Читать книгу "Королева Виктория - Виктория Холт"

Я послала за ним немедленно. Он объяснил мне, что сэр Чарльз Мордонт начал дело о разводе со своей женой, и у него были письма, написанные ей Берти, и в результате Берти получил повестку — его вызывали в суд.

— Расскажи мне все откровенно, — сказала я.

Он был явно озабочен. Бедная Александра! Я пыталась представить себя на ее месте, но с Альбертом это было невозможно!

— Я невиновен, — сказал Берти. Я была не в состоянии скрыть недоверие.

— Очень прискорбно, что ты выбираешь себе в друзья людей с сомнительной репутацией.

— Я повторяю, мама, я невиновен.

Я полагаю, что, когда в семье кому-то угрожает опасность, остальные приходят ему на помощь, даже и не будучи убеждены в его невиновности. Но Берти был так тверд в своих заявлениях, что я не могла ему не поверить.

— Но ты был знаком с этой женщиной, — сказала я.

— Да, я знал их обоих.

— И сэр Чарльз Мордонт называет тебя соответчиком.

— Нет, нет, — быстро возразил Берти. — Он обвиняет Фредерика Джонстона и лорда Коула.

— Тогда при чем здесь ты?

— Она упомянула мое имя, и существуют письма.

— Письма! — воскликнула я. — Ты помнишь, какие осложнения они доставили моему дяде Георгу?

— Конечно, помню. Я не так люблю писать, как вы, мама, но иногда мне приходится.

— Мои письма, — возразила я, — можно прочитать в любом суде, не навлекая ни на кого позора. Это ужасно. Впервые я рада, что Альберта нет с нами. Это бы так его расстроило.

— Я невиновен, — повторил Берти.

— А что думает Александра?

— Она очень огорчена всем этим.

— Бедная девочка. Мне никогда не приходилось выносить такое.

— Папа, конечно, был святой, — сказал Берти. — Боюсь, что я не таков, мама. Но в этом случае я невиновен. — Наследник престола вызван в суд!

Я засыпала его вопросами и наконец вышла на свет истина. У леди Мордонт родился слепой ребенок, и это ее ужасно поразило. Она, к слову сказать, и в лучшие времена была довольно истеричной особой. А теперь она впала в настоящее безумие. Леди Мордонт беспрестанно твердили о том, что ребёнок родился слепым по ее вине, что она — грешница. Она сказала Мордонту, что отцом ребенка был не он, а лорд Коул. Потом она заявила, что изменяла ему и с другими, упомянув Фредерика Джонсона и принца Уэльского. Мордонт обыскал ее письменный стол и нашел счета, свидетельствующие о том, что она останавливалась в отелях с Джонстоном и Коулом и… там были и письма принца Уэльского.

После того как Берти ушел, я думала только об этом. Я хотела повидаться и поговорить об этом с Дизраэли, но пригласить его во дворец я не могла, так как он возглавлял оппозицию. Поэтому единственный, с кем можно было бы обсудить ситуацию, был только Гладстон. Но как можно было говорить с ним о таком деле? Он бы ораторствовал и ораторствовал, пока бы я не закричала на него и не приказала бы ему удалиться.

Альберт всегда предвидел, что нечто подобное случится с Берти, думала я. Но я не находила утешения в этой мысли. Альберта не было со мной, чтобы дать мне совет. А что мы могли поделать? Ничего. Даже особы королевской фамилии должны повиноваться суду, а Берти был вызван в суд повесткой.

Мне было жаль его. Он был ветрен. Это был его недостаток, но я сравнивала его с несравненным Альбертом, и это было несправедливо. Берти, каким бы он ни был, — мой сын. Он заявлял, что невиновен, и я была уверена, что он говорил правду. Я вспоминала обо всех ужасных вещах, которые говорили об Альберте, о клеветнических измышлениях, направленных против меня и Брауна.

Я вспоминала Берти ребенком, и иногда мне казалось, что Альберт был с ним слишком строг; я вспоминала его слезы, когда его наказывали, и как я тогда старалась не думать об этом. Я вспоминала ссоры с Альбертом, потому что он был слишком строг с Берти и слишком мягок с Викки.

Я села и написала Берти. Я написала, что верю ему, но что всегда найдутся люди, готовые обрушиться на нас с нападками, но он должен проявить твердость и пройти через это испытание. Он должен знать, что его мать с ним.

Берти сразу же приехал ко мне, такой мягкий, нежный и благодарный. На этот раз он был вполне откровенен и сказал, что, к сожалению, иногда проявлял неосторожность. Он писал леди Мордонт, но совершенно безобидные письма. Он никогда не был ее любовником, но ему было известно о ее отношениях с Коулом и Джонстоном. Это была их проблема, но не его.

— Если ты невиновен, — сказала я, — люди это поймут. Невинность — лучшая защита.

— Мордонта представляет в суде Бэллентайн. Говорят, что он довольно свиреп.

— Держись твердо и говори правду, Берти, и ты одолеешь кого угодно. Он обнял меня. Странно, но в этот момент он показался мне ближе, чем когда-либо.

Интерес в обществе к этому процессу был огромен. Газеты были полны подробностей. Я понимала, что все это очень серьезно, потому что, каково бы ни было решение присяжных, Берти все равно будут считать виновным. Людям доставляет удовольствие осуждать других — особенно вышестоящих.

Я слышала о том, как все происходило в суде. Давая показания, Берти отвечал на дотошные вопросы обвинителя, как мне показалось, спокойно и откровенно. Он признал, что знал леди Мордонт и был с ней в дружеских отношениях.

— Совершили ли вы и леди Мордонт какие-либо непристойные или преступные деяния? Это был самый важный вопрос, и Берти ответил очень твердо:

— Нет.

Берти был оправдан. Более того, было доказано, что леди Мордонт была душевнобольная, и дело было прекращено.

Какая удача для Берти! Я надеялась, что это послужит ему уроком на будущее. Что подумали Викки, Алиса и Ленхен, услышав все это?

Я считала своей обязанностью написать Викки, потому что была уверена, что она всегда была невысокого мнения о Берти, а сейчас, конечно же, была убеждена в его виновности.

«Я не сомневаюсь в его невиновности, — писала я. — Его появление в суде принесло пользу, но все это было очень болезненно и унизительно. Наследник престола не должен был соприкасаться с такими людьми. Я надеюсь, это будет ему уроком. Я воспользуюсь этим примером, чтобы напомнить ему, что может случиться, если возникнет такая необходимость. Поверь мне, дети — это источник ужасного беспокойства и причиняют куда больше скорби, чем радости».

Но я была благодарна, что Берти вышел из этого неловкого положения, хотя и не без ущерба для своей репутации, так как несмотря на то, что его показания и были приняты и леди Мордонт была признана сумасшедшей, такие истории всегда бросают тень на человека.

Как раз когда я начала приходить в себя после процесса Мордонтов, накалилась обстановка в Европе. Умер лорд Клерендон, на чье мнение я всегда полагалась, и его место занял лорд Гренвиль. Гренвиль был хороший человек, но ему было далеко до лорда Клерендона, а в этот момент нам был нужен сильный и опытный министр иностранных дел. Уже некоторое время между Францией и Германией назревал конфликт. Я писала главам обоих государств, призывая их к осторожности, но моими уговорами пренебрегли, и в июле Наполеон объявил войну. Я сочла это неоправданным безрассудством, и, когда я услышала, что он посягает на независимость Бельгии, я твердо стала на сторону Германии.