Читать книгу "Где нет княжон невинных - Артур Баневич"

И был прав.

Дроп тоже ничего не изменил. Тянувшая телегу лошадь лишь слегка замедлила ход, когда птица налетела на нее, но особого влияния на результат столкновения это не оказало. Возница уже разогнал упряжку. Ленда успела занять позицию около барьера моста, а пассажиры телеги — вдоль борта. Попугай, правда, быстро сообразил, что не одолеет подгоняемую батогом клячу со щитками на глазах, а потому перекинулся на единственного среди нападающих арбалетчика, но Ленде этим нисколько не помог — как раз арбалетчик-то и не мог принять участия в сражении. Лишь на мосту он принялся укладывать болт в желоб, но оказался не по ту сторону фуры.

Ленда подняла бердыш, проделала им первый, угнетающе медленный круг. Дебрен аж взвыл в душе, видя то, что она творит: острие двинулось направо, в соответствии с движением фуры. Ошибка! Чудовищная, смертоносная по своим последствиям. Ведь чтобы сильнее ударить, задержать…

Было слишком поздно кричать и что-либо исправлять. Она, видимо, сильно ослабла, если только теперь… Впрочем, даже Збрхл уже не успел бы остановить движение оружия и применить его по-умному, использовав инерцию нападающего.

Он не был даже разочарован, видя, как острие гладко проходит между ушами лошади, а та как ни в чем не бывало продолжает бежать по правой стороне пролета. Ленда была больна, ранена, обессилена, она имела право промахнуться.

Бердыш совершил круг над поблескивающим далеко внизу потоком, вернулся к поручням моста, с равнодушием крыла ветряка переместился к телеге. По мнению Дебрена — в черепашьем темпе. По мнению стоящего рядом с возницей парня, вооруженного коротким мечом, вероятно, тоже не очень быстро, поскольку парень успел не только прикрыться от удара сзади, но даже помочь себе левой рукой.

Магун едва поверил, когда топор, все еще не желающий ускорять движение, миновал брызнувшее кровью бедро, меч вылетел далеко за морду лошади, а парень с рассеченным животом исчез за телегой.

Сосед жертвы от изумления промахнулся. Его оружием была наполненная водой бадья. Опрысканный кровью паренек выпустил ее — вместо того, чтобы опорожнить. Деревянный сосуд разминулся с головой Ленды и полетел в пропасть. Его неудачливый хозяин шлепнулся на задницу, и на линии удара оказался лишь третий из собравшихся у правого борта крестьянин.

На сей раз естественного темпа бердыша оказалось недостаточно. Ленда развернулась в быстром пируэте, передав инерцию острию и заставив его настичь жертву. Однако удар вышел слабый, и загородившийся вилами крестьянин сумел сдержать топор.

Вместо того чтобы лишиться ноги, он заработал рану в бедре, свалился в телегу, не выпустив оружия, но, кажется, утратив боевой дух. Ленду отбросило, она упала на колени, однако это не имело особого значения, поскольку фура была уже далеко, а оба боеспособных нападающих маялись с собственными проблемами. Арбалетчик, размахивая оружием, защищал лицо от клюва и когтей Дропа. Возница пытался не уподобиться попугаю и не начать летать.

Удача выпала только первому. Сразу за мостом конь неожиданно потерял уши и верхнюю часть черепа. Упал он так же прытко, как до того бежал, и фура остановилась поперек пролета, потеряв разгон на дистанции самое большее в десяток локтей. Ни один возница в мире не смог бы при таких обстоятельствах удержаться на козлах. Дебрен вдруг понял, что имел в виду Удебольд Римель, когда говорил об идее ввести охранные ремни для возниц, ездящих по фурострадам.

Мужчина с батогом снарядом промчался над телом дергающегося в агонии коня, ударился лицом о землю, перечертил брусчатку предмостья красной полосой и, уже безжизненный, насколько безжизненным может быть только труп, уткнулся в развалины блокгауза Мытничьей Компании.

