Читать книгу "Слепой - Вера Петрук"

Светало. Повсюду царило необычное оживление. Драганы готовились выступать на Муссаворат. Вдоль центральной улицы вытянулась цепочка обозов, в которые еще грузили провиант и военный скарб. Ревели верблюды, трясли головами волы, ругались люди, захваченные духом всеобщего возбуждения перед предстоящим походом.

Густые заросли смоковницы служили хорошим укрытием, и Арлинг беспрепятственно добрался по их тени до ближайшего обоза. Убедившись, что возничий не смотрел в его сторону, он приподнял навес и нырнул внутрь. Сегодня с него достаточно приключений. Ему нужно было над многим подумать. А завтра он начнет поиски Сейфуллаха. Мальчишка был жив, потому что ему благоволили боги. И потому что он верил в это. На плече горела кожа, напоминая о подарке Даррена, но Регарди уже засыпал под сладкий запах маиса и кукурузы. Он падал, но ему не было страшно.

Арлинг не знал, что в соседнем обозе притаился еще один человек, который тоже тайно покидал город. Хамна бережно прижимала к груди покалеченную руку и представляла, как она убьет Сейфуллаха Аджухама. Разными способами. Если бы ее не задержали в городе дела, она бы уехала гораздо раньше. А так пришлось потерять две недели. Жаль, что смерть забрала слепого раньше, чем она добралась до него. Но теперь Хамна отыграется на мальчишке. Она чувствовала – Сейфуллах жив. Он не мог сдохнуть, потому что ее жертвы никогда не умирали до ее прихода. Ждали – таков был закон.

Наконец, волы тронулись с места, и наемница погрузилась в беспокойный сон. В нем была незнакомая ей женщина, которая ждала какого-то слепого, блуждая в туманах на берегу моря. Хамна проснулась и еще долго не могла заснуть, отгоняя от себя чужие сны.

На самом севере Согдарийской империи, там, где седые волны Барракского моря сливались с молочными просторами небесного края, стоял маяк. Его серая башня была похожа на последний зуб сварливой столетней старухи, который давно должен был выпасть, но, как и его владелица, упрямо цеплялся за жизнь, не ожидая от нее ничего хорошего, но веря в счастливую звезду потерявших надежду. И хотя годы и соленые ветры накренили маяк, вечно мокрые валуны, в которых он застрял, словно путник в трясине, не давали ему рухнуть в неспокойные воды бездонного моря. Порой, Гаю казалось, что маяк переживет не только его семью, но и сам остров, на котором он стоял. Ведь с каждым годом волны подбирались по серым утесам все ближе, а моря вокруг становилось все больше.

Гай родился и вырос на маяке, и, наверное, прожил бы на нем всю жизнь, если бы не война с Арвакским царством. Ему нравились арваксы. В те дни, когда их рыбаки заплывали в воды Согдарии, его семья всегда ужинала морскими деликатесами, которыми арваксы угощали смотрителя маяка за его работу. В прибрежных водах Барракского моря водились жирные кальмары, которые заставляли рыбаков заплывать далеко за свои владения, зато и рифы были самые коварные и опасные на всем северном побережье Согдарии.

Когда на остров причалила ладья с ярко-красным гербом соседей, а высадившийся на берег человек в военных доспехах и алом платке на шее объявил, что отныне маяк стал частью арвакской территории, Гай обрадовался. Их и, правда, не тронули, а самого Гая угостили шоколадом – сладким, похожим на твердый воск, лакомством, со слегка горьким вкусом и цветом высохших водорослей. Угощение юному сыну смотрителя маяка пришлось по душе. Драганы, которые были редкими гостями в их краях, никогда не привозили ему подарков, если вообще замечали его существование.

Человек с алым платком потом еще не раз навещал их. Почти все время, пока шла война. Привозил леденцы и шоколад, дружески болтал с его папашей и матерью, ловил с ним рыбу на Большом Утесе. Но Гай считал, что арвакс, на самом деле, приезжал, не к ним, а к служанке, которую много лет назад доставили на остров с Большой Земли.

