Читать книгу "Живые и мертвые - Неле Нойхаус"

– И тут в клинику поступила Кирстен Штадлер. У нее была нулевая группа крови! – сказала Пия.

– Совершенно верно, – кивнул Томсен. – Рудольф и Бурмейстер дали ложное заключение о смерти мозга Кирстен, изъяли у нее сердце и пересадили его смертельно больному сыну Герке. Все прошло благополучно, Максимилиан на глазах поправлялся, и Герке, которого Рудольф убедил, что подействовал медикамент, продолжил финансирование исследований. Но потом возникли проблемы с семьей Кирстен Штадлер. Рудольф хотел все замять и признался Герке, что Кирстен Штадлер могла бы прожить дольше. Герке почувствовал себя виновным и предложил Штадлерам деньги, очень много денег. Тем временем Хаусманн, заведующий лечебной частью Франкуртской клиники и в прошлом близкий друг Рудольфа, узнал о подноготной трех смертельных случаев и вмешался. Возможно, Рудольфу удалось бы все скрыть, если бы Хартиг не выложил того, что происходило в клинике. Это привело к конфликту между старыми друзьями, и Рудольф был вынужден уйти из клиники. Клиника же во внесудебном порядке договорилась со Штадлерами, и Герке дополнительно заплатил Дирку Штадлеру миллион долларов за молчание.

– Откуда вы все это знаете? – спросила Пия.

– Я общаюсь с родственниками двух пациентов Рудольфа, которые пали жертвой его мании величия, – ответил Томсен. – У них нет ни мужества, ни денег, ни шансов, чтобы подать иск против него или клиники. Но на основании их информации и рассказов Хартига мы с Хелен начали свое расследование.

– Значит, вам известны конкретные случаи?

– Да. С именами и датами, – подтвердил Томсен. – Примерно год назад Хелен, ничего мне не сказав, встречалась с Герке, Рудольфом, Хаусманном, Яннингом и Бурмейстером. Незадолго до этого она узнала о миллионе и пришла в ярость от того, что отец принес правду в жертву деньгам. Для нее деньги не играли никакой роли, и она не считала себя связанной обетом молчания, который дал Дирк Штадлер. Она грозилась рассказать все прессе, и прежде всего эту историю с группой крови, о которой узнала от Хартига и меня.

– Это был бы грандиозный скандал, – сказал Боденштайн.

– Несомненно. Но не только, – ответил Томсен. – Дело могло кончиться катастрофой с точки зрения репутации трансплантационной медицины, которая и без того серьезно пострадала благодаря скандалам последних лет.

Он потер большим и указательным пальцем подбородок.

– Мафия Франкфуртской клиники неотложной помощи опасалась Хелен, так как им было известно, что она общается с Хартигом, который вполне мог стать свидетелем в суде и рассказать правду. Обо мне они ничего не знали. Им не оставалось ничего иного, как устранить угрозу. И они это сделали.

Томсен засмеялся. Это было лишь горькое фырканье без капли веселья.

– Они ее убили, это совершенно ясно.

– Почему же они не угрожали господину Хартигу? – поинтересовался Боденштайн. – Он ведь представлял для них еще большую угрозу, чем Хелен Штадлер?

– Хартиг не был заинтересован в том, чтобы предавать дело гласности. К тому же есть еще его отец, который играет в той же лиге, что Рудольф и компания. Это была его защита.

– Почему вы так уверены, что Хелен убили? – Боденштайн все еще не был в этом абсолютно уверен.

– Вы бы покончили с собой, будучи в шаге от того, чтобы решить величайшую проблему всей вашей жизни? – ответил Томсен вопросом на вопрос. – Она пребывала в эйфории, на седьмом небе от счастья, была переполнена жизнью, как никогда прежде! Она хотела освободиться от тени, которая полжизни нависала над ней и ее семьей. У нее даже хватило мужества сказать Йенсу-Уве, что она не хочет пока выходить замуж перед отъездом на год в США. Она подала заявление на выдачу студенческой визы и получила место в университете!

– Откуда вы все это знаете? – спросила Пия.

– У Хелен не было от меня тайн, – ответил Томсен.

– Но планы, которые она вынашивала! – Пия покачала головой. – Она шпионила за людьми, составляла настоящие протоколы слежки! Почему вы этому не препятствовали?

– Сначала я ей даже помогал, – подтвердил Томсен, – собирая информацию об этих людях. Мы ни в коем случае не планировали причинить кому-то вред – напротив! Но потом об этом узнал Хартиг, и все вышло из-под контроля. Он был одержим идеей шантажа своих бывших коллег.

– Почему?

– Мне кажется, он не мог забыть того, как с ним обошлись, – сказал Томсен. – С точки зрения морали он повел себя совершенно правильно, но был за это наказан.

– Но я не понимаю, зачем Хартиг все рассказал Хелен, а потом пичкал ее таблетками в большом количестве и контролировал до такой степени, что она стала его бояться, – недоумевала Пия. – Это ведь вообще не поддается никакому объяснению!

Томсен долго молчал, потом вздохнул и поднял глаза.

– Он ничего ей не рассказывал, – сказал он подавленно. – Это я рассказал. И с этого момента закрутилась вся эта злосчастная история.

Пия бросила быстрый взгляд на шефа.

– До этого момента Хелен была твердо убеждена: лишь она одна могла предотвратить смерть матери, – продолжал Томсен. – Для нее стала спасением информация, что виновата не она, а врачи. Возможно, она бы так и думала, если бы не мы с Хартигом. Йенс-Уве влюбился в нее, а она ловко выуживала из него каждую деталь, подстрекаемая своим отцом, дедом и мной. Для всех нас существовала лишь одна тема и одна мысль – месть! У каждого из нас был свой личный мотив, в конечном счете мы все хотели одного и того же – правда должна восторжествовать! Да, мы виноваты в том, что эта история не скоро забудется.

– А Хартиг? Что делал он?

– Он все более отчетливо осознавал, что может случиться, если Хелен узнает, какова на самом деле его роль в истории с ее матерью. Надо отдать ему должное, что он об этом очень сожалел. Но он это сделал.

– Что сделал? – переспросил Боденштайн.

– Сердце Кирстен Штадлер было первым органом, который он эксплантировал и пересадил, – ответил Томсен. – Это была его первая трансплантация в многообещающей карьере хирурга-трансплантолога. Он сделал все как нужно, но он еще ничего не знал обо всех обстоятельствах.

– Откуда вы знаете?

– Однажды он рассказал мне. Несколько лет назад, когда делал первый доклад в ПРУМТО. Тогда он еще не был лично знаком с Хелен. Это была цепочка злополучных случайностей, которые в конечном счете привели к тому, что погибло еще столько людей.

– Кому в голову пришла идея убивать родственников виновных? – спросила Пия. – Какое вы к этому имеете отношение?

Томсен вновь надолго задумался, прежде чем ответить.

– Я хотел предать гласности историю с опытами, которые Рудольф проводил на людях, – сказал он. – Здесь мне Хартиг помог как источник информации. И, вероятно, мы с ним это действительно бы осуществили. По двум случаям у нас как-никак были имена и доказательства, были и свидетели, кототорые могли дать показания. Но потом появилась Хелен и ее семья, и все неожиданно обрело эмоциональный оттенок. В ее случае на тот момент не было никаких доказательств и ни одного свидетеля, чьи показания заслуживали внимания. Но у нее появился такой свидетель.