Читать книгу "Горец. Вверх по течению - Дмитрий Старицкий"

Помотался по делянкам, заодно восемь трофейных соловых кобыл прикупил по случаю у лесопромышленников. Дешевле только даром. Хорошие битюги, только обращались с ними плохо. Эксплуатировали на износ. Подлечивать придется маток. Но это уже на конезаводе. Теперь есть кому.

Сманил к себе из кавалерии комиссованного по ранению ветеринарного врача, столкнувшись с ним в дверях военно — медицинской комиссии, куда относил требование на освидетельствование.

Плойко еще навел меня на гвардейских ремонтеров##, у которых после совместной пьянки и млядок в 'Круазанском приюте' я приобрел восьмерку верховых царских кобыл из трофеев сдавшегося осенью драгунского полка. В хорошем состоянии. Дорого, но не настолько, сколько за них запрашивали конские барышники в городе. Оплата за коней шла из Вальдовой доли — обеспечить ему повышение пая в общем конезаводе. Все равно он собирался для этого кобыл покупать. Почему не сейчас?

* * *

* * *

## Ремонтеры — офицеры, занимающиеся ремонтом: закупкой и пополнением конского поголовья в полках.

* * *

Пользуясь еще не дезавуированными правами королевского комиссара, выдернул с лесоповала шестерых узкоглазых драгун из военнопленных. И приставил к нашим коням в качестве 'добровольных помощников'. Конюхи были страшно довольные изменением своего статуса и готовые ехать хоть на край света лишь бы подальше от лесозаготовок и холода. А то, что эти ребята служат верно, я уже убедился на своих первых 'хиви'. Называли они свой народ 'ниркит'.

Вроде со всем я управился почти за неделю, все вопросы порешил, но в полный рост встал вопрос с паровозами. У меня их всего два, а составов формируется как минимум три.

Выручил, как всегда, Плойко показав дальний отстойник с трофейными локомотивами, не подлежащими быстрому ремонту. Из тех, что артиллерией побило при ликвидации плацдарма у парома. Принц мне их отдал на выбор по цене металлолома. Все равно когда до них дойдут руки в депо они уже проржавеют.

Отобрали в том отстойнике паровозы, у которых цела ходовая часть и цилиндры с машиной, а дырки в трубах, котлах и тендерах починим на месте, есть где. Битые стекла вставим сами. Запчасти и недостающие приборы внаглую канибаллизировали с других разбитых машин, присыпав их в тендерах дровами. Конечно, эти паровозы во Втуц тянуть надо как простой вагон, но на перспективу это очень выгодное вложение. Хорошие паровозы — с Соленых островов. Можно сказать новые — из недавних военных поставок царцам. И что совсем торт — однотипные.

И вот я опять весь в паровозах, а тянуть составы мне по — прежнему нечем…

Нет свободных рабочих паровозов в Будвице. Все расписаны наперед. Даже те, что ремонтируют в депо.

Пока лазил по отстойнику сманил, не напрягаясь к себе на юга нескольких механиков с семьями. В мою новую транспортную компанию. Из тех спецов, что мне паровозы помогали отбирать. Раньше они работали ремонтниками на пароме у царцев, а теперь здесь маются без жилья, в старых вагонах по отстойникам обитают, благо там печки не демонтировали и перебиваются случайными заработками. В имперские транспортные товарищества на вере их брать по специальности опасались, особенно тех, кто по национальности не огемец. И государство на содержание не брало — не военнопленные они, а освобожденные гражданские лица. Свободные как птицы. Только вместо парома, которых их кормил, сейчас фронтовая полоса по реке проходит.

И вообще как я заметил, что по сравнению с прошлым годом уровень жизни в Будвице заметно просел, и вакансий на рынке труда стало меньше.

* * *

В канун нового года наконец‑то установилась ясная летная погода при легком морозце не больше минус семи.

'Черный дракон' плавно взмыл в солнечные небеса и, набирая высоту, ушел на север от города.

Я снова увидел под собой пейзаж компьютерной 'стрелялки' с маленькими домами, тонкими нитками железных дорог и игрушечными поездами, узнаваемыми по тонким белым струйкам паровозных дымов. Радость полета взвинтила во мне эйфорию и душа пела. Я лечу….

Весь экипаж экипировался как на северный полюс. Даже лица прикрыли масками из кротовых шкурок, несмотря на то, что перед полетом обильно намазались гусиным жиром.

— Надень, Савва, наверху будет очень ветрено и холодно, — предупредил меня Плотто, подавая такую маску. — Лицо обморозить, как нечего делать.

С собой на испытания взяли три пулемета. Два 11–мм 'Гочкиз — А', причем с одного я снял воздушный радиатор, памятуя, что в моем мире их даже с Люисов снимали. Вот и сравним. И один 6,5 мм 'Гочкиз — Р'. Поскольку для крупнокалиберных боезапас ограниченный, особенно зажигательных пуль.

Оба 'крупняка' были стационарно установлены по бортам гондолы. А для ручника поставили временные хомуты креплений. Плохо только то, что брезентовый гильзосбоник на ручной пулемет не предусмотрели. Гильзы разлетятся по всей гондоле — как бы ноги не переломать на них.

Кроме того дирижабль нес как всегда полный комплект бомбовой нагрузки. Из новинок подвесили четыре 150–килограмовые бомбы с экразитом переделанные из старых 13–дюймовых морских снарядов. Остальные привычные уже 50–килограмовки.

Встречный ветер, дико завывая, сильно дул в открытые амбразуры пулеметов и пробирал даже сквозь меховую одежду. На высоте километра было не меньше минус двадцати. А чапать нам до Щетинпорта около двух часов. Крейсерская скорость у 'Черного дракона' где‑то сто километров в час. На форсаже сто двадцать.

Шибза с нами не было. На таком морозе его аппаратура отказывалась работать. Так что воздушная разведка велась по старинке — карандашом и блокнотом, которые летуны как‑то умудрялись держать в толстых меховых рукавицах. У меня не получалось. Обратил внимание на этот факт Плотто.

— Вит, а не лучше было бы прикрепить складные столики к бортам? Удобнее было бы.

— Как в железнодорожном купе? — уловил мою мысль фрегат — капитан.

— Ну, типа того. Только облегченные. И резинку блокнот прихватить, чтобы не ерзал.

— Каучук не пойдет, лопается на морозе. Пробовали уже.

— А карта?

— Карта, да. С ней неудобно. Мы ее на столик над фотоаппаратом закрепили. Потом переносим данные с блокнотов. По очереди. Ты, Савва, осматривайся пока… Небось все забыл уже, — из отверстия в черной маске раздается у Вита даже не смех, а какой‑то сухой хрип.

Да… Чего тут осматриваться. Под нами только лес и болота. Жутко нудный пейзаж.

Летуны, похожие на пингвинов все по своим местам стоят. Один я не пришей рукав… Мое дело сегодня стрельба по воздушной цели. Но боюсь, что пока мы царский дирижабль в небе повстречаем, я весь успею вымерзнуть как мамонт.

Попробовал что‑либо изобразить карандашом в блокноте, но не рассчитал нажима и сломал грифель.