Гай привык к ссыльным. Их часто привозили для работы на водяной мельнице, но большинство убегало к арваксам или, отбыв срок, возвращалось домой, подальше от серых валунов и торчащего из них маяка. А эта прижилась. Звали ее Магдой. Гай был тогда еще маленьким, но хорошо помнил, как однажды ночью к ним в дом постучались солдаты и после долгого разговора с отцом привели черноволосую девушку в тюремной рубахе. Она была похожа на большую мокрую птицу, которая собиралась на юг, в теплые земли, но перепутала стороны света и залетела на север, в царство маяка, шумных волн и седых туманов. Папаша обычно ссыльных не жаловал, а к этой привязался и приставил помогать матери по хозяйству. Даже комнату выделил рядом с кухней, пусть и бывшую чуланную, но по сравнению с бараками, где обычно жили каторжане, она была царскими покоями. Мать поворчала, но вскоре к новой поселянке привыкла. Та была послушной и хлопот не доставляла. Чаще всего ее вообще не замечали. В основном, потому что она не разговаривала – то ли от рождения, то ли испугавшись чего-то в жизни. Папаша говорил, что такое бывает.

Магда по хозяйству помогала охотно, кормила свиней, полола грядки в парниках, еду варила. С ним, правда, она играть не любила, и за это Гаю не нравилась. Когда к нему приезжали друзья с материка, они часто бегали за ней по камням и кидались мучными шариками, которые воровали на водяной мельнице. Если им удавалось ее догнать, то девицу валяли в сухих водорослях, отчего она становилась похожа на ведьму и здорово их смешила. Мальчишки рассказывали, что сослали ее сюда не иначе, как за колдовство. После таких игр, Гай обычно с трудом засыпал, все прислушиваясь – не поднимается ли к нему на чердак ведьма Магда, чтобы навести злые чары в отместку за водоросли и мучные шарики. Правда, отец однажды увидел, как они гонялись за ней по камням, и накостылял им так, что друзья не смели приезжать к нему еще месяц, а сам Гай неделю обедал стоя. После этого служанку больше не трогали.

Магда все пряталась в туманах. На маяке они особенные были, ленивые и тягучие, словно патока. Казалось, ткнешь в него пальцем, а он возьмет, да и налипнет на него, до вечера не отмоешься. В туманные дни на маяке все было призрачным и нереальным, только далекий шум моря напоминал, что земля где-то рядом. Магда всегда ждала туманы. Днем или ночью они приходили – ей было все равно. Едва выпадал туман, она сразу бежала к нему, как к родному, и замирала внутри, будто пряталась. Папаша ее в такие моменты не трогал, и им не велел. Считал, что она там, в туманах, с богом разговаривала.

Если бы Гай был на месте того арвакса, что к ним приезжал, то давно украл бы девицу и женился на ней. Так, по его мнению, должен был поступить настоящий арвакский воин. Тот же все кругами ходил, подарки ей возил, разговоры разговаривал. Магда его, может, и слушала, но виду не подавала. Как занималась своими делами, так и продолжала, не обращая на ухажера внимания. А потом Канцлер заключил с соседями перемирие, и маяк снова перешел к Согдарии.

Жизнь семьи смотрителя осталась прежней. Только шоколадом Гая больше никто не угощал. Он был разочарован. Ведь арвакс оказался слабаком. Когда воин в последний раз приезжал к ним, то оставил Магде в подарок свой алый платок и сказал, что будет ждать ее на другом берегу. Девице стоило только написать ему, чтобы за ней прислали ладью. У Гая руки чесались написать, чтобы лодку прислали за ним, потому что он хотел стать настоящим арваксом, но смелости не набрался. А Магда так и осталась стоять на валуне, глядя на приближающийся туман. Арвакса она не слышала.