Читать книгу "Дуэлянты - Пьер Алексис Понсон дю Террайль"

– В самом деле?

– Да. И один из них – печально известный Латур, так мило посмеявшийся над скотобойцами.

– По всей видимости, он вовсе не глуп, скотина.

– Это ему я сыпанула в глаза табаком.

– Он вас узнал?

– У него был такой вид, будто он меня не увидел, но с таким типами нельзя быть в чем-либо уверенным.

– А давайте сыграем с ними злую шутку!

– Какую?

– Я их поколочу.

У Кадишон не было никакого желания смеяться – это была единственная причина, по которой она не расхохоталась в ответ на простодушное предложение грузчика.

– Поколотите их? Но под каким предлогом?

– Ха! За этим дело не станет. Да и потом, разве людям, которые в такой час встречают друг друга на набережной, нужны какие-то предлоги? Достаточно легкого толчка.

– Нет, папаша Безомб, приберегите свои толчки, равно как и физическую силу, до лучшего случая. Латур вполне мог меня и не узнать и я предпочитаю воспользоваться этой удачей, чтобы не навлечь на свою голову неприятностей. Я устала от этой восьмидневной борьбы за то, чтобы подготовить, организовать и осуществить освобождение моего мужа. Давайте лучше пойдем дальше, как ни в чем не бывало.

– Как скажете, Кадишон.

Тип, прошедший рядом с нашей торговкой, был действительно Латур. Его сопровождал подчиненный – молодой человек, в котором он взялся воспитывать стража порядка и который впоследствии возглавил сыскную полицию Парижа.

Его имя мы называть не станем, во-первых, потому что в нашем повествовании ему отводится лишь незначительная роль, а во-вторых, потому что человек этот еще жив и мы не получали от него разрешения обозначать его более конкретным образом.

Ради удобства рассказчика и читателя назовем его просто Римлянин.

Латур был бы недостоин заниматься тем, что, по его мнению, являлось настоящим искусством, если бы не узнал Кадишон с первого же взгляда.

При виде женщины он тоже очень удивился и фраза, уже готовая слететь с его уст, застряла в горле.

Римлянин, проявлявший, по-видимому, живейший интерес к тому, что рассказывал начальник, возобновил прерванную беседу и сказал: – Как? Жаку?

– Да, Жаку, этому типу с рожей брошенного всеми идиота.

– И ему оказывает покровительство префект?

– Префект, жена префекта и весь остальной мир. Если кто-нибудь скажет, что ему составляет протекцию сам король, меня это вовсе не удивит.

– Что же случилось?

– Случилось то, что рапорт Жозефа, который, как я уже тебе говорил, предшествовал нашему аресту, наделал во всех этих чертовых кабинетах немало шума.

– Надо думать.

– Были даже разговоры о том, чтобы отдать нас под суд как истинных организаторов побега этого гренадера.

– Не может быть! – воскликнул Римлянин.

– Но на следующий день нас без всяких объяснений выпустили из тюрьмы на свободу и при этом еще рассыпались в извинениях.

– Тогда откуда вам стало известно об этом покровительстве?

– Да погоди ты. Когда мы с Жаком вышли из Форт дю Га, директор тюрьмы и главный надзиратель не проявили ко мне почти никакого интереса, но вот Жака обступили с двух сторон, стали его поздравлять и даже дошли до того, что спросили, нет ли у него жалоб на стражей за плохое содержание под арестом. Жак улыбнулся, сказал, что он от всех буквально в восторге, и ушел вместе со мной. Когда мы оказались за воротами, он без обиняков обратился ко мне и сказал: «Латур, своей свободой ты обязан мне. Более того, в полиции ты узнаешь, что тебе присвоен очередной чин и почти вдвое повышено жалованье». Теперь ты понимаешь, что, услышав эти слова, я от удивления разинул рот. «А Жозеф?» – спросил я. «Жозеф будет благодарить Бога, если останется жив», – холодно сказал Жак. «Это все благодаря тебе?» «Да, мне. Твой Жозеф решил быть самым умным. Теперь ему ампутируют обе ноги и поставят на живот большую заплатку. Вот чего он добился. Продолжай и дальше заниматься своим делом, Латур, – прибавил он. – Но если увидишь, что и я занимаюсь каким-то делом, не становись у меня на пути, это мой тебе дружеский совет». «Спасибо, – поблагодарил его я, – поиски Жана-Мари будем продолжать?» «Мне все равно, – ответил мне он. – Лишь бы с Кадишон не случилось ничего плохого».

– Ну и дела! – протянул Римлянин.

– Да, – продолжал Латур, – я думаю, Жак влюблен в эту молодую женщину, и не удивлюсь, если он специально заделался полицейским агентом чтобы, в случае необходимости, прийти ей на помощь.

Собеседники ненадолго умолкли.

– Расставшись с Жаком, я тут же побежал в мэрию. Все было так, как он говорил: мне присвоили очередной чин и значительно повысили жалованье.

– С чем я вас искренне поздравляю, господин Латур, – сказал Римлянин.

– А теперь, мальчик мой, ответь – в последние полчаса ты не заметил ничего необычного?

– Ничего, – удивленно ответил Римлянин.

– Это свидетельствует о том, что хоть глаза твои открыты, ты все равно ими ничего не видишь.

– Но помилуйте!

– Мой дорогой Римлянин, хороший агент полиции должен замечать каждую муху, пролетающую от него в десяти шагах, а мы только что столкнулись не с мухой, а с мужчиной и женщиной. И если бы меня сейчас одолел приступ поэзии, я продолжил бы метафорой: это были шершень и пчела.

– Какая еще пчела?

– Самая прекрасная торговка с главного рынка. Она не только красива, но еще очень элегантна и опрятна. Торговля ей это вполне позволяет, ведь она продает только фрукты и цветы. Да и смелости ей тоже не занимать. А зовут ее Кадишон.

– Не может быть! – закричал Римлянин.

– Может, мальчик мой, может…

– Я так хотел бы ее увидеть… Почему вы не сказали, когда мы проходили мимо?

– Потому что в этом заключается еще одно непреложное правило: когда агент встречает человека, за которым нужно вести наблюдение, при этом не арестовывая, он притворяется, что в упор не видит объекта своей слежки.

– Я понимаю. Но…

– Если бы мы с тобой стали шептаться, то Кадишон, узнавшая меня, сразу бы поняла, что я ее тоже признал, и этот здоровенный грузчик Безомб поколотил бы нас своими увесистыми кулачищами.

– Да полно… – с сомнением протянул собеседник Латура.

– Ты молод, Римлянин, и считаешь себя сильным. Безомб схватил бы тебя за руку и за ногу, а затем переломил бы о колено, как тонкую деревянную палочку. Однако речь не об этом. Могу поспорить на что угодно, что Жан-Мари тоже где-то рядом.

– Эх! – сказал Римлянин. – Если бы мы только могли его поймать…

– Ха! Мальчик мой, на сей раз я никого не возьму с собой в экспедицию. К тому же у меня есть намерение предпринять против него нечто совершенно новое.