Читать книгу "Волки и лохи - Михаил Факиров"

мог соответствовать только развязный ответ, по форме совсем непохожий на деловое письмо, выходящий, как и само объявление, за рамки принятых норм. И Хендрикс написал:

«Уважаемый Таинственный Незнакомец! Если другие соискатели Вам не подошли, можете обратиться ко мне, потому что я полностью удовлетворяю всем Вашим требованиям. Вас ждет куча рекомендаций и виски с содовой. Преданный Вам одинокий специалист и иностранец Франс Хендрикс, 24 Авеню Георга Пятого, 75008, Париж, Франция».

Хендрикс решительно нажал на кнопку «Отправить», совсем не надеясь, что этот запрос принесет деньги. Он даже был почти уверен, что вообще не получит никакого ответа. Тем не менее ответ пришел. И пришел очень быстро, всего через четыре часа. Таинственный Незнакомец, который назвал себя Томасом С., спрашивал, удобно ли будет господину Хендриксу встретиться с ним послезавтра утром? Если господина Хендрикса это устраивает, Томас С. будет в офисе господина Хендрикса послезавтра в девять часов утра. А вместо виски с содовой он предпочел бы коньяк. Заинтригованный еще больше, Хендрикс ответил, что предупредит секретаршу, и Томаса С. сразу же проведут к нему в кабинет, и что его ожидает лучший коньяк, который только можно купить за деньги.

Ровно в девять часов утра Сваакер вошел в кабинет Хендрикса. Маклер ждал его за своим огромным письменным столом, изо всех сил напуская на себя безразличный вид. Пускай Томас С. не думает, что Хендрикс действительно чего-то от него ждет!

Сваакер поздоровался, представился и сразу же взял быка за рога: «Вы можете получить яхту. Все целиком зависит от вас, господин Хендрикс. Если вы возьмете яхту, она станет вашей собственностью. Наберитесь терпения, не нервничайте и попытайтесь не только понять, но и поверить. Прежде всего, поверить! Фома Неверующий непременно хотел своими глазами увидеть и своими руками ощупать раны Спасителя. И я не сомневаюсь, что он и после этого не поверил. Потому что способность верить — это дар. Это свойство человека, понимаете? Можно верить в свою женщину, в лучшее будущее, в теорию Дарвина, в бога, в себя, в наличные деньги, в мою яхту. Можно не верить ни во что. Да, убедить кого-нибудь — тяжкий труд, господин Хендрикс. И я просто поражаюсь, какими мастерами своего дела должны были быть отцы нашей церкви, чтобы заставить бесчисленные массы людей проглотить свою стряпню. Видно, ловкие были парни! Ведь все предпочитают известное, обычное, проверенное, пусть даже это будет обычная нищета и известная сухая корка хлеба. Все боятся нового, непривычного. А между тем преисподняя, переселение душ, вознесение на небеса, явление духов, Ноев ковчег и миссия Жанны д’Арк ни у кого не вызывают сомнений или возражений!

Когда человеку угрожает неожиданный подарок судьбы, он начинает упираться и пятиться, как рак. И чтобы вы не стали упираться и пятиться, как рак, я должен честно вас заверить: мое предложение — это не подарок и не благотворительность. Я и вправду был бы сумасшедшим, если бы дал дорогостоящее объявление только ради удовольствия сделать некоего Франса Хендрикса владельцем жутко роскошной и жутко дорогой яхты и таким образом заслужить царствие небесное, в которое я, между нами говоря, не верю. С моей стороны это было бы еще глупее, чем отдать деньги черным в Либерии. Нет, будьте спокойны, я так же заинтересован в этом деле, как крестьянин, который откармливает свиней на убой. Вы мне нужны, чтобы я сам мог заработать. Ну а теперь, поняли вы меня или нет, господин Хендрикс, прошу вас, верьте мне!»

Хендрикс почти на физическом уровне ощущал, как подпадает под влияние мощнейшей харизмы Сваакера. Он сразу же, с первых слов Сваакера, понял, что вчерашнее объявление — это не шутка и не мошенничество. Сваакер совершенно не был похож на человека, пришедшего шутки шутить, а для мошенничества он был слишком крупной личностью. Такие, как он, не занимаются мошенничеством, а срывают шестизначные и семизначные куши. В этом Хендрикс был абсолютно уверен. За двадцать лет маклерства он научился разбираться в людях.

Хендрикс чувствовал, что не может оставаться самим собой в присутствии этого человека. Он сразу попал под влияние Сваакера, и это и беспокоило, и оскорбляло его. Еще обиднее Хендриксу было то, что Сваакеру, казалось, совсем не импонировали ни элегантная обстановка кабинета, ни личность самого Хендрикса. Было очевидно, что Сваакера не ввели в заблуждение ни роскошь кабинета, ни прекрасные модели одиннадцати судов, каждая из которых, красуясь под стеклянным колпаком, красноречиво свидетельствовала о маклерском успехе Хендрикса на парижском рынке, так как все они сменили владельцев при посредничестве Хендрикса. Сваакер был первым посетителем, на которого все это не произвело ни малейшего впечатления. Мало того, он вел себя гораздо увереннее, чем хозяин кабинета, чувствовал себя как дома, как будто он каждый день приходит сюда перекинуться с Хендриксом в картишки или сыграть пару партий в шахматы.

А Сваакер между тем продолжал: «За три часа на объявление ответили четыре человека. После этого я велел «Вестнику торгового флота» убрать объявление с сайта. Вы ответили первым. После вас ответил англичанин, который тоже, как и вы, живет и занимается бизнесом в Париже. После него — грек, который живет и занимается бизнесом в Гавре. Четвертым ответил датчанин, базирующийся в Бресте. Все четверо — отличные специалисты, не имеют партнеров. У всех четверых прекрасная репутация. Я посчитал, что справедливо будет встречаться со всеми специалистами именно в том порядке, в котором они откликнулись. Поэтому я начал с вас. Если мы с вами не договоримся, я пойду к англичанину. Если не договорюсь с ним, поеду в Гавр и в Брест. А если и там ничего не получится, велю «Вестнику торгового флота» разместить объявление еще раз. И я буду делать все это до тех пор, пока не встречу человека, который в ответ на предложение без денег и без риска стать владельцем дорогой, роскошной яхты не станет упираться и пятиться, как рак, а скажет, что согласен!»

Хендрикс, чтобы стряхнуть наваждение, покачал головой, засмеялся и спросил: «Вы, конечно, принесли мне эту яхту, господин Сваакер?». Но это была лишь жалкая попытка сохранить лицо. И Хендрикс, и Сваакер прекрасно это понимали. На самом деле Хендрикс, как последний идиот, готов был сопротивляться своему счастью. Он боялся его,