Читать книгу "Год 1943 - "переломный" - Владимир Бешанов"

Среднестатически в Орловской операции сгорало 68 танков ежедневно, и это никого не беспокоило. Однако сотню танков, погибшую за один день у безымянной высоты, в Москве сочли «перебором». Может быть, дело все-таки в излишней «решительности» Рокоссовского, не подкрепленной необходимыми организационными мероприятиями? Возможно, и его поразила зараза «ненужной поспешности»?

Провоевав 23 дня, армия генерала Рыбалко потеряла убитыми и ранеными 16 552 человека (7729 — в составе Центрального фронта, из них 3534 человека составили потери «нерешительного» командно-начальствующего состава). За этот период вышло из строя около 1500 боевых машин, безвозвратно было утрачено 350 танков и 5 самоходно-артиллерийских установок. Армии, которой неоднократно меняли задачи, разворачивая ее в разные стороны, будто какой-нибудь велосипед, «намотавшей на спидометре» 500 километров и по результатам сложения векторов продвинувшейся на 95 километров, ни разу так и не удалось прорваться в глубину расположения противника и выйти на его коммуникации.

Более 300 танков потеряла 2-я танковая армия, имевшая к концу Орловской операции 36 машин.

Таким оказался «первый опыт применения танковых армий новой организации в наступлении».

«Все три танковые армии в Орловской операции вводились не для развития успеха, а фактически для прорыва подготовленной обороны… Опыт данной операции показал, что без надежного огневого поражения противника такое использование танковых армий приводило к большим потерям, в связи с чем войска фронта лишались мощного средства развития успеха». Танкисты сделали собственные выводы: «…боевой порядок армии следует строить в расчете на самостоятельный прорыв, а в лучшем случае на завершение прорыва».

9 августа 11-я гвардейская и 4-я танковая армии развернули бои на подступах к Хотынцу. К концу дня они охватили город с трех сторон и перерезали дороги, связывающие Хотынец с Брянском. Утром 10 августа город был освобожден. 65-я армия Центрального фронта 12 августа освободила Дмитровск-Орловский. 15 августа под натиском 11-й армии немцы оставили Карачев.

К 18 августа советские войска подошли к заранее подготовленному противником рубежу обороны «Хаген». Отходившие немецкие соединения, сократив линию фронта, уплотнили свои боевые порядки и оказывали сильное сопротивление.

Положение группировки противника западнее Орла крайне осложнилось после того, как перешли в наступление войска Западного, а затем Калининского фронтов. Теперь над орловской группировкой нависла еще угроза с севера. Командованию Вермахта пришлось снять 13 дивизий с брянского направления и перебросить их на смоленско-рославльское.

За 37 дней напряженных боев с участием трех танковых армий советские войска продвинулись менее чем на 150 км, в среднем по 4 км в сутки. Несмотря на ввод колоссальных резервов, противнику удалось уйти из мешка и занять ранее подготовленные оборонительные позиции».

Фронтальный способ ведения операции сказался на размерах потерь.

С 12 июля по 17 августа потери советских войск составили 430 тысяч убитыми и ранеными — против 89 тысяч у противника, 2586 танков и САУ — вот где было настоящее танковое побоище, 1014 самолетов.

«ПОЛКОВОДЕЦ РУМЯНЦЕВ»

Вслед за отражением наступления Манштейна на южном фаме Курской дуги логично должен был последовать ответный «сокрушительный удар» Красной Армии с целью разгрома в самый короткий срок белгородско-харьковской группировки противника. «Вопрос о том, как добиться этой цели, волновал весь Генеральный штаб», — вспоминает генерал армии Штеменко.

Варианты имелись разные, но принципиальных подходов было всего два. Штаб Воронежского фронта предложил классический план операции на окружение противника двумя встречными ударами под основание Харьковского выступа, предусматривавший сосредоточение мощных группировок в районах Краснополья и Чугуева.

