Читать книгу "Пожиратели огня - Луи Жаколио"

Граф не стал более настаивать.

Странный человек был Люс. Считая себя рабски связанным данным словом, он, не задумываясь, изменял тому обществу, которому обязался служить и членом которого состоял. Быть может, это являлось результатом влияния его профессии. Действительно, многие из сыщиков и полицейских агентов, будучи безупречно честными людьми в своих личных отношениях, не задумываясь вступают в общества и объединения, получая даже от них вознаграждение, а затем предают эти общества. Таковы этические нормы их профессии.

Во всяком случае Люс был весьма ценным союзником и стоил тех денег, которые ему обещали.

Как мы видим, молодому графу было о чем призадуматься по пути с Вандомской площади к дому, на улицу св. Доминика.

Дойдя до площади Согласия, он вступил на мост, почти совершенно безлюдный в этот момент. Следовавшие за ним два господина, ускорив шаг, очутились теперь всего в каких-нибудь десяти метрах от него. Достигнув середины моста, граф заметил вдруг человека, который, перекинув ногу через перила, собирался броситься в Сену. Оливье кинулся было к нему, чтобы предупредить несчастье. Но в это время мнимый самоубийца вместе с шедшими за Оливье незнакомцами кинулся на графа и прежде, чем тот успел сообразить, в чем дело, они сбросили его в Сену.

Будучи превосходным пловцом, граф инстинктивно нырнул вглубь и вскоре, выплыв на поверхность, направился к ближайшему берегу, к набережной дворца Бурбонов. В это время от берега отделился ялик, где сидело двое мужчин; один из них крикнул:

— Держитесь, мы сейчас подъедем к вам!

Через минуту ялик подошел настолько близко, что граф ухватился левой рукой за борт и протянул правую своим спасителям, но в этот момент получил такой сильный удар веслом по голове, который совершенно ошеломил его, хотя он во время успел парировать его поднятой рукой. Сообразив, что мнимые спасители — те самые люди, которые сбросили его в реку, граф снова нырнул. В этот момент раздался торжествующий возглас одного из убийц:

— Ну, на этот раз мы его прикончили!

Так как это случилось неподалеку от моста, то Оливье, невзирая на сильную боль в руке, поплыл, держась под водой, под устои моста, рассчитывая, что ночной мрак поможет ему укрыться от убийц. Действительно, достигнув одного из устоев, он вынырнул и, плотно прижавшись к каменным бокам, совершенно слился с ними в царящем здесь густом мраке. Ощупью он добрался до одного из больших железных колец, специально укрепленных для спасения погибающих или же для прикрепления к ним причалов лодок и, ухватившись за него, стал наблюдать за негодяями. Ялик некоторое время качался на волнах посреди реки: очевидно, сидевшие в нем хотели убедиться, что загубленный ими человек не всплыл на поверхность. Спустя четверть часа лодка, вместо того чтобы вернуться к берегу, направилась вверх по реке и стала проходить под тем самым пролетом, где притаился Оливье.

Здесь было до того темно, что граф не мог даже различить очертаний проходившей мимо него лодки, но зато явственно слышал, как один из сидевших в ней сказал своему товарищу:

— Жалею, что не выкрикнул ему свое имя в тот момент, когда ты его ударил: он бы по крайней мере узнал перед смертью, кто этот пресловутый «человек в маске»!

Лодка вышла из-под, пролета моста и вскоре скрылась из виду. Считая себя на этот раз вне опасности, Оливье в несколько минут доплыл до берега и выбрался из воды. Но едва он успел перенести ногу за каменный парапет, как двое точно из-под земли выросших человека накинулись на него, и в тот же момент он почувствовал сильный удар в плечо: очевидно, метили в сердце. Громко вскрикнув, Оливье упал на землю.

Два полицейских сержанта выбежали из-за угла дворца Бурбонов, но убийцы, оставив свою жертву, бросились бежать в разные стороны, чтобы разделить погоню. Этот маневр удался им как нельзя лучше; оба полисмена кинулись в первый момент к раненому и только потом, спохватившись, что убийцы от них уходят, один из них, крикнув другому: «спеши к раненому!», сам бросился в погоню за тем из двух негодяев, который был ближе от него, но тот уже скрылся.

Тогда полисмен также вернулся к раненому, которого поддерживал его товарищ, и они вместе собрались донести его до полицейского управления, как вдруг подъехал элегантный экипаж, запряженный парой щегольских лошадей; по приказанию сидевшего в экипаже господина он остановился подле раненого.

— Я слышал крики о помощи, — проговорил господин, выходя из экипажа, — и приказал своему кучеру ехать в эту сторону!

Говоривший был мужчина лет сорока, чернокожий, но с благородной, величественной осанкой, во фраке и с лентой ордена Аннунсиаты Панамской.

В этот момент Оливье пришел в себя, очнувшись от обморока.

— Странно, — заметил один из полисменов, — раненый мокр, как будто только что вылез из воды!

— Вы не ошиблись: какие-то негодяи с полчаса тому назад сбросили меня с моста в Сену, — слабым голосом сказал раненый, — затем пытались добить меня ударом весла по голове и, наконец, когда мне удалось выйти на берег, прибегли к кинжалу!

— Какая наглость! — воскликнул один из полисменов. — В двух шагах от нашего поста!

— Помогите мне дойти до дому, — продолжал граф, — моя рана несерьезна: удар пришелся вскользь по плечу…

— Мой экипаж к вашим услугам! — любезно вмешался чернокожий господин.

— Благодарю, я рад буду воспользоваться вашей любезностью! — ответил Оливье.

— Потрудитесь сообщить нам ваше имя и адрес, — обратился к графу один из полицейских, — мы обязаны составить донесение о случившемся!

— Граф Оливье де Лорагю д'Антрэг, особняк Лорагю на улице св. Доминика! — ответил молодой человек.

Чернокожий господин и оба полицейских почтительно поклонились графу.

— Я — генеральный консул и уполномоченный министр республики Панама, дон Хосе Коррассон, — проговорил чернокожий джентльмен, — и весьма рад быть вам полезен в данном печальном случае, граф!

Полицейский поместился в экипаже подле раненого, чтобы поддерживать его.

— Графу не нужны более ваши услуги, — высокомерно заметил иностранец, обращаясь к полицейскому, — я сам доставлю его до дома!

— Весьма сожалею, ваше превосходительство, что не могу поступить согласно вашему желанию, но мы не имеем права покинуть пострадавшего, пока не доставим его в дом или больницу, сдав с руте на руки родственникам! — отвечал полицейский.

— Да, это правильно, когда пострадавший один, — настаивал дон Хосе. — Но в данном случае…

— Во всяком случае, ваше превосходительство, так гласит наше предписание!

Настаивать долее не было никакой возможности, и чернокожий генерал замолчал.

Рана молодого графа была действительно пустяшная, так как кинжал пропорол только верхнее и нижнее платье графа и едва царапнуло плечо, а обморок был вызван скорее чрезмерным волнением, чем болью или потерей крови.