Читать книгу "Венчание со страхом - Татьяна Степанова"

— А я уезжаю сегодня, тетя Маша. — Человек взял ключ и направился к лестнице. — Вот последний раз зашел. Вещи заберу, и, наверное, больше мы с вами не увидимся.

Сыщики напряженно следили, как ОН поднимался по лестнице шаг за шагом, ступенька за ступенькой. То, чего они ожидали, сразу не произошло.

Пролетело семь с половиной минут. Вахтерша закончила уборку вестибюля, прополоскала тряпку и вывесила ее сушиться на холодную батарею. И тут на лестнице снова послышалисьлегкие быстрые шаги.

Коваленко посмотрел на Колосова — лицо начальника отдела убийств исказилось от боли: нет, такого он не ждал, только не такого!

Да что он! Они все ожидали совершенно другого человека, а пришел… Это уж что-то совсем чудовищное. Противоестественное.

— Ох, Витюша, да что ты, голубь, на себя надел такое? Тараканов, что ль, морить подрядился где? — Вахтерша заколыхалась от благодушного смеха, но он вдруг резко оборвался — она увидела ЕГО лицо и то, ЧТО он держал в руках.

ОН перепрыгнул через три последние ступени, метнулся к насмерть перепуганной старухе и…

Группа захвата сработала молниеносно. Спецназовцы появились словно ниоткуда — из потолка, из стен. Короткая отчаянная схватка, и ОН лежал на полу с заломленными за спину руками. В наручниках.

Один из спецназовцев присел на корточки, удивленно потрогал материал, из которого было сделано странное блестящее облачение поверженного.

— Тьфу ты, да это противохимическая защита! Спецодежда! — хмыкнул он. — Никита, нет, ты только посмотри, — обратился он к подбежавшему Колосову и другим. — Я ж сам такие шмотки в магазине «Все для дома» видел. Еще себе для ремонта хаты приобрести хотел. Это немецкое производство, качественное. Да в таком костюмчике маляром можно в смокинге при бабочке работать — это ж стопроцентная защита от любых лакокрасочных материалов.

— И от крови тоже. — Колосов смотрел на неподвижно лежавшего на полу задержанного остановившимся взглядом. — Ткань непроницаемая. НЕПРОМОКАЕМАЯ.

— Изобретательный подонок. — Спецназовец поднял с пола камень — новый экспонат из лаборатории первобытной техники, повертел его в руках и затем пнул носком кованого башмака блестящую груду. — Что, сделали мы тебя? То-то. Знай, с кем дело имеешь.

На его молодом, разгоряченном схваткой лице отвращение причудливо мешалось с любопытством, а гнев с гордостью за удачно проведенную операцию.

Гордиться действительно было чем: все задержание особо опасного уложилось на этот раз в три минуты сорок секунд.

Эпилог

Прошло четыре с половиной недели. На дворе уже стояла золотая осень. И Юрий Шевчук грустно пророчил из всех радиодинамиков и стереосистем, что эта осень — ПОСЛЕДНЯЯ.

Колосов встретил Катю утром по дороге на службу. Они почти не виделись все это время. Он ждал, что после задержания Павлова она оборвет ему телефон: как же, ведь она так пламенно собиралась написать статью об этом деле, да к тому же Павлов был сокурсником ее ближайших друзей. Но… Катя хранила упорное молчание, не подавая о себе вестей.

Сейчас при встрече у дверей главка его больше всего поразили ее глаза. Они казались огромными на осунувшемся, подурневшем лице и угасшими — ни прежнего любопытства, ни кокетливого лукавства, ни сочувствия — ничего в них. Пустота. Катя взглянула на начальника отдела убийств как на стену, молча кивнула и прошла мимо.

Он чуть ли не бегом догнал ее в коридоре.

— Катерина Сергеевна… что же ты… не заходишь, а? Взгляд пустых, безжизненных глаз.

— Хорошо, зайду. — Голос словно и не ее. — Когда?

— Можешь сегодня часика в четыре. А потом мы могли бы, ну, если тебе по-прежнему интересно, — он знал, что ей предложить, и ему очень хотелось, чтобы она ответила согласием. Вышла из своего тупого оцепенения, потому что именно ей второй раз в жизни ему и хотелось рассказать обо всем, что довелось пережить. Выплеснуть все из себя и забыть уже навсегда.

— Хорошо, спасибо, приду в четыре. — Она повернулась на каблуках и пошла прочь.

В 16.00 она, однако, как и в прежние времена, сидела в его тесном прокуренном кабинете. На коленях ее покоился вечный блокнот, а в руке — такая же вечная ручка. Никита рассказывал, а она старательно записывала. Он вот только ни разу не увидел ее глаз — а только ниточку пробора на низко склоненной голове.

— Я долго думал, с чего же началось это дело, Катя. В принципе теперь все вроде ясно: Павлов увяз по уши в долгах. Их фирму вот-вот готовились объявить банкротом. Весной пришлось продать даже иномарку, на которую, считай, он и растратил деньги в ущерб собственному бизнесу. Он отчаянно нуждался в средствах и поэтому не колеблясь решился на убийство тетки, единственным наследником которой являлся. А наследство было очень солидным: шикарная приватизированная квартира в доме на Кутузовском проспекте, собрание редких картин, ценности немалые, оставшиеся после ее знаменитого мужа-скрипача. Да ты лучше меня это знаешь. Это и по нынешним временам целое состояние. И вот он решился убить Балашову, но как?

Она вела замкнутый образ жизни: дом — институт. Инсценировать разбойное нападение на квартиру, несчастный случай — можно было, конечно, но он не желал рисковать, прекрасно понимая: при любом таком раскладе, хоть при заказном убийстве в подъезде, он, как единственный наследник, сразу же окажется в поле нашего зрения в качестве главного подозреваемого. И вот тут-то ему на ум и пришла идея.

При обыске у него на квартире на Автозаводской мы нашли вырезку из газеты о деле Михасевича. Помнишь, был такой урод? По его делу, пока его не поймали, осудили несколько человек, а одного даже расстреляли. Осудили за серийные убийства, совершенные этим маньяком. Так вот. Павлова посетила мысль: а что, если замаскировать то убийство, которое он совершит из корыстных побуждений, целой серией других убийств, объектом которых тоже станут пожилые женщины. При этом он сознательно стремился переключить наше внимание с Балашовой на предыдущие жертвы, почему и начал весьма издалека продвигаться к своей главной цели.

На днях тут в розыске ребята спорили — зачем, дескать, он подбросил нам с самого начала финт с орудием убийства? Для чего оставлял на месте происшествия мус-тьерские рубила, которые сам же, как оказалось, отвозил на базу в Новоспасское? Нет, это не ошибка его, не прокол, а хорошо продуманный расчет. Посмотри, что получается. Павлов знал, что после убийства Балашовой он все равно рано или поздно столкнется с нами в качестве ближайшего родственника и фигуранта по делу. И он решил опередить нас: пусть им заинтересуются не в связи с убийством тетки, а в связи с убийством Калязиной, к которой он вообще вроде бы никакого отношения не имеет.

Он делал все, чтобы мы наше внимание максимально сконцентрировали на убийстве старой лаборантки, потому что именно оно подводило нас, по его замыслу, к тому, кого он выбрал подсадной уткой — к Александру Ольгину.

Первые два убийства Павлов постарался обставить так, чтобы милиция, во-первых, как можно быстрее отыскала трупы и, во-вторых, крепко утвердилась бы во мнении: дело нечисто, старушек убивает некто с явным сдвигом по фазе.