Читать книгу "Самоучитель начинающего адвоката - Юрий Чурилов"

Вспоминаю судью гарнизонного суда, который не стал углубляться во все лингвистические тонкости ведомственного нормотворчества, а приговаривая в процессе о том, что русские и украинцы братья навек и нельзя ограничивать семейные контакты членов семьи, вынес простое и действительно справедливое решение об удовлетворении иска. Однако оно было отменено судом второй инстанции после патетической речи прокурора, кстати, армянина по национальности, о том, что моя подзащитная, хрупкая молодая девушка, подорвала обороноспособность великой державы, которую, кстати говоря, не смогли победить на протяжении многовековой истории грозные завоеватели. Около полугода это дело находилось на изучении заместителя Председателя Верховного Суда РФ, но политика, думаю, сыграла в итоге решающую роль.

О втором деле, уголовном, расскажу более подробно. На скамье подсудимых по обвинению в неоднократном незаконном пересечении государственной границы РФ оказался цыган – гражданин Украины. Вообще цыгане – это один из самых удивительных народов, расселенных во многих странах Европы, Америки, Австралии и даже Северной Африки. Они никогда не имели собственной государственности, может быть, поэтому законы и границы для них существуют как нечто мешающее нормальной цыганской жизни. Когда табор цыган собрался в помещении районного суда в ожидании изменения меры пресечения своему соплеменнику с ареста на залог, они на радостях встречи обнимались с ним, разговаривали, пытались передавать какие-то вещи и продукты, чем вызывали справедливое недовольство конвоиров, в ответ на которое они так и говорили: «Что это за законы у вас такие?»

Наш герой постоянно приезжал на автомобиле в Россию к своим многочисленным родственникам, вместе с которыми вел торговлю разными товарами, так как на Родине настали трудные времена. Во время одной из таких поездок был оштрафован за превышение скорости и езду без габаритных огней, штрафы оплатил, однако, пытаясь пересечь границу через пункт пропуска в очередной раз, не был пропущен пограничниками ввиду запрета въезда в страну в связи с совершением вышеуказанных административных правонарушений. На какой срок этот запрет был установлен, не говоря уже о том, с какого момента он отсчитывается, ему на пункте пропуска не сообщили, так как в программе, отслеживающей лиц, въезд которым на территорию РФ запрещен, такой информации нет. Он подписал документ о том, что предупрежден о запрете въезда на территорию РФ, в котором также не содержалась информация о сроках запрета. А мотивированное решение о запрете въезда так и не было вручено ему ввиду отсутствия соответствующей обязанности у чиновников. Тщетно пытался цыган выяснить в консульстве, когда же ему можно будет въезжать в Россию. Примерно в это же время он женился, взял фамилию жены и через пару месяцев снова попытался въехать на территорию РФ. И его пропускали восемь раз, а на девятый раз цыган оказался в следственном изоляторе г. Курска…

Обвиняемый категорически не признавал своей вины, поясняя, что сначала он просто не знал о запрете, потом не знал о его сроках и считал, что запрет закончился. Приезжая на пункт пропуска, он был готов к тому, что если есть запрет, то его не пропустят, но его пропускали. То есть цыган таким образом, фактически экспериментальным путем, пытался выяснить, закончился запрет или нет. При этом никаких злонамеренных действий он не совершал и не планировал совершать.

По поводу смены фамилии. С 12 лет моего подзащитного воспитывала старшая сестра. Отец погиб в автокатастрофе, мать бросила детей, уехав устраивать личную жизнь в другой город. Он отказался от общения с ней и более 20 лет ее не видел. Поэтому, по его словам, когда родня невесты стала настаивать на том, чтобы он взял ее фамилию, дабы их фамилия не прервалась, цыган согласился. Старая фамилия ассоциировалась у него с матерью, с которой он не желал иметь ничего общего. Не исключено, что, соглашаясь взять фамилию жены, он понимал, что при этом может получиться въезжать в РФ, но однозначно утверждать этого нельзя, поскольку со слов подзащитного, не оспоренных обвинением, документы на регистрацию брака он с будущей женой подал еще до того, как узнал о наложенном запрете.

