Читать книгу "Человек на все рынки: из Лас-Вегаса на Уолл-стрит. Как я обыграл дилера и рынок - Эдвард О. Торп"

Можно ли избежать убытков? Заметив пузырь, нужно попросту не инвестировать в него. Однако остаются проблемы побочных эффектов и цепной реакции. Обрушение цен на недвижимость в 2006–2010 годах затронуло не только спекулянтов и тех, кто опоздал с покупкой. Производные последствия распространили ущерб по всему миру. В марте 2009-го, когда индекс S&P 500 упал на 57 % по сравнению с пиковым значением, я не понимал, следует ли покупать акции или продавать то, что у меня уже было. Любое решение могло привести к катастрофе. Если бы всемирная депрессия продолжалась и дальше, покупка обошлась бы мне весьма дорого. В соответствии с другим сценарием, который и осуществился, мы уже достигли дна, и акции снова поднялись на 70 % менее чем за год. Уоррен Баффетт, располагавший более полной информацией и понимавший происходящее лучше, чем кто бы то ни было, рассказывал впоследствии[334] Скотту Паттерсону из The Wall Street Journal, что в какой-то момент он смотрел в эту бездну и обдумывал возможность краха всего, даже компании Berkshire Hathaway. Только когда правительство США дало понять, что сделает все возможное, чтобы не допустить гибели финансовой системы, мы поняли, что спасены.

Как предотвратить повторение финансовых кризисов, вызванных повсеместным и слабо контролируемым использованием заемных средств в невероятных масштабах? Одна из очевидных мер состоит в ограничении доли заемного капитала, что достигается требованием наличия достаточного обеспечения, которое должны представить обе стороны сделки. Так делается на контролируемых фьючерсных биржах, на которых к тому же используются стандартизованные формы договоров. Эта модель успешно работает многие десятилетия, легко регулируется, в основном самими же биржами, и почти не вызывает затруднений.

«Системные» учреждения, слишком крупные, чтобы можно было допустить их крах, но для которых имеется, однако, существенный риск такого краха, следует разделить на части, достаточно малые для того, чтобы их разорение не было опасно для всей финансовой системы. Даже Алан Гринспен в конце концов признал, что «слишком крупное для краха значит слишком крупное». Однако его запоминающаяся формулировка искажает реальную проблему. Опасность создают не просто размеры организации. Дело в степени опасности, которую представляет для финансовой системы крах такого учреждения. Как отмечает Пол Кругман[335], хотя финансовая система Канады была столь же сконцентрирована в крупных учреждениях, что и американская, в Канаде не было ни масштабной неплатежеспособности по ипотекам, ни краха финансовых учреждений, ни огромных государственных субсидий. Различие состояло в том, что в Канаде существовали жесткие стандарты ипотечных кредитов и более строгие ограничения на возможные размеры заемных капиталов и уровни риска для банков.

Руководители американских корпораций спекулируют активами своих акционеров, потому что в случае успеха они получают большое личное вознаграждение, а в случае провала их зачастую спасают общественные деньги, предоставляемые послушными политиками. Для нас прибыль – это личное, а риски – общественное дело.

Способность корпоративного руководства к захвату все большей доли национального богатства отражается в заработках руководителей. Если в 1965 году генеральные директора получали в 24 раза больше, чем средний работник, то «через четыре десятилетия это соотношение достигло 411 к 1»[336]. Другим индикатором растущего экономического неравенства является та часть национального дохода, которая приходится на верхний 0,01 % всех получающих доходы. В 1929 году они получали 10 % национального дохода. Эта цифра упала до 5 % во время Великой депрессии и снова стала постепенно расти, начиная с 1980-х годов. За последние несколько лет доля национального дохода, получаемая этими 12 500 семьями, побила рекорд 10 %, державшийся с 1929 года, и продолжала увеличиваться. Высокопоставленные руководители утверждают, что зарплаты вдохновляют их на творческую работу по развитию капиталистического общества, направленную на наше общее благо. В награду мы получаем такие события, как кризис 2008 года.

Исследования, проведенные как до, так и после рецессии 2008–2009 годов, показывают, что чем больший процент прибыли корпорации выплачивается пяти главным руководителям, тем больше страдают прибыль и биржевой курс этой компании. Корпоративные «звезды» скорее обескровливают свои компании, чем способствуют их благу. Руководящие работники утверждают, что размеры их зарплат определяют «рыночные силы». Однако, как указывает в статье «Покончить с переплатами» Моше Адлер[337], экономисты Давид Рикардо и Адам Смит, работавшие более двухсот лет назад, «пришли к выводу, что заработок человека зависит не от того, что он производит, а от того, как он торгуется. Почему? Потому что производство обычно осуществляется совместными усилиями коллектива… и вклад каждого из его членов невозможно отделить от вклада остальных».

Волна общественного негодования привела к появлению требований введения законодательных ограничений оплаты труда руководящих работников. Более простым и эффективным решением было бы расширение прав акционеров. Именно им принадлежат компании, и именно их грабят должностные лица и директора.

Сейчас советы директоров большинства корпораций правят своими фирмами как колониальными владениями. Когда акционеры голосуют на выборах директоров, которых обычно номинирует все тот же совет директоров, стремящийся в первую очередь к самосохранению, они, как правило, могут подавать голоса «за» или «против». Один голос, поданный «за», может обеспечить избрание директора, несмотря на миллион голосов, поданных «против». Уставы компаний специально составляют так, чтобы независимым акционерам было трудно или невозможно номинировать директоров или ставить на голосование интересующие их вопросы. Вместо этого корпорации – существование которых в рамках закона уже допускается только с разрешения государства и в соответствии с установленными им правилами – следует обязать проводить демократические выборы, следующие обычным правилам голосования, принятым в американской демократии. Более того, любые группы акционеров, владеющие в общей сложности некоторым определенным процентом акций, должны иметь неограниченное право номинировать директоров и ставить на голосование любые вопросы, в том числе и предложения о замене членов советов директоров и высших руководителей.