Арбалетчик выжил — благодаря Дропу — даже в неплохом состоянии: поскольку непосредственно перед резкой остановкой атака попугая отправила его на дно фуры, а стоящая торчком бочка удержала его, и он не сломал шею о край козел.

Дебрен побежал быстрее. Надежда, которую он уже совсем было похоронил, внезапно воскресла, а вместе с надеждой вернулся дикий страх, придавший ногам крылья. Он мчался, перепрыгивая через растущие по краю долины елочки и запросто ломая те, через которые перескочить не сумел.

Потом он не мог понять, каким чудом не свалился в пропасть, ни разу не посмотрев себе под ноги.

Впрочем, около моста творилось такое, что смотреть под ноги было некогда. Возле перекосившейся телеги, стоящей уже на северном берегу, пятился стрелок, отгоняя длинным кордом прыгающего вокруг него попугая. Посреди моста ковыляла Ленда, крутя в руках топор, и, словно так и надо, явно намеревалась выковыривать обухом очередные камни из уже слегка выщербленного пролета. А на севере, под крутым склоном Осыпанца…

Они появились неожиданно — вероятно, из-за того, что ветер вдруг стих и перестал засыпать тракт тучами снежной пыли. Телеги здесь скорее всего были ни при чем. Правда, их там было несколько, но темп движения колонны определяли гораздо более многочисленные пехотинцы — бурая толпа, утыканная остриями кос, вил и веерами цепов.

Не меньше полусотни. А скорее — сотня.

Дебрен притормозил. У него уже не было палочки, и он не прихватил кудабейку, но это не имело значения, потому что такую уйму народа не задержало бы и все имевшееся в трактире оружие. Требовалось как можно быстрее что-то придумать.

У него не было даже намека на идею — ни гениальную, ни самую идиотскую. Он все еще находился далеко. Понемногу начинал терять силы, а в возбужденной толпе принялась отчаянно вопить первая вдова — или потерявшая сына мать.

Ленда, ни на кого не обращая внимания, осторожно опустилась на колени, подняла топор, саданула обухом по камням. Только теперь Дебрен понял, почему она делала это так: ударяя стоя, она сломала бы длинный, выдающийся вперед язык Збрхлова оружия, который позволяет использовать бердыш в качестве пики.

Глупо — но именно в тот момент он отчетливо понял: такой человек не должен умирать.

Толпа на северном берегу шумела, волновалась, но еще не вывалилась на мост. Кровь, трупы, отползающий в кусты раненый, убийца, нечеловеческая в своем спокойствии и бессмысленности поведения, — все это впечатляло. Голосили несколько женщин, две дворняги облаивали с безопасного расстояния Ленду, но больше ничего. Крестьяне бурно совещались.

Дроп без успехов, но и без поражений удерживал южный фронт. Арбалетчику не удалось достать его мечом, однако и арбалета он не сумел зарядить.

Дебрен бежал. Спотыкаясь, один раз даже упав. Слишком медленный и отчаянно бессильный. Но он был уже близко, и его увидели. А что еще хуже — узнали.

— Чародей! — рявкнул над головами толпы единственный конник. Дебрен его тоже узнал. Топорник — тот, который в ночном бою пнул Петунку и, выполняя приказ, побежал собирать мужиков, — Стреляйте, кумовья! Иначе он нас заколдует!

Опасность, грозившая Ленде, увеличилась: за четверть бусинки толпа выплюнула из себя с полдюжины лучников, и к южному берегу понеслись первые стрелы. Не говоря уже о том, что мост возводили в самом узком месте реки, долина имела в ширину более ста шагов. Дебрен еще не достиг высоты моста, да и бежал поперек, то и дело заслоняемый деревьями, поэтому лучники мало чего добились, однако в свисте пролетающих поверху и звенящих по камням стрел явно слышался хохоток костлявой с косой.