Читать книгу "Царь Иисус - Роберт Ранке Грейвс"

Тени, показавшиеся им вдалеке, были Мария, мать Иисуса, царица Мария, Мария-цирюльница, Иоанн, Петр и три кенитских вождя. Они не доверяли римлянам и сами наблюдали за гробницей с безопасного расстояния. Когда костер неожиданно погас, а римляне, надрываясь в крике, сбежали, они тоже немного испугались, и только Мария-цирюльница оставалась спокойной.

Они недоуменно спрашивали друг друга:

— Что случилось? Никто не видел? Что случилось? Притаившийся под терновым кустом недалеко от стражников, прибежал, дрожа от ужаса, Иоанн.

— Валун отвалился от гробницы и погасил костер.

— Теперь самая опасность, — сказала Мария-цирюльница. — Кто пойдет со мной сторожить до рассвета огонь?

Кениты отказались.

— Зачем нам костер? Луна светит ярко, и лучше нам не соваться туда до утра.

— Вы боитесь из-за камня?

— Разве камни катаются по земле сами по себе? Мария решительно двинулась к костру, собрала хворост, стала на колени и вновь раздула пламя. Потом она подошла ко входу в пещеру. Неровный свет костра смутно освещал внутреннее помещение. Возле камня, на котором она ожидала увидеть тело, стояла закутанная в белое фигура.

— О! О! — завопила она. — Смотрите, он стоит! Смотрите!

— Что там? — крикнул, не двигаясь с места, Петр.

— Безглавый дух. Тело исчезло.

Петр бросился к ней, но после бичевания ему трудно было бежать, и Иоанн обогнал его. Осветив пещеру головешкой, которую он выхватил из костра, Иоанн понял, что перед ним не дух, а штука погребального полотна.

— Римляне нас обманули, — сказал он подоспевшему Петру. — Кто-то уже побывал тут и оставил нам только погребальное полотно.

Петр, не раздумывая, вошел в пещеру. Его удивило, что грабители аккуратно свернули полотно и положили его на край плиты, не забыв о головной повязке.

Вскоре подоспели остальные и друг за другом, робея, вступили в пещеру. Никто не знал, что делать дальше, но так как стражники бежали, бросив оружие и посуду, то они решили дождаться их возвращения.

Те явились с первыми лучами солнца, и между офицером и Петром завязалась громкая перебранка. Каждый из них обвинял другого в грабеже. Петр предъявил приказ Пилата и пригрозил пожаловаться старшему офицеру.

В ответ младший офицер только рассмеялся:

— Эй, Симон Варавва, не мало тебе того, что ты уже получил?

Вмешались кениты, и мир был восстановлен. После долгих пререканий стало ясно, что ни один из присутствующих тело не уносил и его исчезновение можно приписать только потусторонним силам, а тут уж ничего не поделаешь.

Солнце светило вовсю, когда римляне и иудеи возвратились в Иерусалим. Царица Мария одна осталась поплакать возле пещеры.

Из сада вышел, завернувшись в плащ, босоногий мужчина. Он остановился рядом с Марией и спросил, почему она плачет.

— Украли тело того, кого я любила. А ты — смотритель здешнего сада? Может быть, ты знаешь, где мне его искать?

— Мария!

Она подняла голову и не поверила своим глазам. Перед ней стоял Иисус.

— Господи, неужели ты одолел смерть?

Она хотела обнять его колени, но он отступил от нее.

— Не касайся того, кто был распят. Оставь меня, любимая, возвращайся в город и скажи моим ученикам, что я жив.

Ничего не понимая, она побежала в тот самый дом, который на Пасху Никодим уступил Иисусу и его ученикам. Она распахнула дверь и крикнула:

— Он жив! Иисус жив! Петр, я его видела. На нем твой плащ. С заплатой на плече.

Петр сбросил плащ, когда Мария-цирюльница позвала на помощь, и совсем забыл о нем. Иоанн с упреком сказал Марии:

— Женщина, ты сошла с ума. Мы уже один раз приняли за призрак кучу тряпок.

— Но я правда видела его.

Никто не хотел верить Марии, и ее даже в сердцах попросили выйти из комнаты.

Мария ушла, а немного погодя Иисус сам тихонько вошел к ученикам, и они чуть не умерли от страха. Он стоял перед ними, держась рукой за дверь, и растерянно улыбался, как ребенок, который ночью пришел в заполненную гостями столовую, не зная, чего ему ждать от родителей. Петр смотрел на него и, не в силах произнести ни слова, то открывал рот, то закрывал. Фаддей вовсе упал без чувств.

Первым пришел в себя и подал голос Фома:

— Если ты Иисус, а не демон, позволь мне дотронуться до тебя.

И он коснулся израненных рук Иисуса.

— Дети мои, — сказал Иисус ученикам, — я пришел проститься с вами. Скоро вы увидите меня в последний раз, а потом будете видеть меня гораздо лучше, чем до сих пор.

— Учитель, куда ты идешь? — спросил Филипп.

— В доме нашего Отца много комнат. Симон, сын Ионы, ты все еще любишь меня? — спросил он, повернувшись к Петру.

— Да, учитель, я люблю тебя, — еле слышно проговорил Петр.

— Тогда корми моих овечек. Но, правда ли, ты любишь меня, сын Ионы?

— Учитель, ты сам знаешь, что я люблю тебя.

— Тогда корми моих баранов. Но, Симон, уверен ли ты, что любишь меня?

— Учитель, тебе все ведомо. И тебе ведомо, что я люблю тебя всем сердцем.

— Тогда корми овец и баранов, которых я увел с пути истинного.

— А как же царство Божие? Долго нам его ждать?

— В канун Пасхи я все понял. Это царство нельзя взять силой.

— Но можем ли мы надеяться прожить тысячу лет?

— Пока человек молод, он обряжает себя, готовясь к будущему, и идет туда, куда ведут его глаза, но рано или поздно его настигает старость, одолевают слабость и слепота. Другие обряжают и наряжают его, а ходить он может только на ощупь. В конце концов наступает час, и его ведут туда, куда он не хочет идти. Разве не сказано: «Взойду ли на небо — Ты там; сойду ли в преисподнюю — и там Ты».

Все еще не совсем избавившись от страха, Петр спросил:

— Иоанн тоже идет с тобой?

— А тебе что за дело до того, идет он или нет?

Иисус бесшумно спустился по лестнице, за ним последовал Петр, за Петром — остальные ученики. Они шли за Иисусом по темным узким улочкам, миновали Восточные ворота, спустились в долину Кедрон, по мосту перешли реку и ступили на Масличную гору. Им казалось, что, когда они идут медленно, он тоже идет медленно, а когда они убыстряют шаг, то и он делает то же самое, так что не в их власти ни подойти к нему ближе, ни потерять его из виду. Но самое удивительное было, правда, об этом они вспомнили гораздо позже, что он больше не хромал.

Они миновали Гефсиманский сад. Поднялись выше. Возле самой вершины на небольшом бугорке стояли рядом Мария, мать Иисуса, Мария, его царица, и очень высокая женщина с закрытым лицом. Все три разом махнули ему словно одной рукой, и он, улыбаясь, направился к ним. Но прежде чем он успел подойти, на гору упал туман, а когда туман рассеялся, Иисуса и трех женщин не было.