Читать книгу "История Литвы с древнейших времен до 1569 года - Эдвардас Гудавичюс"

Одним из критериев идеальности Ягайло и Витовта было крещение Литвы. В литовских письменных источниках принятие хри- /473/ стианства воспринималось как государственный акт Литвы, а не следствие деятельности политиков и духовенства Польши, как заявляла польская сторона. Если последняя взлелеяла культ королевы Ядвиги, литовская традиция эту великую княгиню совершенно игнорировала. Литовско-польские отношения XV в. стали главным раздражителем для литовского национального самосознания. Актуальный для феодального менталитета критерий происхождения нарождающаяся литовская интеллигенция подкрепила рассказами (собственного сочинения) о римских корнях литовцев. Появилась не одна версия этой истории. Вторым доводом в спорах с поляками было литовское происхождение династии Ягеллонов. В предисловии к I Литовскому статуту Альберт Гаштольд возвысил Ягайло и Витовта как крестителей Литвы и Сигизмунда II – как дарителя статута (христианского права), и подчеркнул, что для Польши этот общий властитель значит не меньше, чем ее знаменитый король Казимир Великий. Национальная литовская идеология опиралась на образ христианского народа, стереотипный для всех народов Европы и отнимающий у поляков возможность кичиться своей ролью крестителей.

Несмотря на естественную склонность к соперничеству, возникающую у народов, объединенных персональной монаршей унией, следует отметить, что далеко шагнувшая Польша становилась примером для подражания и стимулом к совершенствованию. Польский язык, рецепции польского права, сам образ жизни польской аристократии и дворянства делали свое дело. Однако всё это одновременно побуждало сравняться с поляками и не позволить им кичиться своим превосходством. Превосходство ощущалось и в немцах, с которыми литовцам приходилось общаться. Всё это обострялось враждебностью, унаследованной от прежних кровавых войн. Русин литовская знать считала подвластным народом. Оттенки отношений с соседями развивали понимание собственной ценности и желание быть и оставаться литовцами. Это желание уже в значительной степени определялось не преданностью своему правителю, но ощущением национальной принадлежности. Литовское национальное самосознание по своему объему и уровню приблизилось к самосознанию немцев и поляков. /474/

и. Первые шаги литовской культурной элиты

Создание церковных инстанций, а также сети школ и канцелярий, вызвало к жизни прослойку людей, занимающихся интеллектуальным трудом. До второй половины XV в. в ней почти не было литовцев, русинских писцов дополняли польские священники и монахи. Однако, как и в XIV в., характер и направление деятельности этих людей определялись потребностями и желаниями литовского общества, в первую очередь – знати. По мере возникновения и роста литовского компонента интеллектуальной прослойки всё более проявлялась общность ее интересов и всего литовского общества. В начале XVI в. эта прослойка, пусть разнородная и разноязычная, свое существование и деятельность связывала с функционированием общественных и организационных структур Литвы и стала одним из ярчайших носителей национального и государственного самосознания.

