Читать книгу "Вердикт: невиновен! - Ева Львова"

– Внимательно, – ответил друг одним прилагательным, проигнорировав существительное в идиотском стиле интернет-суржика, на который он перешёл в последнее время.

Меня безумно бесят все эти «неиллюзорно доставляет» вместо привычного «нравится» и прочие глупости, которыми так богата Всемирная паутина. Раздражает подобный лексикон не меня одну, злит он и Эда Георгиевича. Глава адвокатской конторы даже припугнул младшего сына увольнением, если он не перестанет коверкать русский язык. Борис пытается искоренить дурацкую привычку, но у него нет-нет да и проскакивают диковатые выражения.

– Слушай, Борь, – просительным тоном начала я. – Отправь, пожалуйста, адвокатский запрос в МТС, пусть пришлют распечатку звонков Гарика Миносяна. И заодно проверь мобильный профессора Черненко. Номера я скину эсэмэской.

– Слушаю и повинуюсь, моя госпожа! – пропел в трубке глумливый голос Джуниора.

Ничего другого от приятеля я и не ожидала. Сплошные шуточки, никакой ответственности даже во время рабочего процесса.

– Хватит резвиться, я, кажется, напала на след, – плотно прижав к уху мобильник, тихо проговорила я, направляясь к приземистым корпусам общежития. – У Лизы и Гарика есть объективные причины желать неприятностей влюблённой парочке. Гарик встречался раньше с Юлей, А Лиза – с Володей. Между прочим, Юля души не чает в своей подруге. Неужели бывают такие доверчивые девушки? Представляешь, Борь, невеста Мызина наивно полагает, что Лиза её простила!

– Брошенная женщина – это оружие страшной убойной силы, – с неожиданной серьёзностью в голосе подхватил Борис. – Помнится, как-то в далёкой юности я променял одну девицу на самосвал, так она меня хватила совком по голове и отобрала все формочки. Потом воспитательница нас долго в песочницу играть не пускала.

– Болтун, – фыркнула я.

– Начальство интересуется, – зашептал Борис, – скоро ли изволишь явиться в контору.

– Скажи своему папеньке, что я провожу адвокатское расследование.

– И оно тебе неиллюзорно доставляет, – хрюкнул в трубку коллега и дал отбой.

Я уселась на лавочку и, любуясь осенними клёнами, отправила Борису эсэмэс-сообщение с интересующими меня номерами телефонов, затем сунула в карман коммуникатор и продолжила свой путь. Миновав аллею, я упёрлась в кирпичное жёлтое здание и поднялась по ступенькам на крыльцо общежития.

Общежитие Столичного гуманитарного университета по всем приметам носило отпечаток советской действительности, однако, вопреки ожиданиям, вахтёр на входе не сидел. Студенты свободно сновали туда и обратно без учёта и контроля со стороны администрации. Я прошла через многолюдный холл и, ориентируясь по цифрам на дверях, поднялась на второй этаж. Двести вторая комната находилась в конце коридора. Чем ближе я подходила к искомому номеру, тем громче орала тяжёлая, леденящая душу музыка. Приблизившись к нужной двери, я окончательно убедилась, что любители хард-рока живут именно здесь. Постучавшись, дёрнула ручку, обнаружила, что не заперто, толкнула дверь и вошла в помещение.

С порога бросалось в глаза, что студенческий быт подруги, проживающие в двести второй комнате, представляют себе совершенно по-разному. Одна кровать была аккуратно застелена новым покрывалом с изображением бабочек. Поверх покрывала лежали уютные разноцветные подушки, обшитые рюшами, перед кроватью лежал пушистый зелёный коврик, напоминающий газонную траву, на тумбочке стояла прозрачная вазочка с сухими ароматными лепестками, и вообще, было заметно, что обитательница этой половины комнаты часто посещает «Икею» и оставляет в шведском магазине немало денег.

На второй кровати, не застилавшейся, похоже, никогда, лежала Лиза Исаева и слушала музыку. Она не сняла ни куртку, не ботинки и валялась на скомканном одеяле прямо так, в верхней одежде. Лишь жёлтая шапка аккуратно лежала на тумбочке, над которой красовался плакат с изображением Мерлина Менсона. Рядом с шапкой стояла двухлитровая бутыль пепси и были рассыпаны крошки чипсов, пустой пакет от которых валялся под кроватью.

– Можно войти? – спросила я, перекрикивая музыку.

– Какого чёрта? – недовольно дёрнулась Лиза. – Чего припёрлась? Допрашивать будешь? И до меня очередь дошла?

– Ещё раз здравствуйте! Ведь вы Лиза, я ничего не путаю? Хочу задать вам несколько вопросов.

Я говорила с Исаевой кротко и ласково, как врач с больным ребёнком, но все старания пропали даром, ибо голос мой потонул в зашкаливающих децибелах и, судя по всему, так и не достиг адресата. Лиза продолжала смотреть в потолок, словно не замечая меня.

– Нельзя ли сделать музыку потише? – не выдержала я.

Подруга Юли приподнялась на локте и смерила меня уничижительным взглядом, одновременно с этим выуживая из кармана куртки пачку сигарет.

– Нельзя, – доставая сигарету, отрезала Лиза. – Я всегда дома слушаю музыку. Всегда, понятно? Это моё право. Если хочешь, спрашивай так.

Если я и питала какие-то иллюзии относительно этой беседы, в этот момент мне стало понятно, что договариваться с Исаевой будет непросто. Прекрасно знаю таких ущербных девиц, страдающих всевозможными комплексами и поэтому злых на весь мир и закрытых для общения. Мысленно сосчитав до десяти, чтобы успокоиться и не наговорить лишнего, я прошла на середину комнаты, плотно прикрыв за собой дверь, и начала разговор.

– Скажите, Лиза, какие у вас были отношения с профессором Черненко? – стараясь говорить как можно громче, но в то же время не переходя на крик, поинтересовалась я, наблюдая, как собеседница прикуривает сигарету. Исаева выпустила в мою сторону струю дыма и, откинув за плечи волосы, резко ответила:

– Тебя это не касается.

Скорее всего, подруга Щегловой рассчитывала, что её вызывающее поведение заставит меня развернуться и уйти, но не на такую напала.

– Юля говорит, что вы ей рассказывали, будто приходили к профессору и вступали с ним в интимную близость за хорошие оценки. Это правда? – кротко спросила я, прибегая к излюбленному методу провокации. Собеседница на секунду замялась, но быстро взяла себя в руки.

– Я наврала, – с вызовом проговорила Исаева, пуская дым колечками.

– Зачем? – сделала я невинные глаза.

– Просто так. Наврала – и всё, – усмехнулась девица.

Во время нашей беседы Лиза продолжала валяться на кровати, и о том, что вопросы ей не нравятся, давали понять её длинные тонкие ноги, нервно барабанящие по спинке кровати подошвами ботинок. Несмотря на открытую враждебность со стороны Исаевой, я предпринимала попытки выяснить обстоятельства дела.

– Миносян утверждает, что вы передали ему предложение заплатить профессору деньги за то, чтобы Гарика не отчисляли из института. Кто вам поручил это сделать?

– Кто надо, тот и поручил, – грубила лучшая подруга Юли. – Я вообще не понимаю, почему должна перед тобой отчитываться. Кому нужны твои идиотские вопросы?

– Вы же хотите, чтобы нашли настоящего убийцу профессора? – перешла я на увещевательный тон.