Читать книгу "Следы на песке - Джудит Леннокс"

Утром Гай встретился с Пегги Макдональд в вестибюле. Она поцеловала его в щеку.

— У вас нездоровый вид, дорогой. Вам хватит сил ходить по рынкам?

— Конечно, — ответил Гай с уверенностью, которой на самом деле не чувствовал: его лихорадило, несмотря на принятый хинин и аспирин.

Они вышли на солнце. Пегги Макдональд провела его по уличным киоскам Самора-авеню и по суетливому лабиринту рынка Кариаку. Запахи, краски и звуки Дар-эс-Салама атаковали его: гудки автобусов и такси, золотистые и красновато-коричневые специи на прилавках и опьяняющий соленый запах Индийского океана. Пегги Макдональд деловито осматривала коврики, медные безделушки и резные вещицы.

В полдень они вернулись в клуб «Джимхана», чтобы пообедать. Несмотря на жалюзи и вентиляторы, Гаю не стало легче. Выйдя в уборную, он приложил горячую руку к такому же горячему лбу и попытался оценить, какая у него температура.

— Я знаю, что делать, — сказала миссис Макдональд, когда он вернулся за столик. — Я попрошу Джека.

— Джека?

— Помните, я вчера рассказывала вам о нем. Я попрошу его найти для вас образец настоящего маконде.

Маконде представляло собой традиционную резьбу по дереву. На рынке Гаю очень понравились эти темные фигурки, но Пегги сочла, что они не достаточно высокого качества.

— Но это неудобно, — с сомнением сказал Гай.

— Джек не станет возражать. В прошлом году он нашел прелестную вещицу для сестры моего мужа. Мы с Джеком — хорошие друзья. Когда-то он преподавал в Англии в школе, где учился мой сын. Представляете, какое совпадение?

— Серьезная перемена — из английской школы в Дар-эс-Салам.

— О, чем только Джек не занимался! — Пегги подняла бокал с ромом. — Он много путешествовал, торговал, чем только можно и нельзя, и даже, по его словам, плавал на пиратском корабле в Китайском море, хотя в этом я сомневаюсь. А Бобби Хоуп-Джонстон говорит, что помнит его еще по Франции. Он был там тайным агентом во время войны, — добавила она, слегка понизив голос. — Но Джек не рассказывает об этом.

Им принесли еду. Соус кари застыл желеобразной лужицей. Гай отвернулся.

— Я подыщу подарок к вашему следующему приезду в Дар. Вы ведь бываете здесь раз в месяц? — Она внимательно посмотрела на него. — И не считайте себя обязанным оставаться за столом ради меня, Гай. Вы прямо позеленели. Когда я смотрю на вас, у меня пропадает аппетит.

У нее были темные, как у Элизабет, глаза и светлые, как у него самого, волосы. Когда дочери исполнилось две недели, Оливер завернул малышку в несколько слоев шалей и одеял и показал ей дом и земельные владения. «Это галерея, — сказал он ей, — а это портреты твоих предков. Их кровь — это твоя кровь. А это Большой зал, где на потолке нарисованы твои эмблемы и гербы. А это твои земли, они простираются до ручья на юге и до границы березового леса на севере. Я продам этот луг и ту рощу, и тогда я смогу сохранить твое наследство».

Начал падать снег, словно перышки поплыли в безветренном воздухе, и Оливер отнес малышку обратно в самую теплую часть дома. Он тихо открыл дверь спальни. Элизабет уснула, свернувшись калачиком в теплом гнезде из одеял. В комнате стояла колыбелька и были разбросаны детские вещи, а нечаянно рассыпанный на полированном деревянном полу тальк напоминал снежные хлопья, выбелившие небо за окном. На комоде кучей валялись брошюры и журналы. На обложке верхнего из них был крупный заголовок: «Шестидесятые: десятилетие разоружения или ядерной катастрофы?».

Оливер поежился и посмотрел на дочь, уснувшую у него на руках. Другие, нежеланные образы наплывали на ее уже ставшие родными черты. Грязное грибовидное облако; фотографии маленьких японских детей с лоскутами отслаивающейся кожи на спинах. Страх, который, казалось, постоянно сопровождал его любовь к дочери, угрожал захлестнуть Оливера. Чувствуя себя беспомощным и слабым, он прижал к себе свое дитя, как будто в тепле его тела она могла найти убежище от ужасов этого мира.

Пока они ехали по мокрым от дождя улицам Холта, агент по недвижимости все время ворчал:

— Этот дом давно надо было выставить на аукцион. Я говорил владельцам, что они никогда не получат за него хорошую цену. Люди сейчас хотят иметь современные удобства: ванную, центральное отопление…

Фейт почти не слушала его. Город остался позади, и они ехали по открытой местности. С черных голых веток капала вода, лужи растекались на полдороги. Показались знакомые рощицы, высокие живые изгороди и узкие проселки. Фейт неожиданно занервничала, у нее пересохло во рту. Агент притормозил, бормоча:

— Надо посмотреть карту — здесь можно заблудиться.

Фейт пришлось сначала откашляться, прежде чем произнести:

— Поезжайте прямо, мистер Болсовер, а затем поверните налево вон в ту аллею.

Он удивленно посмотрел на нее.

— Я думал, вы еще не видели дом.

— Я давно его не видела, — сказала она и улыбнулась. — Очень давно.

Когда они свернули в аллею, машина запрыгала по неровной дороге.

— Подвеска полетит, — простонал мистер Болсовер.

Фейт выбралась из машины и посмотрела на дом. Степень его упадка ошеломила ее. Один из ставней покосился, вися на единственной петле, с крыши кое-где слетела черепица. На мгновение ее решимость дрогнула. Месяц назад, приехав с Ральфом в Холт за покупками, она увидела в витрине агента по недвижимости объявление о том, что дом снова выставлен на продажу. Поддавшись безотчетному порыву, она позвонила агенту и договорилась об осмотре. «Я снова действую в духе Мальгрейвов, — думала Фейт. — Бросаю налаженное существование, и ради чего? Ради мечты? Фантазии?»

Позади раздался голос мистера Болсовера.

— Ваш зонтик, мисс Мальгрейв!

Капли дождя, как жемчужины, стекали по длинным побегам шиповника. Полупрозрачные семена лунника дрожали под струйками воды.

Догнавший ее мистер Болсовер с сомнением произнес:

— Похоже, кто-то приезжает сюда два раза в год и подрезает кусты.

Он открыл входную дверь, и сверху высыпался ворох сухих листьев. Взглянув на план, он сказал:

— Это холл. — Он щелкнул выключателем, но лампочка не зажглась. — Я же просил их включить электричество! — раздраженно проворчал он. — Электроэнергия поступает сюда из поместья Динридж, поскольку этот дом был когда-то его частью. Хорошо, что я предусмотрительно взял фонарик, — и он улыбнулся, довольный собой.

Фонарик осветил узкий коридор. Фейт распахнула дверь.

— Гостиная.

Они оба прищурились, вглядываясь в полутьму.

— Эта комната во многом сохранила первоначальный вид. Вам повезло, мисс Мальгрейв, что предыдущие владельцы не стали почти ничего переделывать. Ведь мода меняется, не так ли? Эти двери и этот камин компенсируют прочие недостатки, не так ли? — с воодушевлением воскликнул мистер Болсовер.