Читать книгу "Человек на все рынки: из Лас-Вегаса на Уолл-стрит. Как я обыграл дилера и рынок - Эдвард О. Торп"

Каждая страховка, которую продает Джон Смит, предполагает возможную выплату в будущем. Она должна быть занесена его бухгалтерией в графу расходов и может считаться проданной с прибылью, только если получаемые им страховые премии в сумме с доходом от реинвестирования могут с лихвой покрыть все будущие страховые выплаты по проданным полисам кредитно-дефолтного страхования. Так же, как делают компании страхования жизни, Джон должен отложить средства на покрытие таких будущих выплат, причем размеры этих запасов должны увеличиваться при увеличении вероятности выплат. Если же вместо этого Джон изымает прибыль и ничего не откладывает в запас, его предприятие превращается в схему Понци, похожую на ту, которую я описал, когда рассказывал о случае корпорации XYZ в 1970-х годах: она продавала опционы на покупку драгоценных металлов по сильно заниженным ценам, учитывала выручку в качестве прибыли и не откладывала достаточного количества средств на возможные позднейшие выплаты держателям этих опционов. Чем же продажа КДС группой AIG отличается от схемы Джона или от деятельности XYZ?

В 2004 году пять крупнейших инвестиционных банков уговорили американскую Комиссию по ценным бумагам и биржам (КЦББ) повысить им предел доли заемного капитала. До этого они имели право занимать по 11 долларов на каждый доллар чистой стоимости. Это означает, что в качестве обеспечения на случай кризиса они имели всего по 1 доллару, то есть 8,33 %, на каждые 12. КЦББ под председательством Кристофера Кокса разрешила банкам Goldman Sachs, Morgan Stanley, Merrill Lynch, Bear Stearns и Lehman Brothers увеличить долю заемного капитала до приблизительно 33:1. Сравнимые уровни заемных средств всего за шесть лет до этого привели к гибели злополучный хедж-фонд Long-Term Capital Management. Скажем, при 33 долларах активов и 32 долларах пассивов на каждый доллар чистой стоимости снижение стоимости активов чуть более чем на 3 % может привести к исчерпанию капитала банка. После этого банк считается технически неплатежеспособным, кредиторы требуют выплат, пока еще могут что-то с него получить, и это порождает классическую банковскую панику, точно такую же, как в 1930-х годах.

Кризис разразился в 2008 году, четыре года спустя – такого же срока хватило для уничтожения фонда LTCM чрезмерным уровнем заемных средств, – и возникшая банковская паника поставила под угрозу существование всех пяти искусственно созданных гигантов. Три из пяти инвестиционных банков прекратили свое существование в качестве независимых организаций; два других, Morgan Stanley и Goldman Sachs, были спасены благодаря вмешательству государства и, в случае Goldman Sachs, многомиллиардной покупке 10 % привилегированных акций и варрантов компанией Berkshire Hathaway Уоррена Баффетта. В 2009 году оба банка снова обрели благополучное положение, а банк Goldman Sachs просто-таки процветал. Его основные вкладчики должны были получить близкие к рекордным премии в размере от 20 до 30 миллиардов долларов. Не помешала им и ликвидация или вытеснение из числа основных игроков некоторых конкурентов. Когда главного исполнительного директора Ллойда Бланкфейна спросили об этих гигантских премиях во время его публичного выступления, он ответил с лукавым видом, что его фирма «занимается богоугодным делом». Это высказывание соответствует стандартному научному утверждению о том, что большие объемы торговли создают эффективные рынки капиталов с лучшими ценами как для покупателей, так и для продавцов, что служит на благо всего человечества. Впоследствии выяснилось, что в рамках этой богоугодной деятельности банкиры сознательно продавали бросовые ценные бумаги, основанные на ипотеке, одновременно делая большие ставки, которые должны были принести им прибыль в случае разорения их клиентов. Если сравнить доходы «божьих» банкиров с тем, что получают священнослужители, нельзя не заключить, что в работе банкиров и впрямь не обходится без божественного вмешательства.

