Читать книгу "Пуля для Зои Федоровой, или КГБ снимает кино - Федор Раззаков"

«…Когда я окончательно понял, что мне больше никогда не работать на „Мосфильме“, произошло следующее: я познакомился в „Национале“ с Люсиком Гардом. Это был двухметровый верзила, одесский еврей, добрый такой мужик по прозвищу Гиббон. Его два раза отмазывали от смертной казни. Так вот мы познакомились и стали дружить. Он меня спросил: „А где ты работаешь?" Я ответил: „Нигде“. „А хочешь на «Мосфильм»?" Я сказал ему, что пытался, даже Сергей Герасимов пробовал помочь, но ничего не вышло. На что он спросил: „А кто такой Герасимов?". Гард был воротилой подпольного бизнеса, попросту – мафией. В 68-м году ему удалось помочь мне вернуться на „Мосфильм"…».

Сергей Герасимов, как мы помним, был очень именитым режиссером с большими связями в КГБ, но он работал на киностудии, которая была конкурентом «Мосфильма». Поэтому его слово там могло мало значить. Другое дело, почему он не взял Прыгунова на свою студию? Может быть, потому, что люди из спецслужб хотели, чтобы этот актер работал именно на «Мосфильме», где был солидный Первый отдел. Обратим внимание на слова Прыгунова, где он говорит, что Гиббона два раза отмазывали от смертной казни. А кто мог это сделать лучше других? Естественно, КГБ, который еще с начала шестидесятых годов начал брать под опеку всю теневую экономику в СССР (для этого в 1962 году в составе 2-го главка был создан 16-й отдел, который начал свою деятельность с разгрома валютчиков). Видимо, Гиббон стал сотрудничать с ГБ, потому его и спасли от «вышки». После чего у него и могли появиться связи с Лубянкой, а у той, само собой, был прямой контакт с Первым отделом «Мосфильма» по линии 5-го главка.

Читатель вправе спросить: «А зачем КГБ нужно было, чтобы антисоветчик Прыгунов работал именно на „Мосфильме"?». Скорее всего, не потому, что он был хороший актер с героической внешностью – таких в советском кино было пруд пруди. Дело, видимо, было в ином. Здесь могла иметь место оперативная игра. Это только в головах у обывателей существует штамп, что всех антисоветчиков КГБ преследовал. На самом деле многие из них неплохо себя чувствовали, играя в оперативных играх чекистов определенную роль, о которой сами они могли и не знать. То есть их использовали втемную, как когда-то, например, использовали пронемецки настроенных советских людей перед войной или во время нее (операции «Престол» или «Монастырь»). Ведь за теми же антисоветчиками легче было следить, собрав их в определенных местах «под колпаком». А то они разбегутся по всей стране, как тараканы по квартире, и вылавливай их потом поодиночке. Короче, настоящая подоплека снятия опалы с артиста таилась не в дружбе с Гиббоном, а в тайной игре спецслужб, которые они вели на киношном направлении. КГБ прекрасно видел, что те настроения, которые исповедовали люди типа Прыгунова, начинают разделять многие советские люди. Чтобы контролировать и направлять эти настроения в нужном направлении, КГБ и проводил подобные оперативные игры, как в случае с Прыгуновым. Поскольку большинство людей об этом не догадываются, антисоветчики всех мастей ходят у нас королями: вот, дескать, как мы боролись с режимом. Хотя на самом деле они были всего лишь куклами «в ловких и натруженных руках», как пел еще один «герой»-антисоветчик Андрей Макаревич.

Вообще деятели спецслужб, где бы они ни работали, всегда хотят быть не куклами, а именно кукловодами. В противном случае они всегда будут в проигрыше. А этого они допустить не могут. По сути, это обособленный клан, который старается чужаков к себе не пускать, а если те туда проникают (как это было в КГБ с партийными работниками), то они стараются их либо подмять под себя, либо отторгнуть. Большинство советских генсеков не пользовались особенным авторитетом у чекистов, поскольку были для них чужаками. Исключением был лишь один человек – Сталин. Почему именно он? Он в молодости постиг азы конспиративной работы, и поэтому у него была психология чекиста. Поэтому те его боялись и уважали. Та же ситуация сегодня и с Путиным, поскольку он выходец из чекистского клана.

Но вернемся в шестидесятые.

В 1966 году на «Мосфильме» будет открыта Экспериментальная творческая киностудия (ЭТК; потом объединение – ЭТО). Что это за контора? Дело в том, что с приходом к власти Брежнева (в октябре 1964 года) стали происходить изменения не только в политической жизни страны, но и в экономической. Так, осенью 1965 года была затеяна так называемая «косыгинская реформа» (вернее, будет назвать ее «реформой Евсея Либермана» – харьковского экономиста, имя которого стало известно еще в 1962 году, в бытность у власти Н. Хрущева). Эта реформа подразумевала под собой предоставление большей экономической самостоятельности советским предприятиям путем ограничения использования административных методов и возмещения их применением экономических рычагов. По мнению инициаторов этой реформы, она должна была помочь громоздкой советской экономике обрести необходимую гибкость, перейдя от мобилизационной модели к гражданской. Проще говоря, это была попытка вернуться в нэп – совместить плановую экономику с рыночной и реабилитировать такое понятие, как прибыль.

Реформа распространилась на многие отрасли экономики, в том числе и на кинематограф. В марте 1966 года кинематографистам были предоставлены более широкие права в ведении организационно-хозяйственной деятельности (на этот счет вышло специальное постановление Совета министров СССР), благодаря чему на «Мосфильме» и была создана Экспериментальная творческая киностудия (ЭТК), которая должна была строиться именно на новых принципах – на хозрасчете.

Несмотря на то, что инициатива создания ЭТК была киношная, на самом деле за этим делом маячил все тот же КГБ. Из чего это вытекает? Дело в том, что руководителями этой киностудии (объединения) были назначены кинорежиссер Григорий Чухрай и экономист Владимир Познер. Последний, как мы помним, еще в сороковые годы (а может быть, и раньше) был завербован НКВД и имел агентурное имя «Платон». Вот что рассказывает об этом его сын – Владимир Познер-младший:

«…Когда советское правительство предложило моему отцу переехать из США в советский сектор Берлина (в 1948 году. – Ф. Р), чтобы стать сотрудником „Совэкспортфильма“, я воспринял это как должное: мой отец – один из самых известных организаторов киноиндустрии Запада, нет ничего удивительного в том, что ему предлагают работу. Лишь много позже мне стало понятно, что реиммигрантам лишь в редчайших случаях предлагали хоть какую-нибудь работу, не говоря о работе за границей. Тогда я должен был задаться вопросом: почему проявили такую „милость“ в отношении отца. Ответ очевиден: потому, что он сотрудничал с КГБ. Сам он никогда не говорил мне об этом, хотя порой и намекал. Но через двадцать лет после его смерти, в 1995 году, в американской печати появились материалы о проекте „Венона“, запущенном в 1943 году с целью расшифровки советских тайных депеш. Благодаря „Веноне“ были разоблачены и схвачены многие американцы, работавшие на советскую разведку, в частности супруги Розенберг. Среди расшифрованных числится и мой отец: его кличка была „Платон“. Он не являлся профессиональным, тем более кадровым разведчиком, но у меня нет ни малейших сомнений: только его связями с советскими спецслужбами можно объяснить факт его приглашения на советскую загранработу…»

Так что можно с полной уверенностью сказать, что в ЭТК Познера-старшего делегировал КГБ.