Как же получилось, что цыган восемь раз незаконно пересек границу РФ? По показаниям сотрудников пункта пропуска, если программа («Мигрант») указывает на частичное совпадение данных гражданина, они, по должностной инструкции, обязаны докладывать об этом старшему смены, который после этого должен опросить предполагаемого нарушителя на предмет смены фамилии и в зависимости от этого принять решение о возможности пропуска на территорию РФ. Большинство свидетелей ничего конкретно по обвиняемому не могли вспомнить, утверждая лишь, что действовали по инструкции. Но в связи с большой загруженностью пункта пропуска в реальности все могло быть иначе. По словам обвиняемого, было именно так – несколько раз его вообще без проблем пропускали, несколько раз просили подождать и все равно пропускали минут через 10–15, не опрашивая ни о чем.

Далее я приведу фрагменты дневника студента-практиканта Семенова А. В., присутствовавшего на этом процессе. Нечасто встречается возможность посмотреть на происходящее со стороны, глазами будущего, но уже сформировавшегося юриста. Неожиданными для меня оказались его тонкие наблюдения за моей работой и поведением судьи, прокурора.

Наиболее существенными были показания сотрудников пункта пропуска, которые на предварительной стадии давали показания о своих действиях в соответствии со строгим соблюдением должностной инструкции. Адвокат работал активно, задавая вопросы, не позволяющие сотрудникам пункта пропуска умолчать о фактическом положении дел. Прокурор несколько раз заявлял о расхождениях в показаниях. В итоге большинство показаний сотрудников свелись к следующему: по инструкции должно быть так, инструкцию не нарушали, но как конкретно было в случае с обвиняемым – не помним.

В плане обсуждения хода процесса необходимо выделить еще два момента.

Во-первых, это образцово-показательная работа судьи. Не секрет, что некоторые судьи, несмотря на указания закона, относятся к адвокатам чуть ли не как к людям, паразитирующим на даче ложных надежд обвиняемым и своим словоблудием мешающим вершить правосудие. То есть – без особого уважения. Я, наверное, несколько сгустил краски, но как показывает практика, если сравнивать отношение судей в плане уважения к личности и профессиональным качествам адвоката и прокурора, на чьей стороне будет перевес – очевидно. И дело не в том, что судьи необъективны, они, как правило, наоборот, стараются сохранять объективность, но этому мешают очевидные психологические факторы. Прокурор – госслужащий, имеющий звание и власть, данную законом. К тому же судья видит одного и того же прокурора в работе достаточно часто и знает, что, скорее всего, ему с ним еще работать и работать. Адвокат – работник по найму, выбранный зачастую случайно, с неизвестным опытом и уровнем профессионализма – видит его в работе судья очень редко, зачастую – впервые. Нетрудно понять, чье мнение и личность будут вызывать большее уважение. Так вот – здесь этого не было настолько, насколько это вообще возможно.

Я не был на первом заседании и не знаю, сразу ли сложилась такая картина, но из того, что я видел, выделю: огромное желание судьи понять все тонкости дела, очень внимательное слежение за ходом мысли адвоката, вопросы, уточняющие позицию защиты, вопросы свидетелям, уточняющие ответы на вопросы сторон, неформальное отношение к процессу, спокойный доброжелательный подход, исключительно вежливое обращение. Казалось бы – так и должно быть всегда. Но это было так необычно, что вызывало недоумение, переходящее в уважение с примесью восторга. При этом судья отнюдь не был мягкотелым. После одного из заседаний родственники обвиняемого, приехавшие издалека, очень эмоционально стали просить дать им время пообщаться с обвиняемым. Конвоиры и секретарь судебного заседания под таким напором заявили, что такое разрешение может дать только судья. И так получилось, что именно в этот момент он вышел из кабинета, собираясь покинуть здание. Естественно, вся родня бросилась к нему, умоляя разрешить. Спокойное, но железное: «Нет!» – на секунду повиснув в воздухе, урезонило даже самых эмоциональных. Все правильно – закон.