Читать книгу "Симон Визенталь. Жизнь и легенды - Том Сегев"

Примерно за неделю до президентских выборов Визенталь услышал по радио, что Центр в Лос-Анджелесе распространяет адресованные президенту Рональду Рейгану открытки с требованием включить имя Вальдхайма в список лиц, которым запрещен въезд в США, но за день до этого он разговаривал с Хайером по телефону и тот ему ничего об этом не сказал. Визенталь был вне себя от ярости. «Я очень зол, потому что ты, судя по всему, думаешь, что я идиот, которому можно рассказывать только часть правды», – написал он Хайеру и заверил его, что так этого не оставит. А еще через два дня послал Хайеру новое письмо, в котором уведомлял, что решил переехать с женой в Лос-Анджелес – по крайней мере, на полгода, – чтобы контролировать деятельность Центра лично. «Тебе, – писал он, – не хватает людей, которые могут тебя критиковать. У тебя есть только люди, всегда тебе поддакивающие». К отъезду, по его словам, было все уже готово, и он собирался привезти с собой англоязычную секретаршу. Однако Хайер, судя по всему, сумел уладить и этот кризис тоже – точно так же, как и все предыдущие, – и Визенталь остался в Вене.

Хайер считал, что не извлек еще из имени Визенталя всей пользы, которую можно было извлечь, и, выбив для Визенталя чуть ли не все возможные почести и награды, какие только можно было выбить, сидя в Лос-Анджелесе, загорелся идеей добиться еще и наивысшей из всех возможных наград. Он начал работать над тем, чтобы Визенталь получил Нобелевскую премию мира. Главным соперником Визенталя был выдвинутый Вашингтоном Эли Визель.

В 1985 году, во время визита в ФРГ, президент Рейган посетил военное кладбище возле Битбурга, где были похоронены в том числе и несколько членов «Ваффен-СС». Этот визит вызвал волну протестов и привел к горячей дискуссии среди историков. Немцы начали вырабатывать новый подход к своему прошлому, и со стороны казалось, что они пытаются стряхнуть с себя обвинения в нацистских преступлениях. В этой обстановке стали ходить слухи, что очередная Нобелевская премия мира, которая должна была вручаться в год сорокалетия со дня окончания Второй мировой войны, будет связана с темой Холокоста.

Визенталь числился среди номинантов уже много лет (его кандидатуру в соответствии с регламентом выдвинули группа голландских парламентариев и один чикагский судья) и считал, что шансы у него были, но в марте 1985 года выразил опасение, что деятельность лос-анджелесского Центра и его страсть к паблисити эти шансы сильно уменьшают.

Выдвинувшие его кандидатуру друзья в голландском парламенте советовали ему хранить этот факт в секрете, так как любой намек на попытку надавить на Нобелевский комитет мог привести к противоположному результату, но Хайер придерживался другого мнения и посылал Визенталю письма, напоминавшие по стилю разведдонесения. Он сообщал, что Визель организует для продвижения своей кандидатуры всемирную кампанию, что нескольких профессоров уже попросили поддержать его кандидатуру и что ему порекомендовали чаще появляться на публике. Поэтому он уже выступил с несколькими лекциями в Осло, где премию, собственно говоря, и присуждают, собирается быть главным выступающим на конференции против ненависти и антисемитизма, которая состоится во Франции под эгидой президента Миттерана, потребовал от президента Рейгана отменить посещение кладбища в Битбурге и едет в Эфиопию раздавать еду голодающим.

Хайер не сомневался, что все это часть целенаправленной кампании. Он знал, что Нобелевская сама в руки не придет и над этим надо работать, но Визенталь отказался получать от него указания. «Мы, – писал ему Хайер, – тоже могли бы написать известным парламентариям и организовать тебе выступления в Осло и поездку в Эфиопию, и не сделали этого исключительно из уважения к твоим желаниям». Тем не менее в Осло Визенталь все-таки съездил. Он выступил там с лекцией о правах американских индейцев и вернулся в Вену полный надежд.

Во время его пребывания в Осло один западногерманский журналист спросил его, что он думает об Эли Визеле. Визенталь ответил ему письменно, после того как вернулся в Вену. Он писал, что считает Визеля большим писателем, несмотря на тот факт, что Визель осуждает его за то, что он, Визенталь, признает жертвами Холокоста в том числе и неевреев – в частности, цыган, о которых Визель в вашингтонском музее Холокоста запретил упоминать. «В Америке, – подытожил Визенталь, – он супершовинист, а в Европе, где дуют иные ветра, разыгрывает из себя гуманиста».

В последующие месяцы Визенталь свято уверовал, что Нобелевскую получит именно он и что в худшем случае ему придется разделить ее с Визелем. Что Визель может получить ее в одиночку, ему даже в голову не приходило. За несколько часов до объявления о присуждении премии, он позвонил в Нью-Йорк своему адвокату и другу Мартину Розену и велел запастись смокингом. «Ты едешь в Осло», – сказал он торжественно и добавил, что, по имеющейся у него информации, получит премию вместе с Визелем.

В понедельник, 15 октября 1986 года, Визенталь пришел на работу в приподнятом настроении. Сотрудники Центра документации сели вокруг него и стали ждать вестей из Осло. Когда сообщили, что Визель получил Нобелевскую один, на глазах у всех выступили слезы и только Визенталь внешне никак не прореагировал. Тем не менее он был потрясен и сразу же придумал для себя объяснение: во всем виноват Всемирный еврейский конгресс.

Обсуждения кандидатур в комитете, присуждающем Нобелевскую премию, засекречены на пятьдесят лет. Таким образом, дискуссии, предшествовавшие решению 1986 года, будут недоступными для исследователей до 2036 года (если когда-нибудь будут доступными вообще). Однако два члена комиссии (один из которых – бывший премьер-министр Норвегии Одвар Нордли) подтвердили, что кандидатура Визенталя обсуждалась. Тем не менее они отказались отвечать на вопрос, требовал ли от них кто-либо не присуждать премию Визенталю.

ВЕК отрицал, что обращался в комиссию с такой просьбой; то же самое его руководители сказали самому Визенталю.

Вполне возможно, что он не получил премию потому, что позиция, занятая им в скандале с Вальдхаймом, вызывала острые споры, а комиссия хотела лауреата, чья кандидатура приемлема для всех. В таком случае это была цена, заплаченная им за свою принципиальность. Лобби, продвигавшее кандидатуру Визеля, свое дело знало. Но в любом случае неполучение Нобелевской стало самым главным разочарованием в жизни Визенталя, и до последних дней жизни он считал, что с ним обошлись очень несправедливо. Тем не менее своим делом он заниматься не перестал.

5. Очищение

Тем временем Эли Розенбаум продолжал трудиться над своей книгой, и ее название говорило само за себя: «Предательство». Предателем был Визенталь.

Это книга очень личная. Розенбаум пишет от первого лица и постоянно делится с читателями своими чувствами. Создается впечатление, что, даже повзрослев, он остался все тем же американским подростком-евреем, национальное самосознание которого сформировалось под влиянием прочитанного и услышанного об ужасах Холокоста. Подростком, который когда-то беззаветно верил в Визенталя, нуждаясь в нем, как хасид нуждается в раввине и как сын нуждается в отце, и доверие которого Визенталь обманул.