Читать книгу "Песня цветов аконита - Светлана Дильдина"

Однако Несущие тень по-прежнему были не нужны — Йири слишком хорошо знал их выучку. От одного вида движений по канону сэ-эттэн накатывала непереносимая тоска.

Слишком долго сам был среди тех, кому не позволено заговаривать первыми, кто не должен отвечать на вопросы любого, не принадлежащего к дому.

Только он нарушал этот запрет — поздно занялись обучением.

— Знает ли себе цену драгоценный камень? Или ему все равно? — спросил он однажды Те-Кири. Управляющий никак не мог привыкнуть к подобным вопросам, которые задавались неожиданно и совершенно всерьез.

— Не думаю, что ему все равно, — осторожно проговорил управляющий, боясь попасть впросак. — Говорят, особо ценные камни сами выбирают себе владельца и могут погубить того неосторожного, что рискнет завладеть драгоценностью против ее воли.

Йири поднял темные глаза:

— Может, и так.

* * *

— Боюсь, вы были правы, — Химару положил на колени руки, сжатые в кулаки. — Я уверен теперь, что служу не человеку.

— И как же вы это узнали? — Тиэху подался вперед.

— Самый сильный мой амулет раскололся в руках, когда я подошел слишком близко. Он спросил, что я держу… только спросил и улыбнулся.

Химару чуть побледнел:

— Бедная Окаэра.

— Моя провинция всякое пережила, — со вздохом сказал Тиэху. — И нечисти в горах не счесть… Скажите, пойдете ли вы против него теперь?

— Я давал клятву верности человеку.

Торговец побарабанил пальцами по столу.

— Следовательно, вы согласны помочь Окаэре?

— Согласен.

Тиэху извлек из складок одежды маленькую нефритовую шкатулку.

— Здесь камень со священной горы.

Приоткрыл крышечку:

— И запомните ваши слова.

Химару усмехнулся краешком рта:

— Я держу свое слово.

— Вы сможете остаться с ним один на один?

— Могу, полагаю. Хотя это не так просто.

— А ударить?

— Да. Он не боец. Но с клинком против нечисти — бред. Разве что особый клинок с выгравированными молитвами.

— Сойдет и обычный, древний… главное, отделить голову от тела, а дальше… мы позаботимся обо всем.

— Хорошо, — просто сказал Химару.

Тиэху поморщился:

— Не хотелось бы, чтобы вдруг помешали. Тут нужно сонное зелье.

— Для него? — мысль о таком убийстве была особенно неприятной. Конечно, тот должен быть беззащитен, иначе бессмысленна вся затея, но зелье — это уж чересчур.

— Ни в коем случае, — нарушил его мысли голос Тиэху. — Что для оборотня какие-то травы? Заснуть должна его охрана.

— Все будет в порядке, — сказал господин Тиэху своему другу, одному из судейских чиновников. — Он сделает все, что нужно. Я его убедил.

И невольно поежился:

— Только боюсь, не сказал ли я ему случайно чистую правду.

* * *

Алони был вовсе не хилым, напротив, довольно крепко сшитым, но при этом очень проворным. Двигался, как ящерица. И знал про маленькое окошко возле кухни, через которое можно попасть в коридор. Сделано оно было для кошек жены одного из прежних наместников — и немного расширено юными обитателями.

Вот через это окошко и должен был он пробраться в дом, к перекрестью коридоров, где стояла диковинка — кружевное деревце из белого нефрита — отломить лист и принести в знак собственной ловкости. Что будет, если поймают, мальчик старался не думать. С ним-то ладно… а вот отец места лишится наверняка.

В саду никого не было. У отверстия, скрытого плетями дикого винограда, Алони очутился без помех. Пролезть через окошко мог только ребенок; даже Алони порвал одежду и чуть не застрял. Отдышавшись, он осмотрелся — никого, только девичий смех доносится из-за стены. Впервые он в доме. Отец умер бы на месте, увидев здесь сына. Такой страх вдруг накатил — хоть обратно лезь. Алони помотал головой и на цыпочках пошел вперед. Приятель хорошо описал ему дом…

Не дыша, мальчик пробрался в другой коридор и заскользил к заветному дереву. Ему везло — дважды Алони почти заметили, причем один раз — охрана. Сердце колошматило по ребрам — казалось, перебудит весь дом.

До дерева Алони добрался довольно быстро, но мальчику казалось, что прошел год.

Красиво тут было, уютно. Зеленые тона — словно в саду. На золотистой решетке извивался дракон в окружении морских змей, из напольной вазы выглядывали белые цветы — каллы.

А как оказался на месте, обмер, любуясь на диковинку. Теплые отблески заката золотили камень — дерево словно дышало.

Тут раздались шаги — и вышел человек, по форме — один из охранников. Да к тому же из старших, кажется. Настороженно посмотрел по сторонам — Алони чуть не расплющился за мраморной кадкой, пытаясь стать тенью. Но человек его не заметил — мальчику показалось, он чем-то озабочен.

Потом Алони услышал разговор.

Человек заговорил с охраной, рассмеялся негромко — неестественно, показалось Алони. Он понял — посты проверяют. Проверявший протянул что-то охранникам. Те взяли, ответили шуткой и замерли снова. Человек отодвинул дверь, вошел в комнату, пробыл там недолго. Мальчик сообразил — осмотрел ее, пустую — на всякий случай, наверное.

И ушел.

А потом время потянулось. Мышцы затекли, а он боится сдвинуться с места, чтобы не поднять шум. Тоскливо на душе — ведь найдут! И прогонят отца с должности.

В коридоре было пусто. Однако, стоило мальчику приподняться, как назло раздавался шорох или чьи-то шаги неподалеку. В конце концов ему начали мерещиться человеческие силуэты повсюду, и он едва дышал.

Потом легкая фигура скользнула по коридору и скрылась в той самой комнате — Алони сумел заметить, как почтительно склонили головы охранники.

Сердце выписывало в груди круги и зигзаги. Но ничего… обошлось.

Алони почти заснул, скрючившись за кадкой. Пару раз пробежавшие слуги его не замечали.

Потом Алони очнулся от оцепенения и бросил взгляд в коридор. Никого. На стене сзади горят две лампы. А напротив двери, куда вошел господин, лампа погасла.

И часовые… сидят на полу, прислонясь к стене.

Мальчик помотал головой. Потом чуть не завопил от ужаса — показалось, что перед ним мертвые. Один из стражников шевельнулся и что-то бормотнул, не поднимая свесившейся на грудь головы. Алони вздохнул облегченно. Спят…

Потом ему словно шило в спину воткнули — как спят? Часовые? Что на них-то нашло?!

Потом вспомнил человека, который дал что-то стражникам…

В коридоре пусто — и справа, и слева. Пусто и тихо.