Расширение объема интеллектуальной продукции, количественные и качественные перемены в школьном обучении, увеличение числа слушателей Краковского, а затем и других европейских университетов, – всё это привело к выделению интеллектуальной элиты. С рубежа XV–XVI в. заметна интеллектуализация литовской аристократии. Образованность стала необходима для высшей административной деятельности. Аристократическая молодежь, наряду с приобретением рыцарских навыков, стремилась получить за границей интеллектуальное образование. Панских детей в зарубежные университеты сопровождали люди, призванные обслуживать их в процессе обучения, и сами эти люди приобретали ценные знания. У аристократии возникли культурные интересы, у нее в услужении появились образованные и потенциально творческие личности. Началом контактов Литвы с интеллектуалами Европы является переписка Витовта Великого с Энеа Сильвио Пикколомини, оставившим некоторые весьма экзотические экскурсы о Лит- /475/ ве. Наиболее зримо интеллектуализировалось литовское духовенство, среди которого уже в первой половине XV в. начал формироваться высокообразованный слой. Во главе этого списка должны быть упомянуты следующие епископы: Вильнюсский – Андрей Гошкович (1481–1507 г.), слушатель и докторант Краковского университета (1443–1450 г.), Жямайтский – Варфоломей Свирнович (1471–1483 г.), учившийся там же (1449–1456 г.) и получивший степень магистра. С начала последней трети века Вильнюсский капитул уже непрерывно пополняют каноники, окончившие Краковский университет: Иоанн Кучикович (бакалавр 1468 г.), Станислав Вайтекович (бакалавр 1468 г., магистр 1471 г.), Лавр Шальчининский (бакалавр 1471 г.), Лавр Вильнюсский (бакалавр 1477 г.), Станислав Тракайский (бакалавр 1464 г., в 1476 г. упоминается как магистр), Станислав Ставский (бакалавр 1465 г., в 1483–1491 г. епископ Луцкий), Петр Вильнюсский (бакалавр 1477 г., магистр 1480 г.), Георгий Воложинский (бакалавр 1477 г., магистр 1480 г.), Иоанн Андришевич (бакалавр 1474 г., магистр 1478 г.), Каспар Хинча (бакалавр 1485 г.), Бернард Вильнюсский (бакалавр 1487 г., магистр 1489 г.), князь Андрей Свирский (бакалавр 1478 г., магистр 1488 г.), Варфоломей Рачка (бакалавр 1488 г.), Иоанн Пилипович Вильнюсский (декретный доктор Болоньи, 1495 г.), Николай из Жукова (бакалавр 1486 г.), Станислав (декретный доктор 1506 г.), Яков из Кучина (магистр 1501 г.), Адам из-под Катры (магистр 1488 г.), Иоанн Альбин Краковский (профессор в Кракове до 1510 г.), Лавр Мендзылеский из Влотова (бакалавр 1501 г.), Мартын Дуснинкский (доктор свободных искусств и медицины, каноник в 1518–1527 г.), Станислав Дамбровка (магистр, каноник 1518–1546 г.), Вацлав Чирка Волковыский (доктор права, каноник в 1524–1554 г.), Георгий Талиат Эйшишкский (декрет-доктор, начавший штудии в 1502 г.). Немалое число таких каноников попало на службу в инстанции, где требовались теоретические знания. Адам из-под Катры был писарем при великом князе (1492–1511 г.), Николай Вешгайло – секретарь великого князя (1524 г.), апостольский протонотариус (1521 г.), стал Киевским (1525–1531 г.) и Жямайтским(1531–1533 г.) епископом. Лавр Мендзылеский работал общественным нотариусом (1503 г.), апостольским протонотариусом (1517 г.), водил дружбу с Альбертом Гаштольдом. Князь Павел Ольшанский (он перешел в католическую веру) возвысился до Луцкого (1507–1536 г.), позднее – Вильнюсского епископов. Николай из Волбожа исполнял обязанности апостольского и им- /476/ перского (теоретически – Римской империи, фактически – общественного) нотариуса (1501 г.). Георгий Талиат Эйшишкский был общественным апостольским нотариусом (1508–1511 г.), стал Киевским (1530 г.), затем Жямайтским (1532 г.) епископским постулатом. Немалая часть вышепоименованных лиц – литовцы. Были и поляки, однако в свою очередь уже и Вацлав Чирка стал писарем и поверенным Гнезнинского архиепископа Яна Ласского (1510- /477/ 1531 г.). Членами Вильнюсского капитула некоторое время были гуманисты большой эрудиции. Поляк Эразм Цёлек исполнял обязанности декана, позднее – препозита (1499 г.), работал секретарем у великого князя. Сицилиец Иоанн Сильвио Амато, обучавший юного Сигизмунда-Августа (1529–1537 г.), был настоятелем в Лиде и Витебске, исполнял обязанности апостольского протонотариуса. Некоторое время в Вильнюсе жил польский астроном Войцех (Vaitiekus) из Брудзева. Посещал Литву (1474–1475, 1480–1484, 1495 г.) обосновавшийся в Польше итальянский гуманист Филипп Калимах. Контакты с этими людьми были чрезвычайно полезны для литовской интеллектуальной элиты.