Хотя среди финансового истеблишмента были пострадавшие отдельные лица и учреждения, богачи с политическими связями выгребли из общественного кошелька триллион долларов на спасение «системообразующих» организаций. Чтобы успокоить и вознаградить некоторые лобби, им были розданы жирные подачки. Например, в рамках программы, прозванной «Деньги за драндулеты», каждый, сдававший старую машину на слом и покупавший новую, получал до 4500 долларов. Поскольку эта программа была подана под видом заботы об окружающей среде, единственным условием было, чтобы расход топлива уменьшался на величину 0,2–0,5 л на 100 км в зависимости от типа автомобиля. Благотворный экологический эффект этой небольшой экономии топлива был с лихвой перекрыт дополнительным загрязнением окружающей среды, вызванным производством нового авто. Однако торговцев порадовала возможность избавиться от избытков товара, загромождавшего их магазины, благодаря продаже машин на замену.

Вместе с ростом частичной и полной безработицы несколько раз расширялся охват страхования от безработицы. Сама по себе эта мера хороша в случае необходимости, но казалось бы, что интересы общества требуют привлечения как можно большей части праздных получателей пособий к полезной работе. Программы таких организаций, как Управление общественных работ (Works Progress Administration, WPA) и Гражданский корпус охраны окружающей среды (Civilian Conservation Corps, CCC), которые я помню с детства, занимались в 1930-х годах строительством дорог и мостов, а также другими общественно-полезными работами, и внесенный ими вклад в усовершенствование нашей инфраструктуры служил общему благу в течение многих десятилетий.

Сфера торговли недвижимостью тоже удостоилась государственной подачки. Люди, покупавшие жилье в первый раз в жизни, получили налоговую субсидию 8000 долларов с полным возмещением: это означает, что чек на восемь тысяч могли получить даже те, кто за всю жизнь не заплатил ни цента налогов. Такие обманчивые формулировки характерны для политиков. В рамках этой слабо контролируемой программы один из домов был куплен четырехлетним ребенком. По крайней мере, он-то точно покупал жилье в первый раз.

В некоторых случаях нераскаявшиеся заимодатели принимали «возвраты налогов» в качестве начального платежа и не требовали от покупателя никакого другого обеспечения. Конгресс выдал лобби торговцев недвижимостью еще более крупную награду, распространив эту программу на всех тех, кто не покупал жилья за последние три года. Почему бы не принять разработанную по мотивам программы «Деньги за драндулеты» новую программу «Доллары за снос», по которой владельцы пришедшего в упадок жилья получали бы налоговые субсидии «с полным возмещением» или, скажем, по 100 тысяч долларов за снос своего дома и постройку нового? Это придало бы новых сил строительной отрасли, ключевому элементу американской экономики. Возможности открываются поистине безграничные.

Биржевые пузыри, возникающие, когда мания инвестирования загоняет цены на предельную высоту, не перестают озадачивать инвесторов. Можно ли на них нажиться? Можно ли избежать крупных убытков? По моему опыту, пузыри легко можно было заметить на довольно поздней стадии их развития, когда курсы и оценки значительно превосходили исторически нормальные уровни без явных экономических оснований. Можно привести примеры бума кредитно-сберегательных учреждений в 1980-х годах, переоценки технологических акций в 1999–2000 годах, а также великой инфляции цен на недвижимость, достигшей пика в 2006-м. Извлекать прибыль сложнее. Как и в случае схем Понци, трудно понять, когда такой рост закончится. Слишком ранняя игра против него может привести к разорению в кратковременном масштабе несмотря на правоту в долгосрочной перспективе. Как сказал Кейнс, рынок может сохранять иррациональность дольше, чем вы сможете сохранять платежеспособность[333].