Читать книгу "С точки зрения чудовища - Ольга Эр"

мое поместье и меня. Или решивших объявить меня проклятым богами, а не человеком. Мало ли, что придет в голову церкви. Я не хочу проснуться утром и обнаружить, что сюда запрещено приходить под страхом смерти или отлучения.

Исабель прикусила нижнюю губу.

– Но дряхлый виконт не может жить вечно, – заметила она. – Смертному положено умирать. Или же придется снова напомнить всем о том, что ты… вечно молод и вечно жив. И тогда, если слухи пойдут дальше, церковь все равно узнает о тебе.

Винсент помолчал.

– Проповедь о виконте, который был проклят за свои деяния безумием, была создана для того, чтобы удержать любопытных дальше от поместья, – сказал он, наконец. – Те, кто знал об истинной сущности проклятья, поклялись молчать. Церковь ничего не узнала. Деревня успокоилась. Я не знаю, что будет, когда присутствие в поместье людей невозможно будет объяснить исполнением долга. Заботой о дряхлом безумце, которому давно полагалось умереть.

– И ты никогда не думал об этом? – тихо спросила Исабель.

– Думал. Но я не хочу об этом говорить, – резко ответил виконт.

– Почему все считают, что ты уже старик? – чуть позже не удержалась от нового вопроса девушка. – Разве никто не знает, сколько тебе было лет, когда… это все произошло?

Винсент пожал плечами.

– Думаю, это получилось само собой. Сначала я был просто безумцем. Но безумные старцы встречаются чаще, чем безумные юноши. Поэтому в какой-то момент из молодого виконта я превратился просто в виконта. А потом и в старика.

За разговором Исабель не заметила, как они вышли к небольшой часовне, одиноко стоящей среди деревьев. Чуть поодаль возвышались пять смертин, пять знаков умерших над могилами.

– Кто… кто похоронен здесь?– тронула Исабель виконта за рукав. Тот дернул рукой.

– Никого. Могилы пусты. Это дань уважения тем, кто остался со мной. Третья справа могла бы принадлежать твоему деду.

– Часовня открыта? – Исабель поднялась по ступеням и потянула за кольцо на двери.

Та, скрипнув, приоткрылась.

– Ну и зачем спрашивать, если не дожидаешься ответа? – прищурился Винсент.

– Для вежливости, – безмятежно ответила Исабель. И переступила порог часовни.

Внутри было прохладно и сумрачно.

Дневной свет проходил через узкие витражи окон, тонкие солнечные лучи плясали по мозаике пола и резной скамье, оставляя статуи богов и алтарь меж ними в тени. На алтаре лежал высохший букет роз.

Девушка провела рукой по спинке скамьи, повторяя пальцами узоры, окинула взглядом светлые стены и почтительно склонила голову перед богами. Солнечный луч упал ей на лицо, погладив выбившуюся из косы прядь волос.

– Ты бываешь здесь?– повернулась Исабель к застывшему у входа виконту.

– Нечасто, – голос Винсента, усиленный эхом, прокатился вдоль стен.

– Почему?

– Не твое дело, – казалось, у виконта резко испортилось настроение.

Исабель вздохнула.

– Витражи очень красивые. В нашей церкви, в деревне, раньше было не цветное стекло, а простое, – предприняла она попытку вернуть Винсента к разговору. – Но потом назначили нового освященника, Желя, и он очень много сделал для нашего храма. С цветными стеклами намного красивее.

– Идем, – отвернулся виконт и вышел из часовни.

– Ты хотела посмотреть розарий, – виконт ускорил шаг, и Исабель вприпрыжку догнала его. – У меня есть к тебе вопрос.

– Почему я люблю розы? – догадалась девушка и улыбнулась.

– Мне наплевать, что ты любишь, – отозвался Винсент.

Улыбка Исабель померкла.

– Мне интересно, почему у тебя такая связная речь, – продолжил виконт. – Ты деревенская девка, дочь гончара. Я же общался с такими как ты: «положено умирать», «или же придется напомнить», «тебе придет в голову». Деревенские так не говорят. Да и не стала бы простая девчонка рассуждать о витражах и поддерживать беседу о моей возможной смертности.

Исабель остановилась и недобро посмотрела на виконта.

– Я не девка. Меня зовут Исабель. Мой отец – достойный человек, и дочь гончара это похвала для меня, – голос ее зазвенел от сдерживаемых эмоций.

Винсент встал напротив Исабель и взял ее за подбородок. Глаза девушки расширились.

– Ты не боишься меня, верно? Ты злишься? – виконт прищурился.

– Так что с тобой не так? – изучающее окинул он взглядом лицо Исабель.

Та сделала шаг назад, и Винсент опустил руку.

– Это плохо, что я могу поддержать беседу с вами, господин? – голос Исабель снова звучал ровно.

– Я же сказал, не зови меня так, – оборвал ее виконт. – Это не плохо. Это необычно. Чего я не знаю о тебе, Исабель?

Та еле заметно поморщилась.

– Моя мама учила меня всему, что я умею. Связная речь, так смущающая ва… тебя, это ее заслуга.

– Ты много знаешь о жизни своей матери? Как она попала в труппу, где родилась? – полюбопытствовал Винсент. Исабель покачала головой.

– Нет.

– И она ничего не рассказывала о себе? Даже перед смертью? – продолжил расспросы Винсент. Нижняя губа девушки задрожала.

– Только то, как гордится мной.

– А отчего она, кстати, умерла? – виконт почесал кончик носа.

– Простудилась, – голос Исабель пресекся.

– От всех этих разговоров у меня голод разыгрался, – Винсент, похоже, снова обрел хорошее расположение духа. – Думаю, знакомство с розарием подождет. Мне нужен второй завтрак.

– И это все? – подняла на него глаза Исабель.

– В смысле? – не понял виконт. Девушка набрала в грудь воздуха.

– Ты не хочешь узнать больше о маме? – выпалила она. Винсент рассмеялся.

– Боги, Исабель, это твоя мать, а не моя. Что мне может быть интересно?

– Она была хорошей, – пробормотала Исабель. – Я люблю говорить о ней.

– Это не значит, что я хочу слушать, – пожал плечами Винсент. И, заложив руки за спину, быстро зашагал в сторону дома.

Исабель провела рукавом по глазам и поспешила следом за виконтом.

Пока мы идем к часовне, Исабель не устает задавать вопросы о моей жизни. Удивительно складные вопросы, надо признать. Может она и рыба, но точно не дурочка. Мне даже становится интересно: сможет ли она поддержать одну из тех светских бесед, которые, в свое время, я вел с таким блеском. Честно говоря, я не рассчитывал заходить внутрь часовни. Последний раз я был там, будучи абсолютно пьяным, и помню только, что рыдал перед статуей богини как мальчишка.

Исабель часовня нравится, я вижу это по тому, как она смотрит на витражи и как гладит спинку скамьи. Солнечный свет падает на девушку, выхватывая из полумрака прядь волос, Исабель оборачивается, и я вижу вместо нее свою мать. Точно такой, какой запомнил ее.

Ненавижу, когда воспоминания врываются в мою жизнь.

Исабель задает бессмысленные вопросы о часовне, а я раздумываю, не приказать ли ей обрезать волосы. Потом отбрасываю эту мысль в сторону. Один солнечный луч, да схожесть цвета волос не повод для того, чтобы