Читать книгу "Алмазный век - Нил Стивенсон"

Вскоре Карл и впрямь различил нескольких, но они больше стреляли друг по другу через улицу, а если и по толпе, то, похоже, без всякого разбора. Один выпускал обойму за обоймой из винтовки с лазерным прицелом – Карл счел его прямой и непосредственной опасностью. Как только движение в очередной раз замедлилось (зулусы пережидали, когда впереди разрешится особо ожесточенная стычка прибрежников и Кулаков), он встал потверже, снял с плеча винчестер, прицелился и выстрелил. В тусклом свете карманных фонариков и ружейных вспышек он увидел, как брызнула пыль из каменного оконного переплета над головой снайпера. Тот пригнулся, потом выпрямился и начал шарить прицелом по толпе, ища, кто стрелял.

Карла сильно толкнули в спину. Это был Спенс, его ранили в ногу. На полковника наступал Кулак. Карл двинул его прикладом в подбородок, и китаец, закатив глаза, рухнул на дерущихся. Карл дослал другой патрон, приложил винчестер к плечу и попытался отыскать окно со снайпером.

Тот был на месте и вел по бурлящей толпе рубиново-красным лучом. Карл глубоко вдохнул, выдохнул и, молясь, чтобы его не толкнули, нажал спусковой крючок. Отдача тяжело ударила в плечо, и в то же мгновение Карл увидел выпавшую из окна винтовку; она кувыркалась в воздухе, лазерный луч рисовал в дыму фигуры, как на экране радара.

Идея была с самого начала неудачная; если другие снайперы это видели, они постараются его уложить, к какой бы стороне ни принадлежали. Карл дослал следующий патрон, переложил винчестер в руку, дулом вниз, чтобы было не так заметно, другой обхватил Спенса под мышкой. Усы у полковника дергались: он продолжал безостановочно сыпать шутками, Карл не слышал ни слова, но одобрительно кивал. Ни один, самый буквально мыслящий викторианец не принял бы эту браваду всерьез. Полковник Спенс не пытался выставить себя храбрецом; напротив, на этом условном языке он мог, не теряя лица, сказать Карлу, что напуган до полусмерти, а Карл – признаться, что чувствует то же самое.

На них выскочили сразу несколько Кулаков: зулусы уложили двоих, первый еврей – одного, но следующий прорвался и ножом ударил израильтянина по непробиваемому пиджаку. Карл поднял винчестер, прижал локтем и выстрелил с бедра. Отдача едва не выбила ружье из рук, но и Кулак практически сделал сальто назад.

Не верилось, что они так и не добрались до набережной, ведь прорыв длился уже несколько часов. Что-то сильно толкнуло Карла в спину, он пролетел полшага, обернулся через плечо и увидел, что его пытаются заколоть штыком. Другой Кулак подбежал и начал выкручивать из рук винчестер. Карл в первое мгновение обалдел, потом все-таки выпустил Спенса и пальцами ткнул противнику в глаза. Грянул оглушительный выстрел; Карл, обернувшись, увидел, что полковник изловчился и выстрелил в атакующего со штыком. Израильтянин, прикрывавший тыл, попросту исчез. Сзади напирали. Карл вскинул винтовку. Вдвоем со Спенсом расчистили вполне приличное пространство. Однако что-то более мощное и страшное бросало на них все новых и новых людей; пытаясь разобраться, в чем дело, Карл обнаружил между собой и зулусами несколько десятков китайцев с перекошенными от страха лицами; они не нападали, а спасались от нападения.

Внезапно все китайцы исчезли. Карл и полковник Спенс оказались среди буров. Здесь были не только мужчины, но и женщины, дети, старики – целый лаагер на марше. Они инстинктивно продвинулись вперед и составили новый авангард. До набережной оставался квартал.

