Читать книгу "Мятежные ангелы - Либба Брэй"

Сегодня мы должны в последний раз ужинать с Саймоном и его родными. Но сначала мне нужно сделать два визита.

Он удивлен, увидев меня. Когда я проскальзываю в его комнату сквозь маленькую дверь за занавеской, которую он мне показал, и дерзко сбрасываю с головы капюшон, он мягко замирает в ожидании, как ребенок, не знающий, то ли его высекут, то ли поцелуют в знак прощения. Но я пришла ни с тем, ни с другим. Это своего рода мой собственный компромисс.

— Ты помнишь, — тихо говорит он.

— Я помню.

— Джемма… мисс Дойл, я…

Обтянутый перчаткой палец касается его губ, и этого достаточно, чтобы он замолчал.

— Я постараюсь покороче. Нужно покончить с делом. Я могла бы сделать все с твоей помощью, если ты готов предложить ее свободно и без обязательств перед другими. Ты не можешь служить и нашей дружбе, и братству Ракшана.

Его улыбка застает меня врасплох. От этой улыбки его красиво изогнутые губы трепещут, как крылья птицы, не уверенной, где ей лучше приземлиться. А потом его темные глаза наполняются слезами, но он решительно смахивает их.

— Видимо… — Он слегка откашливается. — Видимо, надо сказать, что я больше не нужен братьям Ракшана. И следовательно, тебе незачем относиться благосклонно и обращаться за защитой к тому, кто так опорочен.

— И все-таки придется, полагаю. Мы с тобой — такая уж никудышная команда.

Его взгляд проясняется. Голос становится увереннее. Он кивает, никуда в особенности не глядя.

— Похоже, ты в конце концов изменил свою судьбу, — говорю я.

— Если эта перемена как раз и не была моей судьбой, — возражает он.

— Ладно, хорошо, — говорю я, снова набрасывая на голову капюшон.

Я поворачиваюсь к двери, но он не может удержаться, чтобы еще кое-что не сказать.

— А преданность Ордену… это единственная присяга, которой ты требуешь от меня?

Почему от такого простого вопроса у меня перехватывает дыхание?

— Да, — шепотом отвечаю я, не оборачиваясь. — Единственная.

Шелестя бархатом и шелком, я выхожу за дверь, пробираясь сквозь запах пряных блюд, тишину и едва-едва уловимый отзвук других слов: «Пока — единственная».

Мисс Мак-Клити живет в Ламбете, не слишком далеко от Королевского госпиталя в Бетлеме.

— Можно войти? — спрашиваю я.

Она впускает меня с фальшиво дружелюбным видом.

— Мисс Дойл! Чему я обязана таким неожиданным визитом?

— У меня к вам два вопроса. Первый касается миссис Найтуинг; второй — Ордена.

— Что ж, я вас слушаю, — говорит она, опускаясь в кресло.

— Миссис Найтуинг принадлежит к нашему кругу?

— Нет. Мы с ней просто дружим.

— Но вы почему-то ссорились на рождественском вечере, а потом еще в восточном крыле.

— Да, по поводу ремонта восточного крыла. Я настаивала на том, что пришла пора привести в порядок эту часть здания. Но Лилиан чересчур бережлива.

— Однако она представила вас как Клэр Мак-Клити, хотя это не настоящее ваше имя.

— Я объяснила ей, что вынуждена сменить имя, чтобы скрыться от возлюбленного, с которым рассталась. Ей это понятно. И больше за всем этим ничего не кроется. Каков ваш второй вопрос?

Я не могу знать точно, говорит она правду или нет. И продолжаю:

— Почему Орден никогда не делится своей силой?

Она останавливает на мне тревожный взгляд.

— Потому что она должна принадлежать нам. Мы боролись за нее. Приносили жертвы и проливали кровь ради силы.

— Но вы заодно и причиняли вред другим. Вы не давали им ни малейшего шанса обладать частицей магии, иметь хотя бы небольшое право голоса.

— О, могу вам обещать — вы станете делать то же самое. Мы заботимся о самих себе. Так уж все устроено в этом мире.

— Это весьма отвратительно, — говорю я.

— Сила есть сила, власть есть власть, — отвечает она без малейшего сожаления. — Я, конечно, не порадовалась, что вы оставили меня с Ракшана. Но я понимала, что вы приняли меня за Цирцею. Но теперь это не имеет особого значения. Вы не допустили Цирцею к Храму и к магии. Вы отлично поработали. А теперь мы можем воссоздать Орден, собрав сестер, и…

— Это вряд ли, — говорю я.

Мисс Мак-Клити пытается улыбнуться.

— Что?

— Я создаю новые связи, новое объединение. Фелисити. Энн. Картик из братства Ракшана. Филон из Леса Света. Аша, неприкасаемая.

Мисс Мак-Клити качает головой.

— Вы это не всерьез.

— Сила должна быть разделена.

— Нет. Это запрещено! Мы не знаем, можно ли доверять им, можно ли отдавать в их руки магию.

— Верно. Не знаем. Нам придется полагаться на веру.

Мисс Мак-Клити закипает.

— Да ни в коем случае! Орден должен оставаться чистым!

— Но это уже привело в прошлом кое к чему, не так ли? — говорю я как можно более язвительно.

Поняв наконец, что так она ничего не добьется, мисс Мак-Клити меняет курс и начинает говорить со мной нежно, как мать, утешающая встревоженное дитя.

— Вы можете попробовать объединиться с ними, но, скорее всего, это не сработает. Сферы сами выбирают и направляют тех, кто станет членом Ордена. Мы над этим не властны. Именно так и было всегда.

Она пытается погладить меня по волосам, но я резко отшатываюсь.

— Все меняется, — говорю я, выходя из ее комнат.

Отбросив притворство, мисс Мак-Клити кричит мне вслед из окна:

— Не превращайте нас в ваших врагов, мисс Дойл! Мы не отдадим силу так просто!

Я даже не оглядываюсь. Вместо того я смотрю прямо вперед, на вход в подземку. Забранные в рамы плакаты превозносят все прелести грядущей революции в средствах передвижения. Уже начата электрификация путей на некоторых станциях. Вскоре все поезда будут двигаться благодаря невидимой силе самого современного и могучего изобретения. Это воистину совершенно новый мир.

Ужин с Миддлтонами — это и радость, и горечь. Мне трудно следить за вежливой беседой от супа до десерта, когда так много нужно сделать. Когда приходит время для мужчин и женщин разойтись по разным комнатам, Саймон увлекает меня в сторону, в гостиную, и никто не возражает против этого.

— Я буду скучать без вас, — говорит он. — Вы мне напишете?

— Да, конечно, — отвечаю я.

— А я рассказывал вам, как мисс Уэстон выставила себя на посмешище, преследуя мистера Шарпа на чайном приеме с танцами?

Мне эта история не кажется забавной. Мне жаль бедную мисс Уэстон. У меня вдруг перехватывает дыхание. Саймон обеспокоен.