Читать книгу "Виртуальные войны. Фейки - Георгий Почепцов"

Одно из объяснений этого феномена состоит в том, что когда человек сталкивается с плохой реальностью за окном, он считает свой взгляд исключением, поскольку медиа переполнены рассказами о хорошей жизни других. Когда же об этом напишут, происходит слияние индивидуального и общественного понимания негатива. Революции, кстати, характеризуются именно таким пониманием и вырастают из него.

Конспирологии и фейки усиливают те предрасположенности, которые уже нашли место в голове человека. И решение о принятии или отторжении фейка, дезинформации, слухах, конспирологии дается не на самом фактаже, а на его соответствии или нет идентичности человека — конфликтует информация с идентичностью или нет.

Идентичность может конфликтовать с фактом или подтверждаться им.

По этой причине политические пристрастия работают либо на принятие, либо на отторжение фейков. То же самое касается так называемого языка ненависти.

Защита идентичности мотивирует потребление фейковых новостей, как считают в йельском проекте культурной когниции[1144][1145]. Там пишут о российских постах: «Ее посты в Фейсбуке не о фактах, имеющих отношение к той или иной политике, а о фактах социального доказательства — кто борется с кем и по поводу чего». Понятно, что в такой полемике не играет существенную роль сам факт, он выступает в роли триггера, активирующего социальную борьбу.

Есть даже пример использования сети Linkedin со стороны России, о чем почти не писали[1146]. Здесь речь идет об опоре на личностную информацию о пользователях этой сети просто в беседах с живыми людьми. Как говорят специалисты: «Российские спецслужбы определенно используют Linkedin для сбора личной информации об определенных людях для возможного рекрутирования и шантажирования их. Они действуют под фальшивыми идентичностями и документами, в то время как российские пропагандистские и троллинговые кампании широко используются на платформе».

Одновременно получается, что никто не хочет менять свою картину мира, поскольку это очень болезненный процесс. Например, изменение советской картины мира началось до перестройки и не завершилось по сегодняшний день. Большая часть населения не хочет и не будет от нее отказываться, что является его законным правом.

Сегодня в США развернута большая дискуссия по поводу запрета на тиражирование А. Джоунса как конспиролога во всех сетях, кроме Твиттера. Как считают аналитики: «Есть много вариантов запретов, каждый из которых представляет собой иной инструментарий, используемый технологическими компаниями для ограничения языка ненависти. Платформы могут ослабить распространение контента, который им не нравится. Они могут закрыть обнаружение контента, который не нравится, как Apple делает с подкастами Джоунса. Платформы могут отказаться держать у себя контент, который не нравится, как YouTube и Facebook делают соответственно с видео и страницами InfoWars. Платформы могут запрещать нахождение контента, который не любят, независимо от того, он там ищется и располагается»[1147].

И это вовсе не новый опыт, пришедший с Джоунсом, например, есть чуть ли не бесконечный список запрещенных видеоигр по разным странам[1148]. Китай[1149] и Россия активно блокируют «плохие» сайты, а Россия борется даже с распространителями чужих «нехороших» постов, а не только с самими постами, подвергая их уголовному преследованию.

Правда, в отчете Пью Центра за 2017 г. нам встретилось такое важное замечание: «Увеличение цензуры и массового наблюдения приведет к созданию официальных „правд“ в разных частях мира»[1150]. Или такое: «В открытом обществе нет заранее заданного определения, какая информация является правдивой, а какая фейком». Но все они звучат из уст анонимов, опрошенных Пью.

А институт дигитальных новостей Рейтерс провел эксперимент на 2000 британских респондентов и выяснил, что большинство из них помнили, каким путем они нашли новость (Facebook, Google и под.), но меньше половины могли вспомнить, из какой новостной структуры пришла эта новость[1151]. Интересна еще одна цифра — 71 % потребляет новости в текстовом виде и 14 % использует равноправно текст и видео. Это число даже ниже 10 % в Великобритании и скандинавских странах. И самое странное, что молодежь тоже повсюду предпочитает текст. Это, получается, говорит о том, что пропагандируемый переход на визуальные каналы в новостях не состоялся.

Шум, поднятый вокруг запрета в соцмедиа сайта А. Джоунса с его сайтом InfoWars, кажется, затмил даже российское вмешательство в выборы (см. лишь некоторые примеры[1152][1153][1154][1155][1156][1157]). По этому поводу высказываются все или почти все.