Читать книгу "Слоны и пешки. Страницы борьбы германских и советских спецслужб - Ф. Саусверд"

Когда человек совершает преступление, он преступает закон, оказывается вне закона, за ним охотятся, ловят, допрашивают, судят, и за ним защелкиваются ворота тюрьмы.

Когда нелегал въезжает, вернее сказать, тихо «вламывается» в страну назначения, он уже преступает закон, оказывается вне закона. В случае его обнаружения за ним охотятся (иногда он является с повинной и предает своих сотоварищей), его ловят, допрашивают и за ним… (см. предыдущий абзац).

Стоп! Уже тогда, когда нелегал пересекает границу определенного для него государства, — он оказывается и вне закона, и сразу в тюрьме. Пока только без решеток и надзирателей. Но со сроком, равным длине его командировки. Сравните: он несвободен в своих действиях, живет без истинных документов, всего должен опасаться, в любом деле себя ограничивать, бояться оступиться, постоянно думать о будущей свободе на родине, терзаться разлукой с семьей, отсчитывать годы неволи в чужой стране. И врать, врать, врать. Жене, детям, товарищам дома, соседям в стране пребывания. Всем, кроме заботливого Центра, который может такую козу тебе сделать, что и в настоящую тюрьму загремишь. Предельно коротко: нелегал укорачивает свою жизнь ради выдуманной. Итак, короткая жизнь делается еще короче, пробегает мимо нелегала, как поезд дальнего следования мимо пригородной платформы электрички. И все это ради чего? Ради идеи, романтической профессии, государственных интересов, — утверждают умные головы в Центре.

На протяжении двух десятков лет или более, читая различные серьезные материалы о Зорге (легковесных я во внимание не принимал), я так и не смог понять, так на чем же он провалился. Показания Мияги, художника, с которых официально началось уголовное дело? Или других членов группы?

Так это фон, маскировка истинных первоисточников провала — прием всех контрразведок.

В книге двух англичан, Ф. Дикина и Г. Стори «Дело Рихарда Зорге» (М.: Терра, 1996) четко сказано, что в августе-октябре 1941 года Центр повелел проводить встречи с Зорге и радистом Клаузеном сотрудникам резидентуры совпосольства в Токио (?!).

Это противоречило всем законам разведки: с нелегалами стали работать граждане СССР, за которыми, конечно же, осуществлялось наблюдение: 6 августа 1941 года сотрудник резидентуры (кличка Серж), второй секретарь посольства, явился прямо в офис Клаузена. Серж — Виктор Зайцев — встретился там и с Зорге. 18 октября Клаузена арестовали.

Москва перешла на такой способ связи еще в январе 1940 года. Однажды Клаузен передал в темном зале театра 70 микрофильмов и получил взамен деньги. Что тут скажешь? В который раз Центр предал своих людей. Морализировать на эту тему бессмысленно. Зорге и другие члены его группы были обречены…

Абель

…Абель и Хэйханен. Моцарт и Сальери нелегальной работы. Слишком высокопарно? Лучшего противопоставления сравнения я не нашел. Оно во всяком случае выражает трагедию Абеля, но не изощренность ума Хэйханена. На Сальери он не тянул. Более беспощадная судьба, чем у Абеля, была лишь у нелегалов Р. Зорге, В. Кривицкого, И. Рейсса, которых насильственно лишили жизни: первого после суда в Токио повесили японцы (Сталин не захотел сохранить ему жизнь и обменять на японских офицеров, находившихся в плену), двух последних убили в США и Швейцарии посланные туда энкаведюги, поскольку оба порвали со сталинским режимом.

Десятки нелегалов и легалов были вывезены в «я такой другой страны не знаю, где так вольно дышит человек» и уничтожены. Зафиксировано, что предатель Хэйханен ответил на суде на двести двенадцать вопросов, и наверняка на тысячу — на предварительном следствии (кто их там считал?), он вывернулся наизнанку, топя своего шефа. Ни на один вопрос по существу своего дела не ответил Абель: он вообще после ареста и первичного объяснения, что он Абель, отказался говорить. Он получил 30 лет тюрьмы. Главное, Абелем, о чем объявил, он не был. Но об этом позже. Оба они были старшими офицерами, но это ни о чем не говорит, это внешний фон, это по бумажкам: представления, звания, назначения, награды… Абель и Хэйханен прилетели в точку встречи — США из совершенно разных духовных миров. Сравним? Попытаемся. Начну я с Хэйханена, способного ездить на той самой бочке и в СССР, и в США, но не более того, причем без тайных сведений и вне связи с нелегальной работой. Как сказал о нем защитник Абеля на суде Джеймс Донован: «В армии США такой человек не стал бы даже капралом».

К 1952 году, когда Хэйханена (псевдоним Вик), направили в США на помощь Абелю (псевдоним Марк), первому было 32 года, второму — 50.

Вик родился в деревне недалеко от Ленинграда. Окончил семилетку, затем педагогический техникум, три месяца проработал в школе и стал переводчиком в НКВД, в Карелии. В 1948 году Москва подобрала его для работы в разведке. Он прошел подготовку, в том числе в Эстонии: изучал английский, технику фотографирования, радиодело, вождение и ремонт автомашин. Затем двухгодичное нелегальное пребывание в Финляндии, работа механиком, обращение в посольство США в Хельсинки за паспортом, в 1951 году женитьба втайне от Центра и вопреки запрету на финке по имени Ханна, вновь короткая подготовка в Москве и в 1952 году выезд в Штаты из Финляндии.

Если попытаться прочесть между строк историю о прямом восхождении Вика к московским и нью-йоркским высотам, то я бы сделал это так: деревенского парня с минимальным образованием (семилетка, педтехникум!), выпивавшего аккуратно и в силу этого не выгнанного ранее из НКВД Карелии, знавшего в какой-то степени финский язык, решили пока «посмотреть», т. е. не для определенной цели, не для Марка, а для легализации в Финляндии как местного гражданина. Его отдокументирование, легенда были проведены капитально, как только у нас умеют делать. Это без иронии. Он стал своего рода резервистом, нацеленным для будущей ситуации, которая подвернется или в США (въезд туда по отличной легенде у него проходил как прямой шар в лузу), или проезд через Штаты и выезд оттуда куда надо.[5] Мир лежал у ног Вика, только покоряй, и если не героизмом, то предательством. Он выбрал второе. Что о нем знали в Карелии? Да ничего. Забрали парня в Москву, запросы шли из разведуправления, ну и ладно, далеко он не пойдет, образование-то у него не очень, но для чего-то вспомогательного сгодится. А в Москве? Да тоже ничего. Внешне парень видный, на грудь взять может, в Эстонии, в Москве циклы подготовки прошел, характеристики как для себя писали: в Финляндии — закрепился, аж два года там отработал.

Ни в Карелии, ни в Москве не учуяли его бездуховности, мещанства, провинциализма, не говоря уж об алкоголизме. Да и кто мог это учуять? Начальники, погрязшие в карьерных играх? Слава богу, что Вик знал Абеля только как Марка, большего ему в Центре не сказали. Он даже не имел точных данных, где тот живет, а то продал бы его еще раньше и на «горячей» операции по связи, получению секретной документации и т. п., короче — с поличным.