Читать книгу "Семь минут - Ирвин Уоллес"

— А как насчет трех мудрецов в этой машине? — поинтересовался Барретт. — За какой звездой мы должны идти?

— Похоже, что Элмо Дункан захватил весь рынок звезд, — ответил Зелкин. — Вчера он почти весь день расчищал путь и готовил почву для своего второго главного свидетеля.

— Ну, давайте, рассказывайте, что произошло после моего отъезда, — потребовал Барретт.

— Я ждал, когда ты выговоришься, — сказал Зелкин. — Газеты правильно написали: никаких ведущих актеров. Почти все действие было подготовкой к предстоящему главному спектаклю. Дункан вызвал еще двух литературных экспертов: профессора из Колорадо, доктора Дина Вудкорта, и некоего литературного критика, Теда Тэйлора. Оба единодушно провозгласили непристойность «Семи минут» и заявили, что книга вызывает только похотливые мысли. Я почти ничего не мог сделать. Ведь они высказали свое личное мнение. Я попробовал несколько раз выразить сомнение в их компетентности и заявить, что они подвержены предрассудкам, но, по-моему, мои потуги не произвели большого впечатления на жюри. Дункан набрал немало очков, когда попросил Тэйлора привести примеры того, как отдельные книги вызывают у людей потребность в насильственных действиях. Газеты, кстати, об этом не писали. Обоснование для…

— Какие примеры привел Тэйлор? — прервал Майк Барретт.

Зелкин просмотрел свои бумаги при свете приборного щитка.

— Два примера. Первый из древнеримской истории об историке Светонии и его книге «О жизни двенадцати цезарей». Он привел отрывок, в котором императрица Валерия Мессалина бросила вызов римским проституткам. Она заявила, что в Риме не найдется женщины, которая смогла бы удовлетворить за ночь столько мужчин, сколько сможет удовлетворить она сама. Вызов был принят, состоялось соревнование. Так сказать, постельный чемпионат. Никакой серьезной конкуренции императрица не встретила. Мессалина за двадцать четыре часа удовлетворила двадцать пять мужчин. Ну и в чем дурное влияние книги Светония?

— В чем? — эхом повторил Барретт.

— Свидетель заявил, что книга Светония совратила Жиля де Ре. Знаешь такого?

— Прообраз Синей Бороды?

— Он самый. Великолепный послужной список. Богатый маршал Франции, сражался бок о бок с Жанной д'Арк. Жиля де Ре судили в тысяча четыреста сороковом году по обвинению в содомии с пятьюдесятью мальчиками и девочками, которых он после этого убил. Во время процесса де Ре сказал, что читал «Двенадцать цезарей» Светония и что эта книга совратила его. Очень впечатляющий пример. За что тут зацепиться при перекрестном допросе? Что Жиль де Ре, скорее всего, не занимался ни с кем содомией и никого не убивал? Многие современные ученые считают, что его просто оклеветала церковь, которая хотела завладеть его богатствами. Боюсь, присяжным этого показалось бы мало. Потом свидетель Дункана рассказал нам о другом авторе грязных книг, маркизе де Саде.

— Я все ждал, когда же они вспомнят о нем! — застонал Барретт.

— Свидетель окружного прокурора рассказал о самых ярких моментах в жизни писателя. Достойные родители, кавалерийский офицер, семья. Напомнил тот эпизод, когда де Сад заманил к себе домой тридцатишестилетнюю женщину, привязал к кровати, высек кнутом и поливал горячим воском ее раны. После этого случая началось его падение. В Марселе он встретился с четырьмя проститутками, угостил коробкой шоколадных конфет, вложив предварительно в них сильные дозы полового возбудителя. Девушки чуть не сошли с ума от желания. Маркиза де Сада осудили в тысяча семьсот семьдесят втором году. Он провел двенадцать лет в тюрьме, а умер в психиатрической лечебнице, успев написать энциклопедию сексуальных извращений, «Жюстину», «Сто двадцать дней Содома», «Преступления любви» и другие книги, основанные на собственном опыте. Свидетель считал, что эти сочинения и их автор несут ответственность за бесчисленное множество преступлений, совершенных читателями де Сада, и привел в пример молодых чудовищ из Англии, которые зверски убили по крайней мере двух невинных детей и, возможно, одного подростка. Помнишь процесс над Мурами? Во время процесса в тысяча девятьсот шестьдесят шестом году обвиняемые утверждали, что находились под влиянием произведений маркиза де Сада. В своем перекрестном допросе я попытался заставить Тэйлора признать, что эти убийства могли произойти и под влиянием других факторов, а не только книг маркиза де Сада, и что, не будь маркиза де Сада, эти чудовища все равно совершили бы убийства, потому что они больны от головы до ног, но свидетель не согласился со мной и, боюсь, присяжные тоже.

— Очень плохо.

— После перерыва, — продолжал Зелкин, отложив бумаги в сторону. — Дункан начал по-настоящему готовиться к понедельнику. Ты, вероятно, читал, что он вызвал двух фараонов, которые приехали по звонку Дарлин Нельсон. Они под присягой сообщили, что жертва была без сознания и будто бы перед их приездом пришла в себя на несколько секунд и обо всем рассказала Дарлин. Потом выступил полицейский врач, который вскоре после изнасилования обследовал Шери. Медицинские подробности о черепно-мозговой травме, детали обследования влагалища. Он обнаружил живые сперматозоиды, что подтверждало изнасилование. Такие подробности всегда потрясают присяжных.

— А ты, Эйб? Что ты сделал?

— Сначала у нас с Дунканом произошел сердитый спор перед судьей Апшо. Я заявил, что это не имеет отношения к делу, что изнасилование Шери Мур не имеет ничего общего с процессом о непристойности. Дункан ответил, что полицейские свидетели подготавливают почву для появления Джерри Гриффита, что это имеет отношение к делу, потому что он докажет, как грязные отрывки в книге Джадвея заставили Джерри Гриффита совершить изнасилование. Я спорил до посинения, но судья отклонил протест. Правда, если мы потом захотим подать апелляцию, все записано в протокол. Сейчас они хотят попытаться доказать, что книга виновата в изнасиловании, Майк, и мы не можем помешать этому. К тому же имеется еще один враждебный свидетель.

— Мистер Говард Мур, — сказал Лео Кимура, — отец Шери Мур.

— Это имеет отношение к делу? — спросил Барретт.

— Протест отклонен, — ответил Зелкин. — Мур должен был еще раз подтвердить, что изнасилование его дочери имеет отношение к делу. Его дочь — сама мисс Невинность, сама добродетель, девственная весталка, но все это было до того, как чертова книга опосредованно, через Джерри, искалечила ее. Поверь мне, я очень осторожно задавал вопросы. Во-первых, я боялся, что он ударит меня, как тебя в больнице. Во-вторых, он отец девушки, которая до сих пор не пришла в сознание. Я понимал, что присяжные линчуют меня, если я на него наброшусь. Поэтому я проявил к нему участие и постарался отделить страдание его дочери от самой книги, а все это время прокурор обстреливал меня протестами. Через десять минут, поджав хвост, — у дьявола, кажется, тоже был хвост, — я уполз за наш стол. Я очень рад твоему возвращению, Майк. В понедельник тебе опять предстоит превратиться в дьявола. Эй, я только что вспомнил, что обещал своим ждать внутри, у маятника Фуко. Пойдем, Майк. Мы с Лео должны тебе еще кое-что рассказать.

Они вышли из фургона и направились к обсерватории.