Читать книгу "Линия Горизонта - Александр Латыпов"

Судья мог только предполагать, что этот человек, кем бы он теперь ни был, попросту прячется в маяке. Прежнего Архитектора судья запомнил дряхлым заносчивым стариком в кресле-коляске, который долгие пять лет после вступления Даррела в должность не давал ему возможности проявить себя, ограничивал исключительно судейскими обязанностями.

– Доброе утро, милорд, – приветствовал судью Кирилл Богушевский.

Канцлер был моложе всех присутствовавших – ему было всего сорок три года. Невысокий плотный мужчина, крепкий и статный, он вошел в состав Совета всего три года назад, сменив отца, решившего, что уже достаточно положил сил на благо Города.

Судья все еще не мог определиться со своим отношением к нему. Как и отец, Кирилл Богушевский оказался крайне, а иногда даже чрезмерно деятельным человеком. Законы, которые он придумывал и предлагал Совету, были хороши и правильны, но порой настолько сильно оторваны от бурлившей в Городе жизни, что в итоге, когда дело все же доходило до их принятия, оказывались мертворожденными.

– Доброе утро. – Судья привычно нахмурился.

– И зачем мы здесь сегодня? – поинтересовался лорд Грей. – Причина должна быть очень веской – я был на юге…

А вот лорд Грей у судьи не вызывал никаких больше эмоций, кроме крайнего раздражения. Особенно в свете последних открытий. Джереми Грей давно перестал принимать участие в жизни Города, сидя простым нахлебником на теплом месте в Совете. Старые связи были им потеряны: ни торговцы, ни полицейские, ни даже некоторые бедняки, с которыми он поддерживал приятельские отношения еще лет пять назад, его более не интересовали. Последние полгода лорд-мэр удалился в фамильный особняк на юге, где в искусственных прудах занимался разведением рыб для продажи.

– Если бы мне не требовалось ваше присутствие, милорд, я бы вас и не позвал, – перебил его судья. – Но есть вещи, которые необходимо обсудить полным составом Совета. Полиция не смогла остановить разрастание стихийных лагерей бедняков – из бараков, как вы знаете, они постепенно перебираются в карантинные зоны. Несмотря на все наши запреты.

– Меня перестали забрасывать письмами с требованиями нищих, – сказал барон.

– Да, протесты на улицах почти сошли на нет. Капитан Тиммонс доложил мне, что толпы не собирались на Храмовой и других площадях Города уже несколько дней. Похоже, все эти сборища были простым прикрытием для переезда людей из бараков в старые дома. И самое страшное, что если год назад слухи о затевающемся восстании против нас передавались неуверенным шепотом, то сейчас голоса звучат достаточно громко. Люди недовольны в первую очередь тем, что мы не можем их обеспечить всем необходимым. Работой и едой. Кому-то удалось разузнать больше?

– Нет, – покачал головой канцлер. – Мои источники молчат, а усиленные полицейские патрули ничего не дали.

– Вы знаете, что я этим не занимался даже, – пожал плечами лорд Грей.

– О да, прекрасно знаю, – мрачно подтвердил судья. – Также мне удалось узнать, как они собираются нас с вами уничтожить. И признаюсь вам, это впечатляет. Те, кто раньше раздавал ссуды направо и налево, нашли в законе серьезный пробел.

– Что? – Канцлер подпрыгнул на месте, мгновенно переменившись в лице. – Как это возможно?

– Бывшие ростовщики. Их немного… но достаточно, к сожалению, чтобы сыграть роль пешек. Вас, барон, упорно водят за нос.

– Как вообще кто-то, кроме банка, может давать деньги в долг? Это же запрещено законом! – Канцлер приподнялся на своем месте.

– А они и не занимаются этим больше. Нам удалось наконец разговорить одного из ростовщиков. Эти люди всего лишь пользуются правом поручительства – выступают гарантами огромного количества сделок с правом обращения на имущество должника, как вы это красиво назвали в новом законе. Фактически они принимают на себя обязанность расплатиться по обязательству какого-нибудь бедняка, тот покупает что-нибудь, выписывает чек, банк возвращает этот чек продавцу с пометкой об отсутствии денег на счете покупателя. Продавец идет к ростовщику-поручителю, тот платит – а иногда и не платит, если это свой человек, – по чеку и дает бедняку отсрочку в погашении своего обязательства. Беспроцентного, заметьте. Все в рамках вашего закона, канцлер, – пояснил судья Даррел, с удовольствием наблюдая, как меняется цвет лица Богушевского и как барон Франку старательно смотрит в окно за спиной самого судьи. – Пристенные уже передали в канцелярию требование на мое имя об отмене поручительств – общая сумма, которую они назвали, впечатляет.

– Но… как же так? – Канцлер, чьей идеей и было запрещение ростовщичества, развел руками.

– Мы с вами не предусмотрели такой сценарий просто-напросто, – пожал плечами барон. – Кто же знал, что люди будут поручаться за сделки с нищими. Без процентов.

– Но продавцы-то, они куда смотрят? Почему не доносят? – спросил Джереми Грей.

– Если бы они не доносили совсем, то мы с вами о махинации никогда бы и не узнали. А впрочем, зачем им это? – ответил ему судья. – Какая им разница, откуда получать деньги? Кроме того, пристенные показывают при покупке договор с поручителем, что является для продавцов весомым аргументом. Сделка совершается, а потом все разводят руками – мол, ну откуда я мог знать.

– Пристенные… – усмехнулся лорд Грей. – Мы ведь можем и без оскорблений обойтись.

– Это слово очень точно их характеризует – бедняков, копошащихся у городской стены, в грязи и помоях, не работающих и живущих воровством. Поэтому я буду использовать его, Джереми. Можешь покинуть нас, если твой нежный слух не выносит такой грубости, – с отвращением, грубо и резко оборвал его судья.

– Но и что из всего этого следует? – Лорд Грей нахмурился, старательно не замечая оскорблений в свой адрес.

– А то, что у кого-то в руках сосредоточена власть над огромным количеством бедных горожан. Мы не можем отменить поручительства. – На каком основании? Мы не можем смягчить наказание за невыполнение обязательств бедняками по той же самой причине. Да и, кроме того, они знали о своем положении, когда совершали сделки, – покачал головой канцлер.

– Подождите, но мы можем отследить источник денег! – воскликнул барон.

– Нет, не можем, – возразил судья. – Во-первых, сеть поручительств опутала и многих лордов, которые даже не подозревают, куда уходят их деньги, а во-вторых, некоторые продавцы дают отсрочку даже в первоначальной уплате за товар, после чего тут же бегут к поручителю. Поручитель соглашается заплатить, если пристенный скажет ему, что у него нет денег. Но пристенный молчит, сделка повисает в воздухе до нужного момента. А потом – бам! Такие продавцы, замешанные в восстании против нас, требуют уплаты, нищие бегут к поручителям, те платят за них и отбирают жилье и все имущество. Тысячи людей на улице.

В зале снова повисло тягостное молчание.

– А ведь красиво получилось. Мы не обеспечили нищих работой. У них нет денег. Они влезли в долги перед ростовщиками, заложив свои комнаты. Реальная власть перетекла от нас к ростовщикам. Одно их слово, одно только обещание разорвать договор – и пристенные сделают все, что им прикажут, – добавил к своей тираде судья. – Я даже могу придумать еще худший вариант. В один момент все поручительства будут взысканы. Нищих начнут вытрясать из их домов. А потом кто-то пообещает вернуть все, как было. И свалит всю вину на нас.