Однако к концу июля основные силы Воронежского и Степного фронтов «естественным» ходом событий были стянуты в район Белгорода. Для реализации плана в духе Сталинграда требовалась значительная перегруппировка сил, а значит, время. Сталин, поверивший, что под Курском немецкие войска если не разгромлены, то, по меньшей мере, понесли потери, сравнимые с потерями советских войск, требовал как можно скорее перейти к наступательным действиям, чтобы не дать противнику оправиться от поражения, подтянуть резервы и прочно осесть на оборонительных рубежах. Поэтому и при подготовке операции «Полководец Румянцев» предпочтение было отдано «торопливому варианту». И здесь войска двух фронтов должны были наносить «рассекающие удары» из положения, которое сложилось в ходе оборонительных боев. Противника мыслилось не окружать, а дробить его фронт на изолированные части, бить и гнать, не задерживаясь, за Днепр.

Как поясняет генерал армии Штеменко: «Опыт показал, что, по соображениям времени, сложности маневра и другим условиям, далеко не каждую группировку противника выгодно окружать. За окружение немецко-фашистских войск, оборонявшихся в районе Белгорода и Харькова, первым, пожалуй, высказался командующий Воронежским фронтом. Сторонники такой же точки зрения нашлись, конечно, и в Генеральном штабе. Но в целом Генштаб придерживался иного взгляда. Доводов против окружения в данном случае было много. Прежде всего, следовало считаться с силами противника: они были очень велики… Основные неприятельские силы располагались севернее Харькова и в случае необходимости могли опереться на этот обширный город как своеобразную крепость. Короче говоря, окружение и последующая ликвидация белгородско-харьковской группировки немцев надолго приковали бы к себе большое количество наших войск, отвлекли их от наступления на Днепр и тем самым облегчили бы неприятелю возможность создания новой сильной обороны по правому берегу Днепра… Времени же нельзя было терять ни минуты, пока враг не привел себя в порядок, пока у него не прошло состояние шока после провала «Цитадели»…

Целью действий являлся разгром противника в районе Белгорода и Харькова, после чего перед советскими войсками открывался путь к Днепру, появлялась возможность захватить там переправы и воспретить отход противника из Донбасса на запад. В совокупности все это сулило нам большие оперативные выгоды».

Генералу Москаленко также казалась заманчивой мысль основной удар Воронежского фронта нанести в полосе правофланговой 40-й-армии в общем направлении на Ахтырку, Полтаву:

«По моему мнению, это позволило бы нам охватить с запада всю белгородско-харьковскую группировку противника и во взаимодействии с войсками Степного и Юго-Западного фронтов окружить и уничтожить ее, т.е. повторить Сталинград в еще более крупном масштабе… Однако предложение перенести несколько западнее направление главного удара не было принято. Внимательно выслушав меня, Г.К. Жуков ответил так:

— Сейчас у фронта не хватит сил для предлагаемого вами глубокого охвата и окружения противника. Поэтому Верховный Главнокомандующий приказал бить врага по голове, т.е. по его главным силам. А где они? Как известно, под Белгородом. Там и ударим».

Согласно утвержденному плану главный «расчленяющий» удар «по голове» было решено нанести смежными флангами Воронежского и Степного фронтов — 6-я и 5-я гвардейские, 1-я танковая, 5-я гвардейская танковая, 53-я общевойсковая армии — из района Яковлево — Гостищево в общем направлении на Золочев, Богодухов — в обход Харькова с запада. Остальные армии должны были «сматывать» немецкую оборону в западном и южном направлениях соответственно. Так, 40-я и 27-я армии Воронежского фронта нацеливались на Ахтырку и Боромлю с задачей обеспечить главные силы с запада и не допустить к Харькову немецкие резервы. Перед частями 69-й и 7-й гвардейской армий на первом этапе стояла задача окружения и ликвидации немецкой группировки в районе Белгорода. 57-я армия Юго-Западного фронта наступала юго-восточнее Харькова, отрезая противнику пути отхода на юг.