Читать книгу "Все его жены - Таррин Фишер"

Рот Ханны превращается в прямую линию, она отводит глаза. У меня перехватывает дыхание, взгляд падает на синяки на ее руке.

– Ты хотела уйти?

Она смотрит на меня, но ничего не говорит. Я почти вижу правду в ее глазах, спрятанную за частым морганием. Голову переполняют лихорадочные мысли. Для меня немыслимо, что Сет мог ударить женщину, мог прятать противозачаточные таблетки. Хочу спросить, любит ли она его, но язык словно прилип к нёбу.

– Ханна, ты можешь мне рассказать?

Мимо нашего столика проходит женщина с дредами и ребенком, привязанным к груди шарфом-слингом – из тех, что используют хиппи. Ханна наблюдает за ней с живым интересом, видимо, представляя с ребенком себя. Я делала так тысячу раз, представляя вес маленького человечка в руках и воображая, каково осознавать, что ты сотворил нечто столь маленькое и прекрасное. Пристально всматриваюсь в ее красивое лицо. Ханна не та, кем кажется: идеальный дом, идеальное лицо, идеальный наряд… И синяки. Я хотела узнать ее поближе, понять, но с каждой секундой запутываюсь все сильнее. Несколько часов назад я была в ярости на Сета, а теперь, когда сижу напротив другой жены собственного мужа, мой гнев переходит на нее. Меня раздирают противоречивые эмоции – виноватыми кажутся то он, то она. Зачем она вообще на все это согласилась, если не ради ребенка? Ведь ради этого… Ради этого он нашел новую жену. Потому что я не могла родить ребенка.

– Это он поставил синяки? – заканчиваю я и, подавшись вперед, пристально изучаю ее лицо, чтобы определить ложь еще до ответа.

– Все сложнее, – отвечает она. – Он не нарочно. Мы поругались, и я хотела уйти. Он схватил меня за руку. У меня нежная кожа… – неуверенно добавляет она.

– Это не нормально.

Ханна отводит взгляд. Похоже, ей хочется как можно скорее покинуть забегаловку. Она бросает тоскливый взгляд на дверь; я опускаю ладонь ей на руку и смотрю ей прямо в глаза.

– Он бил тебя до этого?

Это глубокий вопрос. Я не просто спрашиваю у Ханны Оварк, бьет ли ее муж, – я спрашиваю, бьет ли ее мой муж.

– Нет! Он никогда меня не бьет. Слушай, ты все неправильно поняла.

Собираюсь спросить, как именно я все неправильно поняла, но вдруг кто-то врезается в наш столик. Пытаюсь увернуться, но слишком поздно: надо мной наклоняется кружка и содержимое выплескивается на одежду. Девушка с кружкой в руках в ужасе смотрит на меня, раскрыв рот.

– Черт, – отпрыгивает она. – Простите, пожалуйста. Он со льдом, слава богу, со льдом.

Хватаю сумку, убирая ее с пути растекающейся по столу коричневой лужи. Ханна пихает мне салфетки, по одной вытаскивая их из коробки. Я беспомощно смотрю на нее, вытирая брюки.

– Мне нужно идти, – говорю я.

– Знаю. – Она понимающе кивает. – Спасибо за завтрак. Приятно с кем-то поговорить. В последнее время у меня это получается не слишком часто.

Я слабо улыбаюсь и пытаюсь что-то вспоминать, чтобы отвлечься. Но мысли все равно возвращаются к Ханне. Она лжет. С Ханной Оварк что-то не так, и я собираюсь выяснить, что именно.

7

Несколько дней спустя, когда мне звонит Сет, я – дома, лежу на диване, свернувшись под пледом. Я отклоняла его звонки несколько дней, перенаправляя их на голосовую почту после первого же гудка. Но сегодня мне удалось расслабиться после пары бокалов вина, поэтому я решаю ответить. Я раздумывала над услышанным от Ханны, вновь и вновь проигрывала ее слова в голове, пока мне не захотелось плакать от разочарования. Он здоровается первым. В его голосе слышатся усталость и надежда.

– Привет, – выдыхаю я в трубку. Прижимаю телефон к уху одной рукой, а пальцем другой обвожу орнаменты на декоративной подушке.

– Прости, – говорит он сразу. – Мне так жаль.

Слова звучат искренне.

– Знаю…

Гнев растворяется, я тянусь к пульту и выключаю звук на телевизоре, где идет какая-то бессмысленная чушь. Реалити-шоу – единственный способ отвлечься от разбитого сердца.

– Я говорил с Ханной, – произносит он. – Так зовут Понедельник.

Задержав дыхание, я резко сажусь, и подушка летит на пол. Он действительно только что сказал мне ее имя? Настоящий триумф – Сет доверился мне в вопросе, который раньше так тщательно скрывал. Я практически уверена – никто из других жен моего имени не знает. И тут до меня доходит: Ханна теперь главная. Она – беременная жена. Меня вдруг охватывает приступ клаустрофобии, расслабленность сменяется нервным напряжением. Если Ханна решила, что Сет должен остаться рядом с ней, а не ехать в отпуск со мной, так он и поступит. Возможно, я – законная жена Сета, но этот младенец переместил меня на позицию среднего ребенка, а всем известно – именно про среднего чаще всего и забывают. Я прочищаю горло, намереваясь сохранять спокойствие, несмотря на чувства.

– Что она сказала? – Сердце колотится, ногти оказываются у рта, и зубы сами начинают их отчаянно грызть.

На том конце провода повисает пауза.

– Я сказал ей, что для меня очень важна эта поездка. Ты права. Я не могу забирать твое время. Это несправедливо.

Я должна быть хорошей, исполнять роль примерной жены, но слова срываются с губ прежде, чем я успеваю их остановить:

– Мне не нужна благотворительность. Я хочу, чтобы ты хотел поехать со мной.

– Я хочу. Я стараюсь как могу, детка.

– Сет, не называй меня так.

Долгая пауза, потом вздох.

– Хорошо. Что ты хочешь услышать?

В груди закипает раздражение.

Что я хочу услышать? Что он выбирает меня… Что хочет только меня… Этого никогда не случится. Я соглашалась вовсе не на это.

– Я не хочу ругаться, – говорит он. – Просто позвонил сказать тебе, что работаю над нашей проблемой. И что я тебя люблю.

Интересно, он сделал из меня злодейку, сказал ей, что я устроила скандал? Хотя какое мне вообще дело до того, что думает Ханна? Но мне важно, что думает Ханна, хоть она и не знает, кто я такая. Но она ведь знает, разве нет? – рассуждаю я. – Просто она, черт побери, сама не в курсе, что знает.

– Я сказал ей, что это очень важно, – повторяет он.

Это действительно похоже на Сета. Он никогда не хочет быть злодеем. Он хочет угождать, и чтобы угождали ему. И любовью со мной он занимается всегда одинаково – нежное благоговение сменяется жесткой хваткой. И это длится, пока я не начинаю кричать, как порнозвезда.

Внезапно его голос меняется, и я сильнее прижимаю телефон к уху.

– Не знаю, хочешь ли ты еще меня видеть… В четверг…

Я пытаюсь абстрагироваться от вины за свое жесткое поведение и осознать собственные чувства. Хочу ли я его видеть? Готова ли? Я могла бы прямо рассказать ему, что сделала, и потребовать объяснений. Но вдруг он будет все отрицать? И тогда я больше никогда не поговорю с Ханной. Он расскажет ей, кто я такая, и она будет чувствовать себя преданной. Вполне вероятно, что я полностью выведу ситуацию из равновесия и буду выглядеть жалкой идиоткой.