Читать книгу "Неон, она и не он - Александр Солин"

Вечером первого марта ей вдруг неистово, невыносимо, нестерпимо захотелось замуж. Он готовил ужин, и она, бесцельно слоняясь по кухне и рассеянно касаясь всего, что попадало под руку, собиралась с духом, чтобы дать, если можно так выразиться, решительный бой его нерешительности.

– Долго еще? – спросила она, заглядывая зачем-то в чайник.

– Уже скоро, потерпи. Хочешь, я сделаю тебе бутерброд? – откликнулся он, взглянув на настенные часы.

– Нет, я хочу знать – долго еще ты собираешься шантажировать меня миной замедленного действия?

– О чем ты, Наташенька? – удивленно развернулся он к ней, оторвавшись от доски, на которой резал лук.

– Когда мы, наконец, пойдем подавать заявление?

– Но мы же договорились – сразу после праздника! – укоризненно напомнил он.

– Не хочу после праздника! Хочу завтра! Хватит заботиться о моем благе! Мое благо – это ты! – стояла она перед ним с упрямым лицом. Он смутился и неожиданно легко сдался:

– Хорошо, завтра, так завтра! В конце концов, я и сам этого хочу…

– Вот и замечательно! – кинулась она к нему на шею, и он едва успел развести испачканные луковыми слезами руки.

– Димочка, я так устала ждать, ты не представляешь! – пожаловалась она, прижимаясь горячей бархатной щекой к его сухой покалывающей щетине. И затем жарко прошептала ему на ухо: – Не нужен мне никто, кроме тебя!

Их приподнятому настроению не хватило вечера, и пришлось занять у ночи два часа. В перерывах между тремя триумфами, из которых последний был особенно бурным и упоительным, они горячо и прочувствованно шептались.

– Ах, как тебе не повезло с невестой: ты не увидишь меня в белом свадебном платье! – огорчалась она.

– Наташенька, ты же знаешь – фата не гарантирует семейное счастье…

– Знаю, Димочка, ох, как знаю! И уже знаю, какую сделаю себе прическу!

– У тебя есть пожелания насчет свадебного подарка невесте от жениха? Только не стесняйся!

– Если уж без этого никак нельзя…

– Никак…

– Тогда что-нибудь скромное…

– Я знаю, что подарить. На всю жизнь тебе и нашей дочери…

– Так я и знала – опять бриллианты…

– Да, они, вечные ценности…

И поцелуи, поцелуи, поцелуи… Это ли не любовь? Ему казалось, что то, в чем она не решается признаться вслух, молчаливо и неутомимо твердит ее драгоценное податливое тело…

– Что ты думаешь о венчании? – осторожно спросил он.

– Знаешь, Димочка, если бы ты спросил меня об этом десять лет назад, я бы, может, и клюнула. Но не теперь, нет, не теперь. И потом, я считаю, что венчание у нас здесь, в сердце. Ты меня любишь, и это для меня важнее всех обрядов…

Ну, как тут не поцеловать ее дивную, разумную головку!

И последнее, самое важное:

– В заявлении надо указать, кто какую фамилию хочет носить… – просветила она его.

– И?..

– Я понимаю, что должна взять твою, но мне так жалко расставаться с моей…

– смиренно склонила она голову ему на грудь.

– Тогда будешь Ростовцева-Максимова!

– А что! Звучит! – обрадовалась она.

Вот тут и последовал тот самый третий триумф – бурный и упоительный…

Чтобы избежать очереди и приблизить долгожданное событие, решили регистрироваться в ЗАГСе – здесь же, на Васильевском. Правда, на следующий день там после воскресных торжеств наводили порядок, отчего они попали туда только во вторник, зато он заранее смог оплатить госпошлину.

Была оттепель, и снег на улицах тихо таял, как их сердца. Они добрались до места и, прижавшись друг к другу калачами рук теснее обычного, направились к заветному зданию. Их записали на четвертое апреля, и начался отсчет суматошных дней. Был составлен список пронумерованных забот, которые, как косточки торжественного события должны были постепенно обрасти плотью пометок, исправлений и дополнений. Новость мгновенно облетела подруг, и вечерами она с особым удовольствием перемывала с ними эти самые косточки, извлекая из коллективного опыта все новые и новые заботы и пополняя ими список, отчего торжественная конструкция будущего праздника тяжелела на глазах.

В первую очередь обсуждались ее платье, белье, чулки, туфли – то есть то, что будущий муж с особым волнением будет снимать с нее в брачную ночь. Затем прическа, макияж, маникюр, их кольца, ее украшения, галстук жениха, музыкальная окантовка регистрации, цвет и полоска женихова пиджака, меню и все то, что собранное воедино и оживленное коллективным сердечным волнением покончит с ее затянувшимся состоянием блуждающей звезды и выведет вместе с ее спутником на семейную орбиту.

– Только тринити! – важно наставляла Юлька. – Сейчас все приличные люди носят тринити!

– Есть чудный фасон! – восклицала Ирка по поводу платья. – Очень миленькое платьице! Я тебе сброшу ссылку!

– Нет, нет, не вздумай! – решительно возражала Светка. – Ни до каких колен! Ты что, с ума сошла? Только до пола! И скромный лиловый цвет. Ну, или бежевый. И голые руки и плечи. Ну, и что, что похоже на свадебное? Ты же, в конце концов, замуж выходишь, а не на вечеринку идешь!

– Наташенька, послушай меня – не забирай в кичку, а подними от висков, забери на затылке и спусти крупными прядями на плечи! Ну, и там, несколько жемчужных заколочек в форме цветочков разбросай… – проникновенно советовала Дина.

– Ой, Наташенька, ты что ни наденешь, все тебе будет к лицу! – привычно восхищалась Мария.

Розовые, голубые, парчовые, шелковые, платиновые, бриллиантовые подробности сладкой музыкой волновали ее душу. Вечерами она спешила поделиться ими с женихом.

– Вот, послушай, что мне сегодня сказала Светка (Ирка, Юлька, Дина, Мария, Ирина Львовна)!

Он внимательно слушал, улыбался, вставлял где надо слово, что нужно принимал к сведению. Его обращенное к ней лицо, которое в другое время от привычного для него избытка нежности казалось ей простоватым и даже, прости господи, глуповатым, в минуты умственных трудов преображалось. Глаза его слегка прищуривались, как у первоклассного шахматиста, который, пожевывая губы, ждет, когда глубины мозга выбросят на поверхность единственно правильный ход, чтобы встретить его чуть заметной иронией тех же губ. Это и было его истинное лицо – умное, зрелое, проницательное, убедительное и благонадежное. В такой момент взор ее, как сказал бы поэт, туманился нежностью и умилением: подумать только – это и есть ее суженый! Тот самый возникший неизвестно откуда мужчина, с которым она намерена провести не такой уж и маленький остаток жизни! А если бы она его не встретила?

Десятого марта ему неожиданно позвонила Галка. Она хотела лишь узнать, как он поживает. Он ответил, что у него все хорошо, извинился и с запозданием поздравил ее с прошедшим праздником. Он, видите ли, помнил и хотел ей позвонить, но не смог. Она отмахнулась и спросила, будет ли он в городе в день своего рождения – она хотела бы его поздравить. Да, конечно – он никуда не собирается уезжать и будет рад ее звонку, сообщил он, чувствуя легкое раздражение от ее частого и неуместного после двадцати лет разлуки внимания. В следующий раз он обязательно объявит ей, что собирается жениться. Хорошо еще, что в этот момент рядом с ним не оказалось невесты.