Предводитель буров, кряжистый мужчина лет пятидесяти, как-то разглядел в Карле Голливуде командира, и вдвоем они быстро подсчитали, какие силы есть для последнего рывка. Из всего разговора Карлу запомнились только слова бура: «У вас зулусы. Хорошо». Передовые буры были вооружены автоматами с высокоэсплозивными нанотехнологическими обоймами, из которых могли бы превратить толпу в завал пережеванного мяса, но стреляли все разом, по команде, когда Кулаки подбегали на сабельный удар. Время от времени кто-нибудь вскидывал автомат и давал очередь по окнам; снайперы тряпичными куклами сыпались из темноты. Вероятно, у буров были какие-то приборы ночного видения. Спенс внезапно тяжело обвис у Карла на руке, и тот понял, что полковник теряет сознание. Он перебросил винтовку через плечо, нагнулся и взвалил Спенса на спину.

Они добрались до набережной и заняли оборону. Сразу встал вопрос: есть ли лодки? В этой части Китая, которая лежит ниже уровня моря, лодок всегда было больше, чем велосипедов. Видимо, все они спустились в Шанхай по мере продвижения Кулаков, и отряду, едва он оказался у реки, предстали тысячи лодочников, рвущихся предложить свои услуги. Впрочем, как верно заметил предводитель буров, самоубийственно делить отряд по маленьким весельным лодкам; за варварские головы Кулаки платили большое вознаграждение. Безопаснее дождаться, когда к берегу подойдет суденышко побольше, сговориться с капитаном и погрузиться всем вместе.

Несколько таких корабликов, от моторных яхт до рыболовецких траулеров, уже наперегонки летели к берегу, расталкивая органическое кишение джонок.

В легких начало отдаваться ритмическое биение. Сперва оно казалось барабанным боем, но с приближением стало ясно, что это сотни или тысячи глоток выкрикивают в унисон: «Ша! Ша! Ша! Ша!» Нанкинский проспект начал извергать на Банд толпу народа, который тут же разбегался по набережной.

Армия гоплитов, обученных солдат в боевом облачении, двигалась к реке шеренгами по двадцать, занимая всю ширину Нанкинского проспекта. Это были не Кулаки, а регулярная армия, передовой отряд Поднебесной, и Карл Голливуд внезапно осознал, что от цели тридцатидневного перехода к Хуанпу их отделяют лишь Карл Голливуд с винчестером сорок четвертого калибра и горстка легко вооруженных гражданских.

Изящная яхта подошла наконец на несколько метров к берегу. Уцелевший израильтянин свободно владел пекинским и уже вступил в переговоры с капитаном.

Одна из бурских женщин, жилистая старушка в черной шляпке, намертво пришпиленной поверх седого пучка, что-то сказала предводителю. Тот кивнул, поймал ее лицо ладонями и поцеловал.

Она повернулась спиной к набережной и пошла к наступающей колонне. Редкие китайцы, еще остававшиеся на Банде, расступались из уважения к возрасту и вероятному безумию.

Переговоры с капитаном, похоже, застопорились. Карл Голливуд видел, как отдельные гоплиты подпрыгивают на два-три этажа и головой вперед влетают в окна «Катай-отеля».

Бурская бабушка дошла до середины Банда. Предводитель поднебесной колонны замахал рукой со встроенными в броню дулами – с дороги, дескать. Бурская женщина старательно опустилась на колени, молитвенно сложила руки и наклонила голову.

В следующее мгновение она стала жемчужиной света в пасти дракона. За секунду жемчужина выросла до размеров дирижабля. Карлу Голливуду хватило ума закрыть глаза и отвернуться, но упасть на мостовую он не успел, и это сделала взрывная волна, бросившая его плашмя на гранитные плиты набережной и заодно унесшая добрую половину одежды.

В сознание он пришел не сразу, ему показалось, что примерно через полчаса, хотя, когда он открыл глаза, с неба еще сыпались обломки, и значит, вряд ли прошло больше пяти минут. Белая яхта лежала на боку, команда плавала в реке. Еще через минуту подошел траулер и шкипер, поторговавшись самую малость для приличия, забрал весь отряд. Карл чуть не забыл Спенса, а когда вспомнил, понял, что от слабости не может его поднять, поэтому просто втащил на борт с помощью двух молодых буров – одинаковых близнецов лет, наверное, тринадцати. Пока траулер вез их через Хуанпу, Карл Голливуд лежал на груде рыбачьих сетей, словно мешок с костями. Отсюда он видел сорокаметровый кратер посреди Банда и внутреннее убранство комнат «Катай-оте- ля», аккуратно вскрытого бомбой в теле бурской женщины.