Читать книгу "Убеди меня, если сможешь. Приемы успешных переговоров от Фрейда до Трампа - Джей Хейнрикс"

Гамильтон изначально задумал Американскую республику как эксперимент, который должен был проверить гипотезу: способны ли люди «организовать хороший аппарат управления, исходя из рефлексии и свободного выбора», или политики обречены вечно полагаться на «случайность и насилие». В 1807 году, когда стало ясно, что страна уже необратимо катится в пучину фракционности, он признался в том, что его эксперимент провалился.

Политическое дробление принесло за собой шокирующее падение цивилизованности. Газетные заголовки XIX века пестрели упоминаниями насильственных преступлений и политических секс-скандалов; редакторы даже совершали нападки на таких благородных людей, как Бен Франклин и Джордж Вашингтон. Кошмарные «случайность и насилие», рисовавшиеся Гамильтону, а также диатрибы и изобличения заняли место осмысленности. Политики увязли в примитивных выражениях и стали руководителями глубокого национального конфликта – не конфликта между классами, как в Риме, а конфликта между комплексами глубоких убеждений и ценностей.

Современный политик почувствовал бы себя в такой обстановке как у себя дома.

Хорошую риторику не задавишь

На протяжении истории нашей страны «ценности» неоднократно ложились в основу различных эксцессов политических дебатов, при которых жители страны ополчались друг против друга, группируясь вокруг своих идеалов и образуя таким образом непримиримые лагери.

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ОБ УБЕЖДЕНИИ

Продолжая свою речь, я перехожу к части, посвящённой доказательствам. Некоторые ораторы утверждают, что доказательство можно объединить с разделением. Я это и сделал.

Хотя нынешний конфликт ценностей далеко не так глубок, враждующие лагери всё равно образуются. В 2005 году репортёр, связанный с газетой Austin American-Statesman, Билл Бишоп, обнаружил, что количество «принципиальных областей» (регионы страны, в которых более 60 процентов населения голосует за одну и ту же партию во время президентских выборов) увеличилось вдвое по сравнению с количеством 1976 года. В 2010 году уже большинство американцев было распределено по таким идеологическим пузырям. С тех пор этот процесс только усугублялся. Во время выборов 2016 года принципиальные области составляли 60 процентов всей страны.

Когда люди разделяются на враждующие лагери, даже реальность приобретает лагерный оттенок. Многие хорошо информированные люди были глубоко поражены, когда начали раздаваться известия о «поддельных новостях»: всюду был замешан некий компромат, якобы подброшенный российским правительством. Как бы эти известия ни были страшны, в нашей политике в последнее время стала проступать ещё одна зловещая тенденция. Всё больше и больше людей начинают доверять только тем фактам, которые исходят от той политической стороны, которую они поддерживают. Тем же фактам, которые происходят от того издания или института, которому они не доверяют, они не верят вовсе.

«Вы это на Fox News услышали? – процеживает сторонник Берни Сандерса. – Ну тогда это неправда».

«Это в CNN сказали? Мейнстримные медиа всегда врут».

Журналистика как таковая сейчас претерпевает беспрецедентную атаку, обусловленную тем, что обе политические стороны резко отвергают её. Вот вам одно яркое подтверждение моих слов: раньше медиа воспринимались в стране как нечто множественное. Сейчас же медиа в головах американцев – это какой-то огромный корпоративный / либеральный / элитный / предательский чан, в котором клокочет несусветное варево.

Но ведь не может быть, чтобы всё было так плохо. Не все же факты происходят от новостей, не так ли? Всегда есть наука. А большинство статистических данных об экономике и социальных условиях происходит от правительственных агентств.

Ой.

Наука в последнее время подвергается таким нападкам, что сейчас почти все учёные, занимающиеся изучением климата, говорят, что они «верят» в изменение климата, а специалисты в области биологии говорят, что они «верят» в эволюцию. Всё это относит науку о климате и генетику к той же основанной на вере категории, к которой относятся, например, ангелы. (Кстати, опрос, проведённый агентством Associated Press в 2011 году, показал, что 77 процентов американцев верят в ангелов – то есть верят в то, что несколько тяжело проверить фактически.) Представьте, что вы используете статистику ФБР, свидетельствующую о неуклонно понижающемся уровне преступности, чтобы убедить родителя отпускать ребёнка одного в школу. ФБР? Вы шутите, что ли?

Итак, мы выясняем, что три столпа, подпирающих факты в современном обществе – журнализм, наука и правительство, – все эти столпы рушатся. Некоторые специалисты заявляют, что мы сейчас входим в эру «постправды». Оксфордский словарь даже назвал «постправду» словом 2016 года.

Но мы не живём в эру постправды. Правда будет всегда. Мы просто можем не знать её. К тому же существует ещё правда с большой буквы – истина, истина убеждений и ценностей.

Более точным заявлением будет провозглашение наступления эры постфактов. Потеряв доверие к источникам фактов, мы потеряли всю реальность, на которой можно основываться в дебатах. В обществе, основанном на фактах, мы могли бы начать с суждения о том, что температура Земли повышается. Об этом свидетельствуют большие объёмы статистических данных, собранных при поддержке правительства, и годы научных исследований. Теперь давайте проведём спор на тему того, что нам делать с этим. Стоит ли нам рискнуть нанесением ущерба экономике, жёстко ограничив выбросы углеродных соединений, или же нам лучше вложить средства в подготовку к неизбежным наводнениям и необратимым климатическим изменениям? Или же я вовсе неверно обрамил всю проблему? Ведь без фактов мы вовсе не можем дебатировать на эту тему.

Не так уж много людей вовсе заинтересованы в ведении каких бы то ни было дебатов. Наши современные установки, чем-то напоминающие установки первобытных племён, почти уничтожили ту толику веры, которая у нас была к осмысленным дебатам. Даже по отдельности мы так неприязненно относимся к спорам, что вовсе отметаем их прочь, как что-то ненужное. Обязанности по несогласию мы делегируем профессионалам: передаём свои аргументы юристам, партийным плутам, радиоведущим, отделам кадров и начальникам. Мы выражаем расхождения во мнениях социопатическим путём, через гнев и различные инсинуации, через экстремизм и догматизм. Низкая цивилизованность окружает нас повсеместно: по дороге на работу, в супермаркете, в том, как начальство увольняет своих сотрудников; она господствует на радио и на телевидении, и даже на Капитолийском холме.

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ОБ УБЕЖДЕНИИ

Здесь представлена довольно неформальная форма опровержения, при которой я произношу аргумент своего оппонента или ожидаемое возражение моей аудитории – и опровергаю это.

Но, как вы уж знаете, называть «спором» каждую словесную перепалку – это не совсем корректно. В перебранках на самом деле недостаёт элемента спора: они отличаются полным отсутствием веры в силу убеждения и в возможность достижения консенсуса.