Читать книгу "Древние тюрки. История образования и расцвета Великого тюркского каганата (VI-VIII вв. н.э.) - Лев Гумилев"

Глава XXVI. КАГАНАТ И ИМПЕРИЯ

Сверхусилие. Год проходил за годом, и в Чанъани понимали все отчетливее, что рядом с Каганатом Империя существовать не может. Наличие Каганата убивало самое идею Империи Тан. Вместо общеазиатской империи существовала китайская, только с застенными владениями. Из резервуара великолепной боевой силы северные степи превратились в сферу притяжения всех врагов императора. Вместо того чтобы посылать тюрок и уйгуров на борьбу с тибетцами и арабами, приходилось составлять армию из китайцев против тюрок и уйгуров.

Энергичный Сюаньцзун решился. В 742 г. императорским указом была проведена реформа армии, чтобы мечом разрубить тенета, в которых запуталась Империя. По новому распоряжению о пограничных войсках было учреждено десять цзе-ду — пограничных военных округов. Расположение их, если взглянуть на карту, настолько выразительно, что я привожу список полностью: 1. Аньси цзе-ду; учреждено для охраны Западного края; штаб в Куче. 2. Бэйтин цзе-ду; учреждено против тюргешей и хакасов; штаб в Бишбалыке на среднем течении Или (Джунгария). 3. Хэси цзе-ду; учреждено для прекращения сношений между Тибетом и тюрками; штаб в Линчжоуфу (провинция Нинся). 4. Шофан цзе-ду; против тюрок; штаб в Линчжоу (провинция Ганьсу) на северном берегу Хуанхэ. 5. Хэдун цзе-ду — для подкрепления цзе-ду в Шофане; штаб в Тайюаньфу (Ордос). 6. Фаньян цзе-ду — для обуздания хи и киданей; штаб в Ючжоу, в центре Ордоса. 7. Пинлу цзе-ду — для удержания шивэй и мохэ; штаб в Иньчжоу, в Южной Маньчжурии. 8. Лунью цзе-ду; против Тибета; штаб в Шаньчжоу. 9. Гиньнань цзе-ду; на западе — против Тибета, на юге — для успокоения маней и лао; штаб в Инчжоу, в провинции Юннань. 10. Отдельный корпус пяти фу в Линнани для замирения Лаоса.

Кроме десяти цзе-ду были учреждены три наблюдательных отряда. Всего в пограничных охранных войсках (чжень-бин) было 490 тыс. человек{1403} и 80 тыс. лошадей. До 713 г. годовое содержание пограничных войск стоило относительно недорого, а с 742 г. ежегодно требовало 10 200 тыс. кусков шелковых тканей и 690 тыс. ху хлеба. Столь огромные издержки неминуемо должны были истощить народ{1404}. Но имперское правительстве пошло на все, чтобы удержать гегемонию в Азии и в первую очередь покончить с Каганатом. Обстоятельства благоприятствовали Империи: внутри Каганата было неблагополучно.

Тюрки. Даже во времена сравнительного благополучия находятся недовольные. В тюркской орде были придворные клики, боровшиеся друг с другом за власть и возможность расправы с соперниками. Бильге-хан и его сын Йоллыг подавляли своеволие вельмож, но при Тэнгри-хане власть забрала По-бег, ханша-мать, дочь Тоньюкука. Орда была построена по обычному тюркскому принципу: хан командует центром, восточный и западный шады — крыльями-флангами. Шады были принцами крови и командовали отборными войсками. Ханша доверила управление своему фавориту, простому тархану, и это вызвало ропот среди высшего командования. Чтобы пресечь недовольство, ханша убедила своего сына казнить западного шада. Восточный шад Пань-кюль напал со своими войсками на ставку и убил хана, после чего возвел на престол сына покойного. Но соперник Пань-кюля, ябгу Кут (кит. Гуду), убив нового хана, заменил его братом последнего. Династия оказалась под угрозой. Кут убил своего ставленника и узурпировал престол (741 г.). Узурпация стала сигналом для вспышки всех затаенных обид, и кровь потекла по степной траве.

События этого периода в китайских хрониках изложены крайне лаконично и неполно, но этот пробел заполняет надпись «Селенгинского камня»{1405}, увековечившая подвиги уйгурского хана Моянчура. Несмотря на плохую сохранность, это источник огромного значения, так как он отражает уйгурскую точку зрения на события. По словам уйгурского хана, он начал с тюрками освободительную войну, что соответствовало действительности. Господство тюрок над уйгурами определяется в 50 лет с лишним (с 688 по 741 г.). Уйгурский вождь, получив от своего отца титул шада, в 742 г. собрал и соединил свой народ — токуз-огузов{1406}.

В 742 г. одновременно восстали уйгуры, басмалы и карлуки. По скупым сведениям китайского источника, они напали на узурпатора и убили его в бою. Так оно и было, но разве этого достаточно, чтобы понять всю трагическую напряженность момента гибели целого народа? К счастью, фрагмент тюркской надписи позволяет понять ту катастрофу, которую так бесстрастно рассказал китайский хронист.

Западную границу Каганата охранял, глава тардуш-бегов, воевода Кули-чур{1407}. Ему исполнилось уже 80 лет. Он был соратником Кутлуга Эльтерес-хана, а позже сопровождал в походы и его сыновей. Он сражался с табгачами под Бишбалыком, с арабами — на Жемчужной реке (Сыр-Дарье), с уйгурами — на берегах Селенги и с татабийцами — на склонах Хингана. За свои подвиги он получил имена: «Ышбара» — могучий и «Бильгя» — мудрый. Он был героем и богатырем.

В 735 г. Кули-чур достиг вершины своей карьеры, став хозяином западной границы. На этом посту он был семь лет, а когда выступили карлуки, «сев на коня бросился в атаку, победил, конь погиб, еще сев на другого… войско он вел, карлуки… к карлукам… пойдя… еще до своего дома довел войну. Карлуки сели на коней; с таким войском… гнедой… карлуки… карлуки… Эльтебер сам пришел, пришел и его товарищ по делам и мужеству, сын Еркина, Йитяньчур… в битвах сражалось его войско, он поразил, а его эль взял, сына и жен его этот… его кагану Ышбара Бильгя Кули-чур… мертвые его так били. К врагам один он бросился в атаку, вошел в массу войска и сам был задавлен до смерти…»{1408}.

Здесь, в надписи, источенной временем и обезображенной врагами, сохранилось сообщение о той доблести, которая бросала голубых тюрок на борьбу с жестоким врагом за свою отчизну. Глубокий старик кидается в сечу, теряет коня, но не мужество. Пусть надпись дефектна, но в ее отрывочных словах, как сквозь — степное марево, сквозят силуэты, на горизонте появляются отовсюду всадники… и это все враги. Карлуки на севере, на юге и на западе; надо отходить, а сзади дом, хан. Но вот хан убит, его семья в плену, и тогда престарелый богатырь, видя, что больше беречь нечего, бросается в свалку и дает врагам растоптать, раздавить его тело. Он, свидетель рождения Второго каганата, не хочет пережить его конец. Именно такие тюрки, как Кули-чур, были страшны соседям, которые потому и пошли на войну, чтобы их больше никогда не тревожили богатыри. Но не все тюрки последовали примеру своего полководца. Уцелевшие войска, преследуемые уйгурами, отступили за «черные пески»{1409}.