Читать книгу "Правда о Первой Мировой войне - Бэзил Генри Лиддел Гарт"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Войска, выступившие на другой день из Альберта, возбужденные вином и проникнутые победными настроениями, были буквально скошены огнем нескольких английских пулеметов из-за железнодорожной насыпи».
Опьянение захваченной добычей сильнее и шире распространилось, чем опьянение вином. Основная причина этого – «влияние нескольких лет лишений».
Даже офицер Генерального штаба, посланный со срочным поручением, останавливает в пути машину, чтобы выудить из придорожной канавы английский добротный плащ.
Из-за этого опьянения германцы не только упустили возможность достигнуть Амьена, но и хищнически разграбили источники снабжения, которые могли бы питать их собственное наступление. Даже водопроводные станции разрушались ради получения медного лома. Причина такой бессмысленной жажды разрушений зиждилась якобы в убеждении германцев, что:
«Англичане все делают из каучука или из меди, а это были материалы, в которых больше всего германцы нуждались и которых дольше всего не видели…
Безумие, безрассудство и недисциплинированность германских войск доказывались и другими фактами. Любую бесполезную им безделушку, диковинку или мелочь они хватают и набивают ими свой ранец. Все, что полезно, но что они уже не в силах унести с собой, они уничтожают».
Тем сильнее по окончании грабежа сказалась реакция и тем резче и гнетущее был контраст собственной бедности по сравнению с изобилием у противника. По мере того как увядали надежды на крупный военный успех, а вместе с тем и надежды вновь подкормиться и всласть потешиться, моральное настроение войск понижалось, и росло разложение армии.
Всякий побывавший на войне знает, как насыщен горизонт солдата мыслями о пище и комфорте. Быстрота и внезапность, с которой падала моральная устойчивость германских войск, начиная с июля 1918 года, когда их последнее наступление быстро оборвалось, не только обязано росту голода, но и тому, что у войск открылись глаза на лучшую материальную обеспеченность противника и потому на большую его выносливость.
Пропаганда и цензура могли скрыть это различие, пока фронт представлял собой непроницаемую преграду. Но когда германцы прорвались сквозь сеть британских окопов и попали в тыловой район, германским войскам открылась правда. Если историк должен проникать глубже поверхностной военной статистики и докапываться до психологических корней, то быть может придется сказать, что разгром британцев в марте 1918 года был большой удачей для тех, кто его потерпел.
Если же это так, то жалко, что не попытались прибегнуть к этому раньше. Вместо того чтобы окольным путем посылать в неприятельскую страну своих «агитаторов», британское командование могло бы устроить германцам посещение своих тыловых районов, этой «страны с молочными реками и кисельными берегами». По крайней мере оно могло бы намеренно освободить часть пленных, предварительно подкормив их некоторое время соответствующим образом.
Такая стратегия сразу сняла бы с командования упрек в отсутствии у него воображения и изобретательности, которых, как многие находили, так недоставало военному руководству.
9 апреля 1918 года, в первую годовщину недолго длившейся попытки британцев прорваться сквозь застывший фронт позиционной войны в Артуа, германцы предприняли подобную же, но более успешную попытку на противоположном направлении. Это было вторым эпизодом гигантской наступательной кампании Людендорфа, начавшейся 21 марта. Вырвавшись у Нев-Шапеля, где три года назад британцы при первой своей попытке к прорыву могли продвинуться лишь на полмили, узкие струйки германской атаки смыли сопротивление португальцев и еще до полудня 9-го числа проникли вглубь более чем на 3 мили. Северный фланг прорыва (к счастью, не южный) постепенно стал размываться, а когда забили свежие струи наступления и стали омывать фронт британцев, то поддались и другие участки.
На следующий день было размыто уже 24 мили фронта, а ^апреля Дуглас Хейг отдал свой исторический приказ:
«Нам не осталось иного выхода, кроме боя. Каждую позицию удерживать до последнего… Мы прижаты спиной к стене и, полагаясь на правоту нашего дела, каждый из нас должен геройски сражаться до последней капли крови».
Для английского общества, а возможно, и для английских войск, приказ этот был ударом грома среди ясного неба, раскрыв всю опасность положения и как будто даже предупреждая, что надежд больше нет, осталась одна честь – достойно умереть лицом к врагу.
Но как ни странно, в этот самый момент и еще явственнее в последующие дни человека, меньше всего уповавшего на будущее и наиболее подавленного, надо было искать не среди англичан, а в рядах наступавшего противника. Этим человеком был сам Людендорф.
21 марта и в следующие дни Людендорф увидел, как разлетается в прах его тщательно разработанный стратегический план, который должен был привести к большой победе. Быстрота, с которой успех достигался там, где это не нужно было Людендорфу досадные задержки там, где именно нужен был успех, заставили Людендорфа, скрепя сердце, развивать наступление германцев в направлении Амьена, через пустыню старых полей сражения у Соммы, вместо того чтобы завернуть к северу от Соммы. После неудачи запоздалой атаки на Аррас 28 марта Людендорфу пришлось окончательно отказаться от своего плана обойти фланг британских армий, отрезать их от союзников и прижать к морю.
Но Амьенский удар, хотя и был на волосок от успеха все же не достиг цели. Причины этого надо искать в запоздалой организации удара и трудностях, связанных со снабжением. Скорее в отчаянии, чем после здравого размышления, Людендорф схватился за отвергнутое предложение Ветцеля, решив провести атаку «Св. Георг», нацеленную на сектор Ипр-Ленс. Но он слишком долго упорствовал и продолжал атаку «Михэль» и слишком глубоко с ней зашел. Не только были израсходованы все резервы, но Людендорфу пришлось также накоплять свежие запасы огнеприпасов и других предметов снабжения войск и перебрасывать свою тяжелую артиллерию на север.
На совещаниях, созванных 1 и 2 апреля, выяснилось, что подготовка к наступлению не сможет быть закончена раньше 9-го. А из 35 дополнительных дивизий к сроку удалось доставить только 11. С некоторой долей юмора атаку эту переименовали, дав ей вместо «Георг» уменьшительное имя «Жоржик» («Georgette»).
Здесь Людендорфу вначале повезло, но счастье это было обманчивым и неверным. Его счастье было в том, что начальный удар его пришелся по фронту 2-й португальской дивизии, которая вот-вот должна была быть сменена двумя британскими дивизиями и в этот промежуточный период была сильно растянута, удерживая сектор всего корпуса.
Самая неприятная сторона этого «кусочка счастья» заключалась для Людендорфа в том, что, как это ни странно, португальцы, убежав со всех ног, втянули в беду Людендорфа и спасли своих союзников. Хотя развитие и расширение этой атаки соответствовало плану, создавалось впечатление, что Людендорф неохотно и с тревогой развивает доставшийся ему успех. С точки зрения стратегии Людендорфа и выгод этой стратегии он то чересчур настойчиво и глубоко развивал свой натиск, то наоборот – был слишком нерешителен.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Правда о Первой Мировой войне - Бэзил Генри Лиддел Гарт», после закрытия браузера.