Читать книгу "Терновая ведьма. Исгерд - Евгения Спащенко"

— Вот, выпей.

Изольда повиновалась, опорожнив кубок в четыре глотка. При этом рубиновая струйка, перехлестнувшая через край, потекла по подбородку, пачкая белую сорочку.

— Еще…

Пока верховный вскрывал непочатую бутыль, принцесса спустила голые ноги с постели, изнуренно уперлась в собственные колени. Еще немного, и душа ее покинула бы тело — на этот раз навсегда. Но не погибель сейчас занимала ее.

По мере того как девушка приходила в себя, возвращались и воспоминания о нескольких днях, которые тьер-на-вьёр провела в ее теле. Смутные поначалу образы вспыхивали, будто свечки на парадной люстре, повергая Изольду в полнейший ужас. Беспорядки в столице, разбой и грабеж, захват целого королевства — как она допустила подобное?

В уме всплывали не только действия, но и рассуждения, эмоции терновой ведьмы: отомстить, изничтожить! От их шквальной хлесткости дребезжало в висках.

— О боги, Исгерд…

Прерывая ее путешествие в прошлое, северный владыка протянул принцессе новую порцию питья, резко отдающего анисом, и она вдруг обратила внимание на топазовые отпечатки на серебре.

— Это кровь?

— Царапина, — успокоил ветер, стирая голубые следы краешком туники.

Но четыре ровных бороздки на его щеке уже запустили маховик памяти колдуньи в обратном направлении: подушки, непривычная тяжесть мужского тела, безумный поцелуй… Сделка, угрозы, тюрьма…

Потрясенная отголосками происшедшего, Изольда вернула верховному полную чашу и, шатаясь, поднялась с перин.

— Этого не может быть. Я, наверное, заблудилась в лабиринтах видений…

Лоскутный круг комнаты, занимавшей целую башню, угрожающе качнулся. Пришлось ухватиться за столбик кровати, расставить ноги пошире. Затуманенный взор колдуньи ткнулся в голые щиколотки, белотканое полотно нижней рубахи. И щеки, недавно совсем бледные, зарозовели.

— Хёльм, дай мне что-нибудь прикрыться…

Первым под руку ему попался плед, небрежно свесившийся с оттоманки. Струящаяся ткань скользнула по спине принцессы, холодя лопатки. Укутавшись по самые уши, Изольда побрела к печи в центре опочивальни.

— Я ранила тебя… как-то еще?

Ветер мотнул головой.

— Но убила одного из обитателей Тернового дворца?.. Так и есть. — Предаваясь тягостным воспоминаниям, принцесса протянула озябшие ни с того ни с сего ладони к огню. — Узурпировала Тьер-Леран, до икоты запугала здешнего герцога…

Казалось, она опустошена, выскоблена печалью до самого донышка. Но корень этой беды хоронился не только в постыдном налете на столицу. Быстро ли мысли о приморском королевиче вытеснят прочие из сердца колдуньи? Существует для нее нечто настолько же важное?

Снедаемый безрадостными догадками, верховный пнул носком закатившуюся под стол виноградину. Но вопреки его расчетам Изольда внезапно обернулась и несмело спросила сбивчивым шепотом:

— Как же так?

Не представляя, в чем именно заключается вопрос, северный владыка сделал глоток из ее кубка. Язык и небо обожгло, словно в чаше плескалось жидкое пламя.

— Как же так, Хёльмвинд? — покаянно повторила Изольда. — Я думала, ты меня на дух не переносишь…

От изумления лицо его приняло невиданное полудетское выражение.

— За все, что я причинила тебе и Розе Ветров… Приворот, покушения, вечные неудобства в дороге… я мешалась у тебя под ногами, оскорбляла твои чувства… и все равно ты сказал тьер-на-вьёр, что любишь…

Дабы оттянуть необходимость говорить, верховный опять отпил огненной горькой гадости и изрек, кривя губы:

— Я никогда не испытывал к тебе ненависти, Изольда Мак Тир.

— Тогда почему был таким колким, сердитым? — Уголок расшитого пледа сполз с ее плеча вместе с полоской льняной ткани.

— Потому что право, которым хотелось обладать мне, досталось другому…

Пряча от смущения лицо за копной растрепанных волос, принцесса охнула. Но все дальнейшие расспросы были категорично сведены на нет.

— Это не меняет ровным счетом ничего. Однажды в чертогах Железного дома ты сделала свой выбор. А я сегодня совершил свой. Когда надел на тебя янтарный кулон, до того как скрипнула перекладина сооруженной для приморца виселицы.

— Прости меня за слепоту, Хёльмвинд…

— Полно. — Он отчужденно воззрился в меняющее оттенок небо. — В случившемся нет твоей вины. Не вижу смысла переливать из пустого в порожнее…

Было ясно: большей откровенности и уж тем более задушевных бесед из него и клещами не вытянуть. Не таков Северный ветер, чтобы, попирая гордость, дважды искать чьего-нибудь расположения. Потому принцесса заглушила рвущиеся с языка сожаления и сокрушенно кивнула.

— Да и не о том следует заботиться, — буднично сменил тему верховный. — После полудня Мак Тира — единственного человека, способного защитить тебя от влияния ведьмы, — вздернут на площади. Не буду ратовать за отмену казни. По мне, так королевич послужит знатным кормом для воронов. Но ты, Изольда, признайся правдиво, хочешь ли его смерти? Жаждешь ли отплатить тому, чье фамильное имя носишь?

Смущенная, растерянная, она доковыляла до балконной занавески, смяла в кулак кружевную паутинку. За балюстрадой пенилось колдовское сливовое поле, взращенное менее чем за день. Ароматные лепестки тянулись к последнему лунному свету, мелкие синие плоды венчали ветви, как слитки сапфира… Тьер-на-вьёр сотворила эту красоту на Пустоши, чтобы воплотиться для жителей Тернового королевства в живую легенду, претворить свои планы в жизнь. Но Изольда — не она. Желает ли северинская принцесса стать причиной гибели Лютинга, украсть у мира, а заодно и у себя бесшумную волчью поступь, манящую зелень глаз?

Трепеща от запретных помыслов, Изольда зажмурилась, обхватила пальцами мраморный парапет. И, вторя голосу сердца, всхлипнула сквозь слезы:

— Пусть он живет… Лютинг Вестильд Таальвен Валишер…

* * *

Северного ветра не было, казни тоже. Сочилось дождем серое промозглое утро, без ключей проникая в камеры, пропитывая влагой и так подгнившую солому тюфяков, а стражники все не шли. Чтобы не считать минуты, Таальвен закрыл глаза и принялся сооружать из невидимой охотничьей нити силки. Ее он добыл еще ночью, от нечего делать исследуя собственные умения. И теперь узлы вязались на удивление споро. Не беда, что их не суждено пустить в ход, зато увлекательное занятие поглощало целиком.

«Интересно, можно ли повеситься в бесплотной фейланской петле? Или она душит лишь смертельным ужасом?» — праздно любопытствуя, приморский королевич попробовал заарканить самого себя и ничего не почувствовал. Похоже, подобные чудеса ему были неподвластны.

— И-ить, — взвизгнули ржавые дверные петли, будто подтрунивая над его бестолковыми попытками. Осторожная череда шагов на фоне этого скрипа была почти неуловима.