Читать книгу "Русско-японская война. В начале всех бед - Анатолий Уткин"

Помощник британского военного атташе в Китае Р.Б. Денни в пространном докладе от 13 марта 1918 г. тоже выражает опасения относительно беспредельно усилившейся Японии. Но в текущей военной ситуации (немцы у стен Парижа) полагает, что следует поощрить трансконтиненталый путь Японии в Евразии: «Если Японии не будет дана свобода в некоторых частях Дальнего Востока, то увеличится угроза того, что она может переметнуться к нашим противникам. В условиях, когда нейтральная Россия лежит в прострации между ними, Япония и Германия могут создать исключительно мощную комбинацию, которая будет угрожать всем владениям западных союзников в Азии и даже Австралазии».

На Дальнем Востоке перед Вильсоном вставал вопрос, как реагировать на то, что японцы начали высадку войск во Владивостоке. В Вашингтоне боролись между собой две линии. Представляя первую, государственный секретарь Лансинг заметил едва ли не благодушно: “Данная экономическая ситуация (в России) дает им (японцам) определенные преимущества, но это обстоятельство может не наложить на них некоторые политические и военные обязательства”. Лансинг представлял жесткую линию в отношении России. Представителей второй, более дружественной России линии, сразу же выступили против предоставления японцам карт-бланша во Владивостоке. Они напоминали, что Америка вступила в войну с золотыми словами об отсутствии интереса к территориальным приращениям и репарациям. Если Америка, предупреждали эти скептики, пойдет на поводу у союзников, то те живо обозначат зоны своих преференций в России, сделают из нее новый Китай, а Соединенным Штатам в очередной раз оттесненными придется опять, как и в Китае, придумывать новую доктрину “открытых дверей”. Можно ли долго благодушествовать «а ля Лансинг» во время, когда японцы с присущей им деловитостью оккупировали Владивосток и начали изучать карты Сибири? Из Вашингтона было достаточно хорошо видно, что не военная конъюнктура определяет действия японцев, не экстренное желание восстановить Восточный фронт, не желание поддержать Запад в критический час. Президент Вильсон не поддержал Лансинга. Он не посчитал разумным помогать японцам делить Россию на зоны влияния.

Призрак укрепившейся на континенте Японии всегда был одним из кошмаров, преследовавших президента Вильсона. Этот вариант никак не вписывался в его глобальные стратегические расчеты. Менее всего хотел президент санкционировать превращение хрупкой островной империи в колосса Евразийского материка. В беседах со своим помощником Хаузом Вильсон выразил крайнюю тревогу. Вопрос был поставлен в практическую плоскость: что следовало сделать для контроля над Японией, особенно в ее движении на российский Север. Узнав о высадке во Владивостоке японских и английских войск, о прибытии туда белочехов и о декларации Верховного военного совета Антанты о поддержке военной интервенции в Сибири, президент Вильсон окончательно включил участие американцев в сибирской экспедиции в свое стратегическое планирование. 6 июля он зачитал наброски новых приказов политическим и военным советникам. Вильсон санкционировал посылку двух военных экспедиций: одну — в Мурманск, другую — во Владивосток. Конкретно речь шла о том, чтобы перехватить военные запасы, созданные еще для царской армии. Вильсон начинает задумываться о фрагментаризации России, он просит Лансинга высказаться по поводу возможности создания самоуправляемого “ядра”, вокруг которого объединилась бы основная часть Сибири. Упоминается Сибирское автономное правительство в Томске.

От британского посла в Токио сэра Конингхема Грина 15 мая 1918 г. пришла телеграмма, в которой говорилось, что у Японии возникает ощущение шанса, который бывает раз в тысячу лет. Японцы непременно двинутся на русский Дальний Восток, они дойдут до Иркутска и закрепятся на новых территориях. Если в таких обстоятельствах все время оглядываться на Вашингтон, то можно упустить исторические возможности. Оставалось узнать, как поладят японцы и чехи, столкнувшись на одной колее. Как оказалось, чехи не противились контактам с японцами, пусть союзники лишь признают независимость их страны, Чехословакии. У Японии тоже не было возражений. Вопрос о перемещении по самой длинной из русских железных дорог теперь решался в Лондоне и Токио.

Американцы противостоят японцам в Сибири

Оппозицию решению Вильсона высадить американские войска во Владивостоке оказал генерал П. Марч, начальник американского генерального штаба. Этот генерал был в свое время наблюдателем во время русско-японской войны и имел свои суждения по данному вопросу. Он не питал иллюзий в отношении планов Токио. Он полагал, что, несмотря на все предостережения, союзная интервенция в конечном счете выльется, ни более, ни менее, как в захват Японией части Сибири. Подобные же предостережения делали генерал Блисс, военный министр Бейкер и командующий американскими войсками в Европе генерал Першинг.

Совещаясь с Лансингом на борту президентской яхты «Мэйфлауэр», президент Вильсон 3 июля 1918 г. принимает решение о военном вторжении американцев. В конечном счете жребий был брошен. Америка вступила в общий лагерь Запада, избравший своим курсом в России интервенцию. Президент Вильсон принял важное решение — включил американскую оккупацию Сибири в свое стратегическое планирование. 6 июля 1918 года президент прочел в Белом доме своим советникам написанный от руки в блокноте на желтой бумаге меморандум, в котором содержались основные параметры и правила интервенции в Россию: “Я надеюсь достичь прогресса, действуя двояко — представляя экономическую помощь и оказывая содействие чехословакам”. Контингент интервентов ограничивался четырнадцатью тысячами, половина из них американцы, половина — японцы (президент как бы сразу блокировал японскую угрозу (по крайней мере, он так думал). Роль других союзников не была определена. 6 июля Вильсон стоял перед американскими военными с желтым блокнотом, «как школьный учитель, поучающий учеников», отметил скептичный П. Марч. «Почему вы качаете головой, генерал? — обратился Вильсон к Марчу. — Вы полагаете, что японцы не ограничатся 7 тыс. человек и сумеют сделать территориальные приращения?» — «Именно так», — ответил Марч.

Что имел в виду Вильсон, посылая американские войска в Россию? Как пишет об этом лучший американский специалист по данному периоду Дж. Кеннан, прибытие американских войск (полагал президент) «вызовет такую мощную и дружественную реакцию среди населения, что выступающие за союзников власти, полагаясь на спонтанное демократическое движение, возобладают повсюду вСибири и Северной России». Корректируя планы интервенции, президент Вильсон указывал, что их целью будет «помочь русскому народу в его попытках восстановить контроль над своими собственными делами, над своей собственной территорией и своей собственной судьбой».

Вильсон с исключительной подозрительностью следил за действиями Японии. Он пишет американскому послу в Токио Моррису, что, если японское правительство не ограничит свой экспедиционный корпус 7 тыс. человек, он откажется поддержать японские действия. Когда стало ясно, что японцы уже превзошли свою квоту, специальный помощник президента Полк стал заклинать японцев ограничиться 10–12 тыс. человек. Японский посол кивал вответ. Япония на этом (довольно коротком) этапе не желала раздражать могущественную Америку и согласилась ограничить свои силы, оговаривая при этом, что их мало для контроля над Сибирью и что японское правительство сохраняет за собой право послать дополнительные войска, если посчитает это необходимым.