Читать книгу "Настоящий Спасатель 2. Назад в СССР - Адам Хлебов"

я заплатил двадцать два рубля в оба конца.

Договорившись со старостой группы, которая обещала меня прикрыть и поделиться лекциями за понедельник, я сообщил Ба, что мне срочно нужно в Москву.

Я ожидал, большого количества расспросов с ее стороны, но она сходила на рынок и по случаю моей поездки наготовила мне еды в дорогу.

— Ты к тете Нине намереваешься нанести визит? — бабуля иногда использовала такие устаревшие формы предложений, что я иногда терялся.

— Ба, если будет время — обязательно заскочу, мне кажется, что не успею нанести визит, как ты говоришь.

— Хорошо, запиши ее телефон на всякий случай, — она извлекала из недр кухонного буфета небольшую записную книжку с кожаным переплетом.

Я записал себе номер.

— Ты не беспокойся за меня, я уже взрослый.

Она лукаво посмотрела на меня иронизируя над моим возрастом

— Ты смотри там водку с мужиками не пей,взрослый, в карты ни с кем в поезде не играй. Там одни карточные шулеры ошиваются, — строгим голосом предупредила бабуля.

— Хорошо, Ба. Все понял. Есть, не играть, водку не пить. В окошко смотреть можно?

— Шалопай. Дед велел тебе на дорогу двадцать пять рублей выделить, — она открыла кошелек с хромированными зажимами, похожими на короткие проволочные антеннки, с небольшими шариками на концах, достала и протянула мне новенькую хрустящую купюру

— Спасибо, что вам привезти из Москвы?

— Мне ничего не надо, Максимка. Присмотри себе что-нибудь.

— Понятно, значит тебе — московские конфеты. А что деду?

— Привези ему финский сервелат. Он любит, — голос бабушки смягчился, наполнился бархатом и теплом.

Вот бы, все люди на Земле, так любили и берегли бы друг друга. Мой дед с бабкой были очень трогательной парой, и я их обожал за это.

Поезд дальнего следования подали на перрон по расписанию, за тридцать минут до отправления.

Для меня всегда оставалось загадкой для чего часть перрона была устроена в виде эстакады, которая шла на одном уровне со входом в вагоны. Другая же часть была ниже шла на уровне колес. В первом случае можно было зайти в поезд прямо с платформы, а во втором нужно было карабкаться по ступеням лестницы.

Казалось, что МПС СССР так наказывало пассажиров, за провинности, известные только чиновникам Министерства Путей Сообщения.

Я как раз попал в эту категорию. Нумерация вагонов начиналась хвоста поезда.

Билет был в предпоследний пятнадцатый вагон, так что мне пришлось чапать по перрону почти до самого конца.

Самые шустрые из мои соседей по плацкартному вагону уже столпились возле входа в вагон, ожидая, пока угрюмая толстозадая проводница опустит ступеньки.

На зеленых боковых стенках вагона шли четыре горизонтальные волнистые полосы — ребра жесткости.

Она стояла внутри вагона у открытой двери и держась за ручки вглядывалась в сторон вокзала — ожидала отмашки на посадку.

Народ суетился у поезда уже суетился. Кто-то стоял, переминаясь с ноги на ногу, а кто-то, с сумками и чемоданами в руках, только подходил к вагону, переходя с бега на семенящий шаг.

Пассажиры боялись опоздать, ведомые вечным страхом увидеть последний уходящий вагон, они торопились присоединиться к группкам у дверей.

Кто–то закурил прямо в толпе и сладковато-терпкий запах табака ударил мне в нос.

Мне не хотелось вдыхать дым недорогих сигарет вперемешку с запахом чего-то пряного, витающего в то ли ещё дневном, то ли уже в вечернем воздухе. И я отступил на пару шагов.

В прошлой жизни я много курил. Со школы. А потом просто завязал. Мне перестал нравится сам процесс и все, что с ним связано.

Многие мучаются годами и не могут бросить. Я же избавился от этой дурацкой привычки за один день. Просто перестал курить.

Наконец проводница разглядела что-то вдали, перевела рифленую железную платформу в тамбуре из горизонтального в вертикальное положение и опустила подножку со ступенями вниз.

Из репродукторов донеслось невнятное шипение, подражающее голосу, и люди рассыпанные как горошинки по платформе поспешили занять свои места.

Я входил в плацкартный вагон в числе последних пассажиров. Те, кто стремился ворваться в вагон первыми, уже сидели на своих местах и их расслабленные, но раскрасневшиеся лица озаряли довольные улыбки.

Я никогда не участвовал в этих гонках. Читал, что пассажиры вскочившие в вагон первыми по статистике чаще всего умирают от сердечных приступов в пути.

Мое место находилось посередине вагона, полка у меня была верхняя. Я специально подбирал, чтобы не ехать на боковом и не у туалета.

Моими соседями оказался пожилой мужик, ровесник моего деда и ещё две девушки, одна светленькая, другая брюнетка.

Обе быстроглазые, веселые и симпатичные, лет восемнадцати-девятнадцати по возрасту.

Я поздоровался со всеми, поставил свою сумку на багажную полку и присел на нижнюю койку. Верхние были пока откинуты и зафиксированы под углом.

Девчонки с интересом рассматривали меня. Одна из них представилась и представила свою подругу. Её разгоревшееся при посадке лицо прямо-таки притягивало к себе взгляды мужчин из соседних купе, точнее отсеков.

Дед достал из плаща газету «Советский Спорт», видимо, купленную на вокзале в киоске, и начал читать, облокотясь на столик. Он пытался вовлечь девушек в результаты Олимпиады, но девчонки смеясь ответили, что не разбираются в спорте.

— Ну а вы, молодой человек? Вы спортом занимаетесь?

Мне не хотелось рассказывать про свои боксерские тренировки и способности, поэтому я ответил ему, что я подводный пловец. У девчонок расширились глаза они стали смотреть на меня с еще

Темненькая почти захлопала в ладоши

Из соседнего отсека, из-за перегородки высунулась мужская голова

— А не тот ли ты пловец, который нырял с археологами и спас их? Смотрю похож, чё-то мор… — он осекся, — лицо знакомое.

Я улыбнулся в ответ. В его интонации не звучало презрения или высокомерия. Это был обычный деревенский мужик-колхозник, который так разговаривал.

— Нет. Не тот. Похож просто, я того знаю. Он постарше меня лет на пять.

Наш разговор привлек внимание других пассажиров. Я уже пожалел, что не рассказал про бокс. Оказывается, некоторые тоже меня узнали. Я даже стал причиной раздора между сорокалетней парой. Муж тихо выговаривал жене, но в вагоне все было слышно.

— Я же говорил тебе, что не он. А ты он, он!

Светленькая посмотрела на меня с прищуром и еще шире улыбнулась. Кажется она поняла.

По проходу перемещалась запыхавшаяся бабка с большими баулами в руках. Она остановилась у нашего отсека, посмотрела полуслепыми дальнозоркими глазами в свой