Читать книгу "Воспоминания без цензуры - Константин Рокоссовский"

Летчики Вершинина сфотографировали с воздуха всю оборону противника. Неутомимо работала воздушная и наземная разведка. Удалось установить, что главная полоса неприятельской обороны, оборудованная по западному берегу реки Вест-Одер, достигает глубины 10 км и состоит из двух-трех позиций. Каждая позиция имеет одну-две сплошные траншеи. Через каждые 10–15 м по берегу реки отрыты ячейки для стрелков и пулеметчиков, связанные с траншеей ходами сообщения.

Пленные показывали, что все населенные пункты в приодерской полосе на глубину до 40 км приспособлены для обороны и превращены в опорные пункты. Этому можно было поверить: мы уже видели подобное в Восточной Померании.

Установлено было также, что на направлении наступления войск фронта противник создал вторую полосу обороны, которая проходила по западному берегу реки Рандов, в 20 километрах от Одера. А еще дальше наша воздушная разведка обнаружила третью полосу обороны. Все говорило о том, что противник подготовился к отпору и что нашим войскам нелегко будет сломить его сопротивление.

По данным разведывательного управления фронта, против наших войск стояли крупные вражеские силы. Перешеек от побережья моря у Вальд-Дивенова до Загера (30 км по фронту) обороняла корпусная группа «Свинемюнде» под командованием генерала Фрейлиха. В первом эшелоне здесь были два морских пехотных батальона, школа военно-воздушных сил, морской пехотный и пять крепостных полков, а в резерве – части учебной пехотной дивизии.

Южнее на 90-километровом участке фронта по западному берегу Вест-Одера оборонялась 3-я немецкая танковая армия под командованием генерал-полковника Мантейфеля. Здесь стояли 32-й армейский корпус и армейский корпус «Одер». В первом эшелоне они держали три пехотные дивизии, два крепостных и два отдельных пехотных полка, батальон и боевую группу. Во втором эшелоне – три пехотные и две моторизованные дивизии, две пехотные, две артиллерийские бригады, три отдельных полка, четыре батальона, две боевые группы и офицерскую школу. Кроме того, 3-я танковая армия была усилена ранее действовавшими против 1-го Белорусского фронта тремя артиллерийскими полками, 406-м фольксартиллерийским корпусом и 15-й зенитной дивизией.

Как видим, наиболее сильная группировка гитлеровцев располагалась именно там, где мы собирались наносить главный удар. Но обстановка сложилась так, что изменить направление наступления было невозможно. Выполняя директиву Ставки, мы планировали главный удар нанести на 45-километровом участке Штеттин, Шведт силами трех армий левого крыла фронта – 65, 70 и 49-й, трех танковых, механизированного и кавалерийского корпусов. Прорвав оборону противника на западном берегу Вест-Одера, мы должны были развивать наступление в общем направлении на Нейштрелиц и на двенадцатый – пятнадцатый день операции выйти на рубеж Нойенкирхен, Деммин, Мальхен, Варен, Виттенберге (у реки Эльба). Разграничительная линия с 1-м Белорусским фронтом – Арнсвальде, Шведт, Ангермюнде, Гранзее, Виттенберге.

После прорыва вражеской обороны каждая общевойсковая армия усиливалась танковым (49-я – механизированным) корпусом. 3-й гвардейский кавалерийский корпус оставался во фронтовом резерве, располагаясь за левым флангом 49-й армии.

Артиллерия действовала по планам командующих армиями. На ударном направлении создавалась группировка артиллерии, обеспечивавшая плотность не менее 150 стволов на километр фронта (без учета 45- и 57-мм орудий). Она должна была своим огнем помочь пехоте в форсировании Одера и прорыве всей тактической глубины вражеской обороны, а в дальнейшем – сопровождать пехоту и эшелоны развития успеха.

Что касается танковых корпусов, то на первом этапе операции ввод их в прорыв определялся командованием фронта. В дальнейшем они подчинялись командующим тех армий, которым были приданы.

