Читать книгу "Начало всего - Робин Шнайдер"

– Хм, – уставился я на него.

– Что?

– Ничего. – Воображение нарисовало крутящую педали Кэссиди, мчащуюся на велосипеде мимо клубничных полей. Я еле сдержал улыбку.

– Чтоб ты знал, я забочусь об окружающей среде! – с жаром воскликнула она. – И стараюсь не оставлять после себя «углеродный след».

Я мгновение обдумывал услышанное.

– Пассажир машины тоже ведь не оставляет «углеродный след»?

– Угу.

– Тебя подвезти?

Не знаю, с чего я вдруг решил это предложить. Мои слова мне самому почему-то показались нескромными.

– Здесь бывают койоты, – добавил я неловко, заполняя молчание. – Ночью они иногда спускаются с гор, и я не хочу, чтобы на тебя напали.

– Койоты? – нахмурилась Кэссиди. – Это же волки?

– Ведущие ночной образ жизни, – уточнил я.

– Тебя точно не затруднит меня подвезти?

– Я ведь сам это предложил.

– Хорошо, – согласилась Кэссиди.

В порыве глупого благородства я сказал Кэссиди садиться в машину, пока сам разберусь с велосипедом. И чуть не помер, убирая эту хреновину в багажник.

– Спасибо, – поблагодарила меня Кэссиди, когда я занял водительское сиденье.

– Не за что. – Я потянулся к ремню безопасности. – Где ты живешь?

– В Терис-Блафс.

– Недалеко от меня. Я живу в Роузвуд, практически рядом с тобой.

Кэссиди пристегнулась, и я включил заднюю передачу. Мы были совершенно одни на пустой парковке, из-за этого остро ощущалась интимность момента.

– Получается, нас разделяет парк? – спросила Кэссиди.

– Ага. Окно моей спальни как раз выходит на него.

– И мое, – улыбнулась она. – Может, мы даже можем заглянуть в спальни друг друга.

– Постараюсь на следующей неделе не забыть закрыть жалюзи, а то я задумал двойное убийство. – Я включил дальний свет на повороте с плохим обзором.

– Ты мне нравишься таким.

– Каким? – Я выехал на Иствудский проспект.

– Разговорчивым. Ты сдерживаешься, когда вокруг слишком много людей.

Я включил поворотник – вдруг койотам интересно, куда я поверну на безлюдном перекрестке, – и обдумал слова Кэссиди. Мне кажется, что молчание безопасно. Слова могут подвести тебя, если ты их неверно подберешь, а также могут обесценить сказанное, если ты с ними переборщишь. С шутками можно сильно дать маху, с историями – страшно наскучить. А я рано понял, что ни мое чувство юмора, ни вещи, которые кажутся мне захватывающими, не нравится моим друзьям.

– Я не сдерживаюсь. Просто не могу поделиться ничем интересным.

Кэссиди кинула на меня недоверчивый взгляд.

– Прости, но я на это не куплюсь. Временами ты так маньячно улыбаешься, словно на языке у тебя крутится чумовая острота, но ты боишься произнести ее вслух, поскольку никто ее не поймет.

Я пожал плечами и, повернув на Кресент-Висту, встал на светофоре, на котором переключение сигналов происходит не раньше чем через целую вечность.

– На самом деле я даже не знаю, что хуже, – продолжала Кэссиди. – Когда смеются над несмешным или когда не смеются над смешным.

– Первое, – мрачно отозвался я. – Спроси у Тоби.

– Ты об отрезанной голове?

Она спросила это будничным тоном, словно речь идет о неправильных глаголах или клятве верности.

– Он тебе рассказал?

– В прошлом году, на одном из турниров по дебатам. Мы сидели на балконе под тентом из простыней, и я пожаловалась, что никогда не была в Диснейленде. По мне, так это ко́ра такая! С тех пор я зову его «Ловец над пропастью».

Я покачал головой на ее ужасный каламбур к сэлинджеровскому «Ловцу во ржи» и включил радио, пытаясь не думать о Кэссиди и Тоби, проводивших ночи в компании друг друга в каком-то отеле, и скорее всего в пижамах. В динамиках тихо играла песня группы The Shins, светофор никак не переключался на зеленый сигнал, и я все ждал, когда Кэссиди прервет молчание. Вместо этого она вытащила из чашкодержателя соломенную обертку и начала складывать из нее маленькую звезду.

– Загадай желание, – положила она звездочку на ладонь.

Кэссиди заливало золотистое свечение уличного фонаря, и меня внезапно как током ударило: до чего же она красивая! Как я умудрился не замечать этого столько дней? Ее волосы были убраны в хвостик, но лицо обрамляло несколько медных прядей. Глаза сияли весельем. Кофта соскользнула с одного плеча, открыв взгляду пурпурную лямку бюстгальтера. Кэссиди была умопомрачительно естественна и непринужденна и никогда, даже через сотни лет, не выбрала бы меня. Однако за следующие несколько минут я утешил себя мыслями, что надежда у меня, пусть и малюсенькая, но все-таки есть.

Охранник у ворот жилого комплекса Кэссиди устроил мне допрос с пристрастием, чуть не уморив нас своим занудством. Убедившись наконец, что мы не собираемся сеять хаос на мирных улицах пригорода, он открыл ворота, и я въехал на территорию Терис-Блафс.

Этот жилой комплекс мало чем отличался от моего. Дома стояли на приличном расстоянии от дороги, и к ним вели круговые подъездные дорожки. У всех зданий – балконы, сделанные скорее для украшения, нежели для того, чтобы ими пользовались. Я насчитал четыре типа домов, повторявшихся как в компьютерной анимации. Малышня нарисовала что-то на дороге, и я проехал по рисунку с неприятным чувством, словно разрушаю построенный детьми замок из песка.

– Как к тебе проехать? – спросил я Кэссиди.

– Ты что, оттягиваешь возвращение домой? – Ее лицо бледнело в свете уличных фонарей, в глазах читалась серьезность.

– Да, – признался я. Мне представилась мама, сидящая в гостиной, смотрящая новости и переживающая обо всем на свете. И папа в своем кабинете, с остывающей под рукой чашкой чая, печатающий записки по очередному делу. Представилась моя комната, которая после трех месяцев ночевок в гостевой внизу более не ощущалась моей.

– У меня есть идея, – сказала Кэссиди. – Как насчет того, чтобы поехать куда-нибудь прогуляться? Прямо сейчас?

– Это же Иствуд. Где тут гулять?

– В парке. Там ты сможешь показать мне окно в своей спальне, а я тебе – в моей.

– Ладно, – согласился я, разворачиваясь на детском рисунке.

Охранник у ворот недобро глянул на меня. Кэссиди хохотнула и, когда мы отъехали на приличное расстояние, показала ему средний палец. Он этого не видел.

– Терпеть не могу этого болвана, – поморщилась она. – Ты читал Фуко? Ох, о чем это я. Конечно же, ты не читал Фуко.

– Да я вообще ничего не читаю, – невозмутимо отозвался я, и Кэссиди рассмеялась.

– Что ж, мистер Сила-есть-ума-не-надо, позволь мне тебя просветить. Был такой философ тире историк, которого звали Фуко. Он писал о том, что общество похоже на идеальную тюрьму паноптикум. В этой тюрьме ты можешь находиться под постоянным наблюдением, но поскольку ты никогда не знаешь, наблюдают за тобой или нет, то в любом случае следуешь правилам.