Читать книгу "Они жаждут - Роберт Рик МакКаммон"

отдирающего куски от входной двери. Крупный пес, способный, встав на мощные задние лапы, положить передние на плечи хозяина, казалось, пытался проскрести древесину насквозь. Щепки разлетались во все стороны.

– Эй! – прикрикнул на пса Джек и шлепнул его по заду. – Прекрати немедленно!

Конан даже не оглянулся, продолжая неистово царапать дверь.

– Черт возьми, что с тобой стряслось?

Джек наклонился, чтобы оттащить Конана от двери, но пес развернулся, тихо зарычал и оскалил зубы. У Джека замерло сердце. Конан был ласковым псом, и еще вчера Джек учил его ловить летающую тарелку во дворе апарт-отеля «Сандал». А теперь при взгляде на эти зубы у Джека все внутри сжалось от страха. Пес не мигая смотрел на него, побуждая человека к действию.

– Это же я, – тихо проговорил Джек. – Конан? Это я, малыш. Я не сделаю тебе ничего плохого.

Пес развернулся обратно и царапнул когтями дверь. Деревянная поверхность напоминала поле боя.

Джек быстро протянул руку и открыл дверь. Конан услышал, как щелкнул замок, и с тяжелым сопением попятился. Но как только дверь приоткрылась, пес бесшумно проскользнул в щелку и побежал через двор к Лексингтон-авеню. Джек смотрел вслед, все еще не веря, что его питомец мог зарычать на хозяина. Пальмовые листья колыхались на ветру, словно медлительные веера. Снизу стволы деревьев подсвечивались разноцветными огоньками, и возле одного из них – зеленого – Джек различил силуэт Конана, вытянувшийся в мощном стремительном прыжке и тут же исчезнувший из вида.

Гейл, успевшая надеть обтягивающие джинсы «Джордаш» и клетчатую блузку, показалась из тени коридора и окликнула:

– Джек, что все это значит?

– Сам не знаю. Конан просто… взбесился. Он рычал на меня. По-настоящему оскалил зубы. Он и раньше проявлял характер, но так не вел себя никогда.

Она встала рядом с ним у двери и выглянула наружу. В остальной части отеля было абсолютно тихо.

– Может, у него сейчас брачный сезон или что-то еще. Он вернется.

– Не знаю. Думаешь, стоит его поискать?

– Только не среди ночи. – Она взглянула на часы и поморщилась – Мне пора домой, Джек. Ведущий репортер «Тэттлер» должен отправиться на встречу с копами со свежей головой.

Джек еще минуту смотрел во двор, надеясь, что Конан прискачет назад, а потом повернулся к Гейл:

– А может, останешься? Я проснусь к завтраку.

– Последний раз, когда я осталась на завтрак, я сожгла яичницу. Нет уж, спасибо.

– Тогда подожди минутку. Я оденусь и отвезу тебя.

– Хочешь оставить мою машину здесь на всю ночь? Мистер Кидд, что подумают ваши соседи?

– Плевал я на них. – Он поднял Гейл на руки и закрыл дверь ногой. – С кем ты завтра встречаешься?

– Мой любимчик – капитан отдела по расследованию убийств Палатазин. Подозреваю, что это будет еще одна сессия «без комментариев».

Она провела пальцами черту на лбу Джека, почувствовала, как его тело отозвалось под тонким халатом, и ее собственное тоже ответило.

– У меня такое ощущение, что он считает статьи «Тэттлера» в некотором роде падкими на сенсации.

– Могу себе представить. – Джек уткнулся носом ей в шею и начал медленными круговыми движениями облизывать яремную ямку. – Да здравствует желтая пресса.

Она то ли охнула, то ли вздохнула и почувствовала, как перышко желания щекочет ее бедра. «На улице та-а-ак холодно, – подумала она. – И та-а-ак темно. А это звучит очень заманчиво».

Джек взял ее за руку и повел обратно в спальню.

– Завтрак в восемь? – тихо спросила она.

V

Сочась голубоватыми выхлопными газами, серый «фольксваген-жук» с помятым задним крылом направлялся вверх по Аутпост-драйв к ярко-оливковым холмам над Голливудом. Дорога поднималась все круче, и мотор «фольксвагена» начал дребезжать со слабым, раздраженным механическим фырканьем. Слегка скошенные фары отбрасывали причудливые тени позади качающихся на ветру сосен и гранитных валунов с острыми, как разделочный нож, кромками. Невысокие, но просторные дома из стекла и красного дерева по обеим сторонам дороги скрывались в темноте, и лишь изредка в сторону города проезжала случайная машина. «Фольксваген» свернул с Аутпост-драйв на узкую, покрытую трещинами бетонную дорогу, которая изгибалась, как змея, и карабкалась вверх под углом в сорок градусов. По правую сторону высились неприступные, мрачные нагромождения потрескавшегося гранита, слева – там, где дорога внезапно спускалась в череду оврагов, – стояли сотни корявых, карликовых мертвых деревьев.

Хотя никаких знаков или указателей не было, водитель правильно выбрал поворот на Блэквуд-роуд.

Звали водителя Уолтер Бенефилд, соседнее сиденье занимала семнадцатилетняя девушка-чикано Анжела Пэвион, голова которой свешивалась набок при каждом резком крене машины. Глаза ее были полуоткрыты, так что белки чуть виднелись, и время от времени она тихо постанывала. Бенефилд даже заинтересовался, что же ей снится.

В салоне автомобиля пахло миндалем, запах был густой, почти аптечный. Под сиденьем Бенефилда лежала скомканная ткань, побуревшая после пропитки раствором химикатов, которые он украл с работы. Глаза под очками в черной оправе немного слезились, хотя Бенефилд опустил боковое стекло, как только девушка уснула. «По крайней мере, все прошло лучше, чем раньше», – сказал он себе. В первый раз девушка умерла, потому что раствор оказался слишком концентрированным, во второй раз он еле успел высунуть голову из машины, когда его вырвало, и голова на следующий день ужасно болела. Теперь он управился быстрее, но скучал по работе руками. Свои огромные, мощные клешни он натренировал, сжимая упругий кистевой эспандер. Часто, лежа в своей кровати и разглядывая вырезанные из журналов «Мускулы и фитнес» и «Стронгмэн» и развешенные на стенах фото мужчин в эффектных позах с бугрящимися на спине и груди мышцами, он думал, что мог бы сжимать этот эспандер вечно. А в дальнем углу комнаты, в клетках из металлической проволоки, копошились, спаривались, дрались и спали тараканы. Последний раз он насчитал более сотни, и среди них попадались огромные самцы-каннибалы, выросшие до трех дюймов в длину.

Бенефилд подобрал эту девушку полчаса назад, в нижней части бульвара Сансет. Сначала она заупрямилась и не хотела садиться в машину, но он помахал мятой пятидесятидолларовой купюрой, которую хранил для таких случаев, и она проскользнула на переднее сиденье так, словно ее задница была смазана маслом. Она не очень-то хорошо говорила по-английски, да и понимала не лучше, но его это мало заботило. Она была по-своему симпатичной, хотя в ее красоте чувствовалось что-то грубое, вульгарное, и принадлежала к тем немногим бедовым женщинам, которые еще отваживались в эти дни гулять по улицам. «Тем хуже для нее, – подумал Бенефилд, – надо было читать газеты». Он отвез ее на пустующую стоянку возле супермаркета и расстегнул ширинку. Девушка наклонилась, чтобы