4-я воздушная армия в ночь перед наступлением наносит сосредоточенный бомбовый удар по огневым точкам на западном берегу Вест-Одера, по штабам, узлам связи и артиллерийским позициям противника.

В ходе наступления каждая общевойсковая армия левого крыла получит в оперативное подчинение одну штурмовую авиационную дивизию.

На первом этапе операции на авиацию возлагалась ответственная роль. Общая ширина Одера вместе с поймой и заболоченной местностью на восточном берегу доходила до 6 км. Следовательно, артиллерии во время артподготовки и при форсировании реки пехотой придется стрелять с довольно значительных дистанций, что, конечно, будет снижать эффективность ее огня. Своевременно перебросить орудия на западный берег мы не сможем, так как это потребует оборудования переправ. Значит, первое время пехоте придется вести там бой без артиллерийского сопровождения. Поэтому вся тяжесть огневой поддержки пехоты ложилась на плечи летчиков. И нужно сказать, что они блестяще справились с задачей. Огнем и бомбовыми ударами авиация прекрасно сопровождала пехоту при штурме вражеских позиций. Этому способствовала большая предварительная работа по организации взаимодействия между наземными и воздушными частями. Вообще мы огромные надежды возлагали на нашу авиацию, и 4-я воздушная армия полностью оправдала их.

Много внимания уделялось инженерной подготовке операции. Инженерным войскам под руководством генерала Благославова пришлось крепко поработать. В кратчайший срок к берегу были подтянуты и надежно укрыты десятки понтонов, сотни лодок, подвезены лесоматериалы для строительства причалов и мостов, изготовлены плоты, через заболоченные участки берега проложены гати.

16 апреля с юга донеслась канонада. Это двинулись вперед войска соседа – 1-го Белорусского фронта. Близился и наш черед.

По инициативе командармов отдельные подразделения ночью переправились через восточный рукав реки в пойму и захватили там дамбы. С этим отчаянно смелым предприятием особенно хорошо справились подчиненные П. И. Батова. Передовые батальоны дивизии П. А. Теремова, например, заняли уцелевшие опоры автострады, выбив оттуда засевших там гитлеровцев.

Так были созданы своеобразные плацдармы среди затопленной поймы, куда постепенно переправлялись войска. Впоследствии это значительно облегчило форсирование реки.

Можно было бы много рассказывать о героических вылазках наших разведчиков, которые ночами вели поиск и на западном берегу Вест-Одера. Они добирались туда вплавь, подчас захватывали под самым носом гитлеровцев важные объекты и удерживали их, сражаясь с многократно превосходившим противником.

Наконец наступил момент, когда мы смогли подвести итоги проделанной работы и убедиться, что войска фронта к наступлению готовы.

Члены Военного совета фронта генералы Н. Е. Субботин, А. Г. Русских и начальник политуправления фронта генерал А. Д. Окороков, штаб фронта, командующие родами войск, начальники служб и тыла могли смело заявить, что сделано все для успеха операции.

Вечером 19 апреля я с твердой уверенностью в успехе доложил по ВЧ Верховному Главнокомандующему о готовности войск фронта начать наступление в назначенный Ставкой срок.

В ночь перед наступлением неприятельские позиции подверглись ударам нашей бомбардировочной авиации, продолжавшимся всю ночь. В этих действиях принял деятельное участие и женский авиационный полк ночных бомбардировщиков под командованием Бершанской, совершив рекордное количество самолето-вылетов. Я уже говорил об этой прославленной части. Полк состоял из молодых девушек-летчиц. Они храбро сражались с врагом, начав свой боевой путь еще на Северном Кавказе. Многие из них были награждены орденами, а 23 летчицы удостоены звания Героя Советского Союза. Среди них – М. П. Чечнева, Л. Н. Литвинова, Н. Ф. Меклин, Р. Е. Аронова, М. В. Смирнова, Е. А. Никулина, А. В. Попова, Е. А. Жигуленко и другие. Авиационный полк ночных бомбардировщиков был награжден орденом Красного Знамени и орденом Суворова III степени. Наш фронт законно гордился крылатыми героинями, доставлявшими врагу немало бед своими лихими ночными налетами.