаю напряженный хмурый взгляд Чарли, быстрое моргание его глаз на ветру. Волнение все еще крутится внутри меня, холодное и темное. Я бросаю взгляд на дневник настроения на прикроватной тумбочке, пытаясь представить, что, черт возьми, я написала бы в нем прямо в эту минуту. «Я в порядке. Волноваться по этому поводу – естественно. Всё в порядке».

– Он называл себя Робертом Ридом, – сказал Чарли на пляже. – Когда жил здесь. Однажды вечером он сказал мне, – я уверен, что только потому, что мы оба побывали на волосок от гибели и не были друзьями, – что десять лет назад он сменил имя. С Эндрю на Роберта.

– Эндрю – а дальше? – Я сидела и смотрела на Чарли, который старался не смотреть на меня, в то время как что-то холодное и темное снова и снова ворочалось в глубине моего желудка.

– Он никогда не говорил. Просто Эндрю.

– Когда он умер? Когда точно?

Чарли повернулся ко мне лицом.

– В середине весны. В апреле девяносто четвертого. Это было в субботу после Пасхи.

На мгновение облегчение стало почти таким же острым, как и разочарование.

– Ты сказал: «Мы солгали тебе». Кто мы? Кто знал его имя?

– Все. Сразу после его смерти я рассказал им о том, что он мне поведал.

– Так почему же никто из вас ничего не сказал? Мама говорила, что вы практически прогнали нас из города.

Чарли вздохнул и покачал головой.

– Это было тяжелое, черное время – когда все случилось. Никто не хотел… никто не хотел, чтобы об этом вспоминали. И мы знали, что благодаря его новому имени, благодаря имени «Роберт» этого не произойдет. – Он выдержал мой взгляд. – Даты все равно не совпадают. Ты родилась в феврале. Так, во всяком случае, нам сказал этот засранец режиссер. Верно?

Я кивнула.

– Итак, даты не совпадают. И что нам было с того, даже если б они совпали? Мы – не развлечение. Не то, на что можно указывать пальцем и смотреть свысока.

– Это не…

– Да, именно так это и было бы. Может, не для тебя или твоей мамы. Но для этого самодовольного ублюдка и всех остальных самодовольных ублюдков, которые приехали сюда со своими фургонами, камерами и вопросами, это было бы именно так.

Я оставила этот вопрос в покое. Упрек, разочарование, которое совсем не должно было ощущаться как облегчение.

– Сколько лет было Эндрю?

– Никогда не знал этого. Он был фермером, занимался разведением овец, ему было немногим больше двадцати лет – казался старше, выглядел старше, но я не думаю, что это соответствовало его подлинному возрасту. Его жена, Мэри, была милой девочкой, немного наивной, моложе его по уму. Она и их маленький сынишка, Кейлум, так смотрели на Роберта, словно солнце всходило и заходило вместе с ним.

– Откуда он был родом?

– Они приехали на остров весной девяносто третьего. Мэри с мальчиком были явными абердинцами, но акцент Роберта был чисто западным. В тот же вечер, когда он сказал, что его зовут Эндрю, он сообщил мне, что родом из Ардшиадара. – Я заметила, как кадык Чарли дважды дернулся вверх-вниз. – Это прибрежная рыбацкая деревня в Уике-на-Льюисе.

Я знаю, насколько распространено на островах имя Эндрю Макнил.